Они как раз были «террористами выходного дня».

Они поджигали административные здания, устраивали взрывы.

В конце концов их поймали. Поймали потому, что один из членов партизанской группы при изготовлении таймера для взрывного устройства использовал телефон, по которому до этого осуществлял звонки. При этом использовавшуюся для звонков сим-карту он из него не вынул.

По осколкам этой самой карты сотрудники ФСБ и опредедили незадачливого террориста. Через него они вышли на всех остальных.

Партизанам дали большие, но не огромные сроки. Лидер группы получил четырнадцать лет, один из его подручных – шестнадцать. Пожизненных сроков не было. Двадцатилетних – тоже.

Во время суда против партизан действовало то, что они совершили убийство двух армянских бизнесменов. Если бы этого убийства не было, – скорее всего, они получили бы лет по пять, максимум по десять.

От устроенных ими поджогов никто не пострадал. От них даже имущество в значимом размере попорчено не было. Устроенные ими взрывы также причинили минимальный ущерб.

Это действовало партизанам на пользу. Их действия не были квалифицированы как терроризм. Следствие сочло такие деяния хулиганством. Суд не стал спорить.

Если бы не было убийства, для партизан всё обошлось бы гораздо лучше.

Впрочем, была ещё одна причина, по которой партизанам добавили несколько лет. Их лидер хранил оружие у себя в гараже.

Если бы бойцы оборудовали в лесу схрон, то это спасло бы их от обвинений в незаконном хранении оружия.

Теперь, когда мы закончили разбор ультраправых и не определившихся с позицией герилий, – можно сказать пару слов о левых.

Начать, пожалуй, следует с «Реввоенсовета» Игоря Губкина.

Впрочем, говорить там особо не о чем.

Во-первых, Губкин ясно продемонстрировал нам, что деньги на левую городскую герильях можно добывать при помощи финансового и другого мошенничества.

На Западе эта истина всем давно уже была очевидна.

Так, знаменитая «группа Блекингегаде» регулярно проворачивала мошеннические схемы. Вырученные деньги датские революционеры перечисляли партизанам из стран третьего мира.

Во-вторых, Губкин лишний раз продемонстрировал, что взрывать памятники гораздо безопаснее, нежели взрывать людей.

Также довольно безопасно делать «символические подрывы»: закладывать взрывчатку, а потом звонить в ФСБ и говорить, где она заложена. Внимание прессы здесь почти такое же, как при обычном теракте, а вот уголовная ответственность меньше.

У нас это, в принципе, знали и до него. Здесь известный революционер лишь подтвердил очевидное.

Вот, собственно, всё, что нам дала РВС. В остальном опыт этой организации не слишком ценен.

В области конспирации её члены не придумали ничего нового. Ошибки их также не блистали оригинальностью.

Игорь Губкин попался по довольно банальной причине, – он был довольно известным человеком.

К концу девяностых годов его знала вся левая оппозиция. Федеральная служба тоже, разумеется, прекрасно знала его. В 1992-м его уже сажали за попытку создать отряд городских партизан.

Впрочем, подвело Губкина не это.

Ульрика Майнхоф тоже была человеком широко известным. Погубила её вовсе не чрезмерная узнаваемость.

Дело в том, что Губкин совмещал работу в подполье с легальной политической деятельностью. При этом на обоих поприщах был очень активен.

Разумеется, это не могло не привести к аресту.

Товарищи Губкина попались на том же, на чём погорел их лидер.

На самом деле, конечно, об РВС можно говорить долго. Однако самые общие сведения я вам уже сообщил.

Возможно, позднее мы ещё разберём деятельность этой организации поподробнее.

Пока же идём дальше.

Что касается «Новой революционной альтернативы», то здесь дело довольно сложное.

Во-первых, мы не знаем точно, существовала ли такая организация вообще.

Во-вторых, даже если такая организация существовала, – история её настолько запутанна, что как следует разобраться в ней сейчас не представляется возможным.

Из всех, кто был арестован по знаменитому «делу НРА» – подробные воспоминания о ходе следствия и предшествующих ему событиях оставил только один человек. Это Андрей Стволинский.

Он, однако, выступал на суде свидетелем обвинения. Другие участники процесса, в том числе и предполагаемые лидеры НРА, последовательно отрицали всё, что против них показал Стволинский. Лариса Щипцовая даже по прошествии пятнадцати лет прямо называла Стволинского предателем.

Тем не менее, свидетельства этого человека о деятельности НРА – единственный документ, по которому мы можем судить хоть о чём-то.

Причина поражения НРА довольно банальна. Это зверское пренебрежение конспирацией.

Первым был задержан Стволинский.

Незадолго до того он сам ходил по всем московским газетам, представлялся там членом НРА и раздавал интервью. Сам он при этом работал на НТВ.

Естественно, любившего прихвастнуть парня очень скоро вычислили.

На допросах он сдал всех.

Революционеров из НРА были недостаточно разборчивы в своих связях. Все они поддерживали связи с огромным количеством людей, нередко вообще не левых. При этом многим из этих знакомых было известно о террористической деятельности членов НРА.

В левой тусовке же имелось огромное количество людей, досконально знавших, кто, что, где и когда взрывал. Многие из этих людей дали впоследствии показания против боевиков.

Через эту же левую тусовку в организацию проник такой ненадёжный тип, как Стволинский. Молодой, жёстко ориентированный на потребление либерал, которому хотелось немного пощекотать себе нервы.

Стоило ли ожидать от него другого поведения во время следствия?

Были, конечно, и другие ошибки.

Так, один из членов НРА, будучи при этом объявленным в федеральный розыск, – ездил по всей стране на поездах, покупая билеты по своим настоящим документам. Он заселялся в какие-то непонятные сквоты, напивался, устраивал пьяные драки, несколько раз попадал в полицию.

Однако не это его погубило.

Когда на его след вышла ФСБ, – хозяин сквота, куда революционер заселился, тут же сдал его.

Впрочем, самое интересное здесь не это: из всей группы пьянчугу-подрывника арестовали последним.