В тот же момент створки лифта открылись, и парень выскочил в подъезд. Ну а я просто остался на месте, переваривая его слова. Лифт закрылся.

Волков… А ведь я до сих пор не знал его фамилию. А знаю ли я Глеба на самом деле? В того ли человека я влюбился? Возможно, мне нравится просто придуманный мной самим образ уверенного в себе, статного тигра, который рядом со мной не боится показать себя домашним котом. А что, если этот образ — только иллюзия, которая существует лишь в моей голове?

Из раздумий вывел Матвей, который открыл лифт и за шкирку вытащил меня в подъезд.

— Долго ты собирался там стоять? — гаркнул он.

Я лишь помотал головой и молча направился к выходу. Предстоял еще один день ада.

***

— Что повесил нос? — участливо спросила Рада, когда я только зашел в тренировочный зал, находящийся в подвале Гильдии.

Ожидая меня, она, как обычно, курила свою трубку, сидя на одной из скамеек у стенки. Эта женщина всегда была на редкость проницательной даже не смотря на всю свою внешнюю грубость. Она, как и Матвей, умела прекрасно чувствовать любые перепады настроения людей, которые находились рядом с ней.

Честно говоря, врать ей сейчас совершенно не хотелось. Да и был ли в этом смысл?

— Я задумался. Представляете, я даже не знал, что фамилия Глеба — Волков, — честно ответил я.

— И над чем же ты задумался?

Рада, ожидая моего ответа, сделала глубокую затяжку и выдохнула большой клуб дыма, который с помощью магии превратила в большого кита. Дымное животное медленно поплыло по залу, даже не пытаясь раствориться в воздухе. А я задумался. Теперь уже над ответом на поставленный вопрос. Рада не торопила.

В зал вошел Матвей.

— Здравствуйте, — громко сказал он, встав у входа.

— Привет-привет. Сегодня ты можешь идти и выполнять свою обычную работу. Твоя помощь не понадобится, — цыганка махнула рукой, отправляя парня восвояси.

Матвей просто пожал плечами и, не споря, удалился. В зале остались только мы вдвоем. Неожиданно мир вокруг зарябил и перестроился. Ведьма перенесла нас в кабинет Софьи. Теперь она оказалась сидящей не на скамейке, а в кресле-качалке у камина. Цыганка в такой атмосфере смотрелась наиболее органично.

— Ну так что в фамилии Глеба заставило тебя задуматься? — повторила женщина свой вопрос.

— До сих пор я даже не знал его фамилии. Может быть, я не знаю его, как человека?

Ведьма глухо засмеялась.

— Глеб, к которому ты возвращался каждый вечер до этого дня, и Глеб Волков, к которому ты вернешься сегодня… Подумай, разве это разные люди?

Я молча замотал головой.

— Вот именно. Он не изменился, когда ты узнал его фамилию. Он не изменится, когда ты сейчас узнаешь, что его отца звали Виктором. Он не станет другим человеком, даже если я расскажу тебе, как они с Софьей оказались в Гильдии. Знание других о людях не меняет этих людей. Но ведь беспокоит тебя немного другое?

— Я думаю, что воспринимаю Глеба, как выдуманный образ.

— А какой он для тебя, этот Волков Глеб Викторович? Каким ты его видишь? — Рада щелкнула пальцами и передо мной, на столике возникла небольшая чашка с кофе.

Я взял ее и отпил горького до дрожи напитка.

— Он? Глеб сильный и уверенный. Он не боится ничего. Но, вместе с этим, он добрый и заботливый, — слова сами приходили в голову.

— И это все? — насмешливо поинтересовалась Рада. — Такое описание подходит почти под всех. Ты хочешь, чтобы я рассказала, какой он на самом деле? Молчи, я знаю, что хочешь. Глеб, действительно, волевой мальчишка. Но вместе с этим, он безумно зависимый. На нем прекрасно видно, что человеку нужен человек. Твой дружок не может быть один. Да, он добрый, но только к тем, кого подпускает близко — с другими же он может быть настолько жестоким, что ты и представить себе не можешь. Глеб состоит из противоречий. В нем сочетаются нежность и грубость, подлость и благородство, истинное величие льва и низость гиены. Сложно угадать, как он будет вести себя с тем или иным человеком. Глеб думает, что ненавидит быть вторым, но при этом он скорее вдохновитель и манипулятор, чем деятель. А еще он жуткий собственник. Но если он привяжется к кому-то, то сделает все, чтобы этот кто-то был счастлив. При этом, Волков готов разбиться, чтобы превратить жизнь врагов в ад. Кстати, как часто он готовит для тебя?

