В такой яркий летний день ребята были рады занятиям на улице. Они сидели прямо на траве, на поляне возле леса, а Мерион расхаживал меж ними, несомненно, с напутственными речами, и яростно жестикулировал. Но даже с его помощью не у всех получалось.

Ильнар едва держал свою чашку над землёй, она дрожала, вода расплёскивалась, и когда, наконец, чашка упала, Киартана улыбнулась.

Мерион не перестал испытывать их, и Киартана всё чаще злилась за нелепые задания, с которыми они не справлялись.

Мастер отправлял её на чердак за непослушание, на уборку, и «подумать о своём поведении». Очень долго она ненавидела это место, но постоянно попадала сюда, и со временем её мнение поменялось. Ребята упражнялись во дворе, а она разбирала старые книги по полкам, выносила или чинила поломанную мебель, стирала пыль, и, со временем, делала всё больше открытий в своём «чердачном заключении».

Больше года Мерион не углублялся в магию, а только испытывал их, и тогда она чаще попадала на чердак «подумать». Киартана болезненно переживала любые неудачи, а Мерион хотел от неё безоговорочной покорности. Рим тоже пару раз попадал в заключение, но нескольких дней в одиночестве ему хватило, чтобы больше не перечить мастеру.

Она выполнила испытание бочкой, но Мерион всё равно отчитал её и наказал приносить воду каждый день перед занятиями. Киартана проплакала весь вечер, и даже маме не удалось её успокоить, но следующим утром, несмотря на мороз, встала и раньше всех наполнила бочку.

Ребята вышли, когда она уже закончила и наслаждалась теплом восходящего солнца на лавке.

– Ничего себе! – удивился Рим – Наносила бочку воды? Да ты чудище!

– Очень смешно, – съязвила Киартана. – Я посмотрю, как вы наберёте вторую.

Она следила с ехидной улыбкой всё время, пока ребята таскали воду от источника, а когда Аластор поскользнулся, взбрыкнул ногами и растянулся по земле прямо перед бочкой, намочив всё от груди и ниже; намеренно громко расхохоталась.

– Н-не с-смешно, – обиделся он, но его дрожащий голос ещё больше раззадорил Киартану.

– Как раз, очень! – выпалила она, не переставая хохотать.

Аластор лишь метнул в неё гневным взглядом и отправился за сухой одеждой.

– Раз уж ты даже не устала, – заметил Рим, – могла бы и помочь, Нечего нам мешать!

– Раз уж Мерион и меня наказал, я никуда не уйду! – с вызовом ответила Киартана.

– Вот оно что, – понял Рим. Он вылил ведро в бочку и сел рядом. – Ты выполнила задание, но вместо похвалы получила наказание, и за это решила отыграться на нас?

– Могли бы и поддержать меня! – сорвалась она.

– Поддержать? – поразился Рим. – Ты не дала нам шанса! Набрала бочку, пока мы мылись. Ты заслужила это наказание!

Слова Рима безумно разозлили её. Совсем недавно они вдвоём сидели ночью на лавке, укутавшись в шаль, и говорили, как добрые друзья, но теперь он казался совсем иным.

– Не думала, что ты такой… – Киартана не смогла закончить.

– Какой? – потребовал Рим, но она уже была готова расплакаться.

Ильнар помешал им поссориться:

– Мерион лишь хотел, чтобы ты вместе с нами носила воду…

– Спасибо вам, что поддерживаете его, а не меня! – вспыхнула Киартана, поднялась и ушла в дом.

Она хорошо запомнила тот разговор, когда все трое ополчились на неё. Аластор долго не говорил с ней, Рим не упускал шанса посмеяться над её неудачами, и только Ильнар всё время пытался сгладить обстановку, что бесило даже больше, и она срывалась на нём чаще, чем на остальных.

Аластор и Ильнар скучали по дому, Мерион не разрешал родственникам навещать детей, но Киартана жила с мамой и ребята завидовали ей с каждым днём всё больше, а Рим не уставал напоминать, чтобы она «побежала поплакаться маменьке».

Зима тянулась медленно и скучно. Киартана наперекор магу продолжала набирать одну из двух бочек, хоть Мерион больше этого не требовал. Все задания она выполняла по своему, не так, как наказано, назло магу и ребятам, и за это тоже часто попадала в «чердачное заключение».

Первые уроки были далеки от магии. Мерион учил их истории, географии и наукам – основам мира, в котором им предстояло жить.

