Любые совпадения имен и образов случайны

Егор, как всегда, опаздывал. «Я все делаю вовремя!» – обычно отвечал он на упреки пунктуальной Лики. Она обмотала шею желтым платком и еще раз посмотрелась в зеркало. Крупные губы, усталый взгляд, милое, но бледное лицо. «Море пойдет тебе на пользу! Только зачем ты позвала с собой Егора?» – вспомнила Лика слова мамы и оглянулась, чтобы еще раз сказать ей, а скорее, себе, что поездка поможет ей определиться. Но мама возилась на кухне, и Лика стала резко расчесывать волосы.

Звонок в дверь раздался одновременно с телефонной трелью. Буркнув в трубку: «Хорошо, выходим», она уже открывала замок.

– Привет! – Лика чмокнула долгожданного жениха в холодную, свежую после улицы щеку и заспешила.

– Такси уже подъехало. Мам, я тебе позвоню, как приеду в Мармарис. – И, подхватив тяжелый белый рюкзак, Лика прижалась на секунду к теплой, взволнованной маме и скрылась в лифте.

– В этой куртке ты похожа на Снегурочку! – шепнул Егор, обхватывая девушку за талию.

Они были почти одного роста – высокие и стройные. Он с короткой стрижкой, а ее непослушные светлые волосы, чуть вьющиеся у висков, всегда лежали в легком беспорядке и при поцелуе обычно щекотали губы.

– Ладно, пошли!

Несильно отпихнув жениха, она спохватилась:

– Деньги, паспорт, билеты взял?

– Сядем в машину, проверим.

Декабрьский морозец заполз под короткую куртку, и Лика поспешила нырнуть в теплое нутро машины.

– В Домодедово! – тоном отъезжающего на охоту царя сказал Егор и крепко сжал Ликину руку. Проверив документы, Лика взглянула в окно. Такси неслось сквозь темноту раннего вечера, за окном замелькали фонари знакомого моста. На другом берегу возвышалась громада «Алых парусов», светящихся, как именинный пирог.

«Вот бы мне там жить! – пронеслось в голове у Лики. – И обязательно с видом на речку!»

Самолет приземлился в Стамбуле. Хотелось спать. Отыскав свой рейс на Даламан, Егор и Лика прикорнули во время короткого перелета, а потом выбрались на не по-зимнему теплый и сырой воздух. У Лики закружилась голова от тысячи ароматов, звуков и прикосновений. Теплая рука Егора, толкавшего тележку, капельки, упавшие с листьев какого-то вечноцветущего куста, холод дверцы автобуса и шероховатость сиденья.

– Ура! Путешествие началось! – тихонько пропела Лика, любуясь отражением своего восторженного лица в окне. Егор снова спал, уронив тяжелую голову ей на плечо.

На Рождественскую регату Лику позвал знакомый турок Доган, основатель парусной школы в Мармарисе. Планировался ночной переход в Финике, а оттуда длинная оффшорная гонка в Израиль. Лике ужасно хотелось вырваться из холодной Москвы, встретить Рождество и свой день рождения на яхте в Средиземном море, погулять по Иерусалиму, а если получится, то и поплавать в Мертвом море.

Пригласив журналистку из Москвы, Доган рассчитывал на большую красивую статью про регату, романтические закаты под парусом, переходящие, возможно, во что-то большее, но никак не ожидал, что она приедет не одна…

«Возможно, удастся отделаться от этого мальчишки в Финике. Через два дня туда придет Аве на своей «Гомере» вместе с еще тремя израильскими яхтами», – размышлял Доган, потирая свою всегда холодную левую руку и наблюдая как на борт поднимают пакеты с едой и упаковками минералки.

Высокий темноволосый турок со светлыми, вечно смеющимися глазами не переносил алкоголь и запах сигаретного дыма. А после автоаварии, когда его левая рука оказалась порубленной металлом, ему пришлось пойти на эксперимент. О чем он ни разу еще не пожалел.