— Каждый день, — недоумевающе ответил я. — А при чем здесь это?

— А при том, что еще пару недель назад он даже не знал, как включается плита в его квартире и считал, что, чем больше температура в духовке, тем вкуснее получается выпечка.

Я рассмеялся. От этой подробности из жизни Глеба стало как-то теплее. Камень, что до сих пор лежал на душе, упал и с треском разбился.

— Ну так что, мой мальчик, ты больше не хочешь возвращаться к нему в квартиру? Готов бросить Гильдию? — беззлобно улыбаясь, поинтересовалась Рада.

Ответ не заставил себя ждать. Мне даже не нужно было думать.

— Нет, теперь я еще больше хочу вернуться к нему сегодня вечером. И бросать занятия не собираюсь. Но почему Вы рассказали мне все это?

— Ты вошел в зал без цели, а лишь с сомнением. То, что тебе предстоит сегодня, нельзя пережить без чертовски сильной мотивации выжить.

Рада щелкнула пальцем, и мы вновь переместились. Помещение, в котором мы оказались, было огромным. В центре арены из серого камня находился большой каменный куб. Редкие, крупные капли дождя, падающие с абсолютно серого неба, безумно угнетали.

Серость. Все вокруг было будто бесцветным и неживым. Даже небеса казались плоскими — ни единого облака или тучи, лишь сплошная свинцовая завеса, обрушивающая на землю холодные капли воды. Единственным ярким пятном в этом тленном пейзаже был пестрый платок Рады.

— Где мы? — спросил я. — И что мне нужно делать?

— Это твое финальное испытание. Ты маг созидания и должен чувствовать при помощи своего дара, а не глазами и ушами — только так ты сможешь обуздать эту поистине великую магию. Эта арена располагается на острове в Тихом океане, в ничейных землях. Эти земли не находятся в юрисдикции какой-либо Гильдии или государства. Поэтому здесь не действуют ни законы людей, ни законы магов.

— Можете не продолжать. Вы хотите сказать, что если мне придется здесь погибнуть, то виноватых не будет?

Так вот что имела в виду Рада, когда говорила, что мне необходима мотивация, чтобы выжить. Стало страшно. Густой, липкий, холодный страх разливался по всему телу, начинаясь в ступнях и поднимаясь до самой макушки.

— Да. Ты должен перебороть все свои сомнения и знать, что ты обязан вернуться домой живым, — медленно, тихо, вкрадчиво объясняла цыганка.

На ее лице также читался страх. Было ощущение, что она сама не желала того, что происходит сейчас. Я же просто боялся. Неужели Глеб и Гильдия стоят того, чтобы я погиб здесь? Есть шанс, что я больше никогда не увижу родителей.

Сомнение. С каждой секундой во мне зарождалось это противное желание бросить все и вернуться к жизни обычного человека, отказаться от магии.

— Твоя задача выпустить то, что содержится в клетке в центре арены. Выпустить и победить. При этом ты не будешь видеть и слышать. Ты должен полагаться только на свой дар, — объяснила Рада.

— Что содержится в каменном кубе?

— Тот, кто первым из людей нарушил первую заповедь. Первый убийца. — Цыганка замялась, боясь произнести имя. — Каин, старший сын Адама и Евы. Не думай, что все так просто. Небеса и Пандемоний прокляли его. В этом проклятии и таится опасность. Каин не может умереть сам и постоянно испытывает страшные муки. Единственное его желание — убивать. Кроме того, это проклятье дает ему сверхъестественные способности: безумную физическую силу и возможность творить магию.

— В чем логика? А если я не справлюсь и выпущу Каина на свободу?

Рада лишь медленно мотнула головой из стороны в сторону.

— Даже не думай о том, что ты не справишься. Собери волю в кулак и действуй. Ради себя, ради своих близких. Ради твоего дружка, Глеба. Раз в несколько столетий клетка Каина открывается и тогда он вырывается на свободу, сея убийства и хаос. Сегодня мы с тобой просто будем действовать на опережение и сами откроем его тюрьму. Скажи, когда ты будешь готов. У тебя есть сколько угодно времени на то, чтобы осознать, хочешь ли ты рисковать.