– Войны с Бассами длятся уже много веков, – рассказывал он одним зимним утром, и этот урок особенно запомнился. – В последние годы набеги участились. Лишь однажды Бассы прорвались за Изилу, и тогда Владыки собрали армию, чтобы дать отпор. Единственная крепость на севере, благодаря отваге великих героев, продержалась семь лет до прибытия Армии Владык – Двуглавый Оплот…

Киартана подняла руку, как примерная ученица, но не стала ждать, пока учитель разрешит задать вопрос.

– Мастер, – нарочито официально обратилась она. – а зачем Бассы нападают? – маг задумался над её словами и ответил не сразу.

– В мире много странных и непонятных вещей…

– Мама говорит, что Бассы плохие. – не унималась она. – но ведь не могут все они быть плохими?

– Там на севере, – Мерион пригладил её непокорные волосы, – они мёрзнут и голодают, вот и бегут на юг, к солнцу и теплу. Но Бассы не привыкли работать, растить овощи, разводить скот или думать о будущем. Они охотники, и за долгие годы им стало все равно, на кого охотиться – кабана, оленя или человека…

Слова мага запомнились ей, и даже теперь, спустя почти год, она вспоминала их с трепетом.

Киартана вновь выглянула в круглое окошко – ребята по-прежнему пытались удержать чашки с водой в воздухе, а она давно умела это делать. Рим часто называл её «зазнайкой», и Киартана всегда обижалась, она не знала, почему некоторые вещи ей удаются лучше.

Киартана смотрела, как Мерион тренирует ребят, но не её, и вдруг осознала, насколько она одинока, как сильно болит сердце.

Весной работы по дому прибавилось. Им пришлось копать землю, сажать овощи, поливать, убирать двор, но Киартане это было не интересно, и она проводила всё больше дней в «чердачном заключении», и лишь Ильнара интересовало садоводство. Он прежде не занимался никакой работой, его чашка и теперь вся тряслась, выплёскивая воду на землю, но растения росли лучше, чем у других. Она сразу заметила в нём странное упорство. Ильнар проявлял терпение. Часто ему не удавалось решить сложную задачу, но он не сдавался и не позволял сдаться остальным.

Только весной Мерион начал уроки магии. Азы давались тяжело, и Киартана, за свой несносный характер, провела ещё несколько дней в «заключении».

– Ощутите силу внутри! – требовал мастер, но ей это никак не удавалось. – Она течёт в вашей крови, нужно лишь почувствовать и научится использовать. Для единства с силой маги проводят много времени в медитациях. – Он прошёлся меж ними, сидящими на свежей траве на поляне у леса. Крайние деревья бросали на них дрожащие тени, и пахло невероятно свежо.

Маг показал позы для медитации и проговорил мантры.

– Будет тяжело. – предупредил Мерион, смотря в глаза Киартане. – Вы окажетесь за Пеленой, в кромешной Тьме и абсолютной тишине, а затем услышите голоса, так много, что не различите ни единого. Вы не должны их слушать. – Мерион следил взглядом, чтобы все осознали его слова. Даже Киартана пристально слушала. – Медитация поможет ощутить магию вокруг.

Она взялась с большим усердием. Расслабилась, сидя на земле, и закрыла глаза, но первое время ничего не ощущала, и уже решила, что маг снова испытывает их, что они всё не правильно поняли, когда шум деревьев начал постепенно меняться.

Появился гул голосов. Шёпот то нарастал, то сходил волнами. Ей мерещился скрежет металла, словно лязг сотен мечей, её унесло в другое место, в иной мир. Далёкий шёпот в шуме деревьев нарастал, но слова оставались неразличимы, и это волновало её всё сильнее, пока Киартана не ощутила нечто, о чем маг не сказал.

Она осталась одна среди бесконечной Тьмы, ей показалось будто сам мир исчез, и от того сердце забилось чаще, а затем она увидела во Тьме силуэты. Разбитые дымкой люди тянулись к ней сотнями прозрачных, серых рук. Теней становилось все больше, у них не было лиц. Страх опустился тяжкой ношей, вырос в груди колючим клубком. Киартана оказалась среди Теней, желавших забрать её. Ей захотелось выбраться, она стала метаться по сторонам, но мастер не сказал, как остановить видение. Силуэты приближались, и некоторые коснулись её дымкой, схватили за плечи, а Киартана ничего не могла сделать, её крики не тревожили Тьму, но вдруг всё исчезло.