Все шесть турецких яхт стартовали в полдень из большой центральной марины Мармариса. Собравшись в центре залива, они дожидались сигнала начала гонки, чтобы рвануть в море. На яхте Догана рулил известный русский яхтсмен Андрей Ахметов по прозвищу Акула. Лика торжествовала. Это то, о чем она так мечтала – солнце отражалось от скачущих волн, ей даже понадобились темные очки, пока она ловила динамичные кадры на старте. Огромные белоснежные яхты проскальзывали в нескольких сантиментах то от их кормы, то от борта. Их «Бузуну», названной так лаконично по фамилии капитана, удавалось удерживаться у стартовой линии и уходить от столкновений. Матрос Миша, высокий и крепкий, уцепившись за штаг на носу яхты, отсчитывал метры до линии и предупреждал о крутящихся за парусом лодках. Акула посмотрел на часы. Раздался сигнал – минута до старта.

– Подбирай! – страшно завопил рулевой, и вся человеческо-яхтенная машина пришла в движение.

– Поворот! – еще громче крикнул Андрей, так что Лика чуть не выронила взятый в редакции журнала дорогущий фотоаппарат. Пока яхта закренивалась и ускорялась на правом галсе, Лика быстро щелкала фотоаппаратом. Вот орущее лицо Андрея, бешено крутящего штурвал, растерянные глаза Егора, которому не удалось быстро выбрать парус на своём борту и расслабленная улыбка Догана, спокойно стоящего на корме. Наконец, рубеж пройден, соперники рассеялись по сторонам, в надежде поймать самые сильные порывы.

Вылетев из залива, как пробка из бутылки, яхта опять сменила галс, и Андрей емким словцом отправил Егора на бак ставить спинакер. Имевший опыт круизных плаваний и перегонов и редко участвовавший в гонках, он делал все не так быстро, как требовал того тактический ум рулевого.

– Что ты возишься, как беременная черепаха?! Цепляй скорей! – волновался Андрей, в то время как Доган отправился в каюту смотреть карты. Лика щелкала и наблюдала, как красивый, полосатый парус медленно выползает из кисы наружу и, подхваченный ветром, расправляется. На фоне пронзительно голубого неба красно-белые полосы смотрелись очень контрастно.

– Что за ёж-корёж! Ты как прицепил?! – снова завопил рулевой, чуть не вырывая штурвал из палубы. Парус вместо того, чтобы надуться огромным эффектным пузырём, скрутился в сексуальную фигуру, называемую яхтсменами «лифчик», и намертво примотался к штагу. И пока соперники обходили «Бузун», счастливо посмеиваясь, Егор, поднятый на штаг в беседке, пытался распутать парус. Плюнув на это дело, Акула полез сам. После долгих стараний, тщательно заснятых Ликой для репортажа, парус освободился и понёс отстающих на восток.

Ночью пришёл обещанный «виндгуру» шторм. В полной темноте, на несущейся по черному, беснующемуся морю яхте начали спешно убирать спинакер. Егор отцепил шкот чуть раньше, чем остальные успевали затягивать его в каюту, за что получил углом паруса и рассек лоб до крови. Но было не до того. Работали все. Даже Доган, в таком же оранжевом жилете, как у остальных, вышел на палубу и взялся за штурвал, пока Акула с Егором ползали по гику, подвязывая веревочки рифов, чтобы уменьшить парусность грота. В темноте, на качающейся яхте с риском упасть за борт – задача была не из легких. Миша следил за стакселем на левом борту, а Лика на правом. Они мчались по лунной дорожке, и Лика восторженно впитывала каждое мгновение этого чуда, изредка жалея только о том, что снимать сейчас некогда, да и не передадут фото и видео всего драйва, красоты и адреналина ночной гонки.

Когда взяли рифы, а Андрей встал за штурвал, Доган позвал Егора в салон обработать рану. Пробираясь ко входу, на очередной волне парень качнулся и чуть не спикировал за борт. У Лики перехватило дыхание, она даже не успела крикнуть, но турок в последний момент ухватил улетающего парня и дернул его к себе.

– Ну и крепкие руки у капитана! Словно стальные! – уважительно шепнул в ответ на ее причитания Егор, вернувшись на палубу.

Через некоторое время ветер чуть стих, и Акула разрешил всем желающим немного порулить. Лика думала, что он пойдет спать, но тот сел рядом, периодически выдавая замечания и попивая кока-колу. Миша, как и все, взбудораженный гонкой, встал за штурвал, и яхта задергалась, как пьяная лошадь.