– Господи, – он вновь пытался быстро распутать образовавшийся в голове клубок непонятных и неадекватных диалогов, но это оказалось не так просто, – Нет, это… Это слишком странно. Ты говоришь, что помнишь всё это. Ещё до… до рождения. И ты, наверное, не знаешь, как вообще можно это объяснить? Ну, в смысле что логически.

– Вряд ли.

– Вот! Уже что-то. Хоть какие-то смутные сомнения.

На мгновение прервав зрительный контакт, Дикон зацепил взглядом обеденный стол в гостиной. Ещё одна комната справа, да и дверь была не заперта. Может, если бы приметил чуть раньше – продолжили бы разговор там. Как и положено, если уж говорить о «почёте и уважении к гостям».

Стоило помянуть чёрта. Или нет – всё-таки таких вот гостей принимать ещё не доводилось.

– Дори, извини, но я попробую угадать: ты любишь зелёный чай? Без сахара, и лучше с запахом… лайма?

– Да, всё так.

– Будем считать, что это… логично.

Дикон разлил горячий ароматный «Лемонграсс» в объёмные глиняные пиалы – давний презент супруги из очередной командировки. Изначально их было 4. О том, почему стало на одну меньше, он уже и в самом деле не помнил.

Дорис сидела на когда-то любимом месте Элизабет. И пила тот же чай, который когда-то любила Элизабет. Вроде как это должно было навеять горсть тоски, хотя бы слегка разбередить уже зарубцевавшуюся в памяти рану. Но пока что происходящее понемногу начинало напоминать практически обыденное семейное застолье. О том, почему всё именно так происходит, пока не хотелось даже предполагать.

– Ладно, – спустя почти полчашки, Дикон таки решился продолжить диалог, – Тогда скажи, а как давно, ну, ты это поняла?

– Что? Что помню вас?

– Да.

– Четыре года назад.

– И как это случилось? То есть, с чего началось?

– Когда мы с родителями переехали. Отцу предложили работу в большом городе. Я тогда ещё не понимала почему, но меня сразу, как только он рассказал об этом, сильно потянуло именно сюда. Мама сперва не соглашалась, но, кое как, мы её уговорили.

– Моя жена тоже не местная. Тоже когда-то не хотела уезжать. Теперь вот местами поменялись, – Дикон осёкся, в очередной раз не подумав, что, возможно, повторяет уже и без того известное, – Извини.

– Ничего. А после переезда, сразу, вот только с поезда сошли, начала ловить себя на мысли, что уже была здесь. Всё было, настолько знакомо, будто здесь прошла вся моя жизнь, а не там. Странно, конечно, но ладно, старалась не обращать внимания. А неделю назад решила прогуляться после школы и, ноги будто сами привели меня сюда, – она засмеялась, держащие пиалу пальчики слегка дрогнули, – Можно сказать, в самый распоследний момент одумалась.

– Получается, могли бы ещё неделю назад встретиться, да?

– Наверное. Тогда это действительно показалось случайностью. Пока мне не начало казаться, будто я кого-то слышу. Прямо вот у себя в голове. Не то чтобы внутренний голос, интуиция, всякое-такое. Скорее, будто кто-то очень настойчиво просил, чтобы я вернулась сюда.

– И не говорил зачем?

– Сперва – нет. Я даже думала обратиться к психиатру. Не успела. Не помню уже точно, в какой момент, но этот кто-то вдруг представился. Точнее – представилась. И начала понемногу рассказывать о себе. А ещё о том, почему меня так тянуло именно сюда и почему всё вокруг с самого начала казалось настолько знакомым.

Дикон вновь осёкся, едва удержавшись от желания убедиться в правоте внезапно осенившей его мысли и тем самым сразу подытожить медленно движущееся к развязке повествование.

– Сказала, что её зовут Элизабет Джексон. Что она умерла пятнадцать лет назад и что в этом доме живут её мама и папа. И что она очень хочет увидеться с ними. И ещё зачем-то извинилась. Сказала, что очень надеется, что это не продлится долго. Я не знаю, как это расшифровать.

Да. Он был прав.

Теория, изначально напрочь лишённая даже намёка на здравый смысл, по крайней мере в разрезе стандартного мировосприятия, теперь стремительно связалась достаточно прочной и ровной цепью, в которой каждое событие логически дополняло другое. По крайней мере, так хотелось думать и в это хотелось верить. Сейчас хотелось.

Всё же здравомыслие воспользовалось своим правом на слово и решительно потребовало таймаут. Дикон отодвинул уже почти пустую пиалу и, уделив немного больше времени на порядочный разбор мыслей, обратился к своей гостье.

– Это всё, конечно, здорово и даже понятно. Но, Дори, поймите меня правильно, пожалуйста, – вы так неожиданно появились, что я пока не знаю. Не знаю, что делать. С одной стороны, правда, очень хочется верить во всё то, что вы рассказали, хоть это и звучит… мягко говоря, странно. С другой – ещё есть не один и не два вопроса, на которые хотелось бы получить ответы. Но не сегодня и не сейчас.

– Да, конечно. Я понимаю.

– И за это вам огромное спасибо, – Дикон даже не заметил, как едва прибавилась громкость его голоса: видимо, как остаточное явление от снижения неожиданной моральной нагрузки, – Только не думайте, что я вас выгоняю.

– Ни в коем случае.

– Это хорошо. А, да. Самое главное-то чуть не забыл. А как мне найти вас? Ну или Вам – меня? Это ведь не первая и последняя встреча?

– Нет, точно нет. Запишите мой номер.

– Диктуйте. Я сделаю дозвон.

… – В общем, как-то так. Поговорили и разошлись… Я пока не знаю. Выходной послезавтра будет, может увидимся… Да, хотелось бы. Просто как-то слишком хорошо всё сходится… Ага, будто так оно и есть. Хотя всё равно звучит… нет, не совсем бредово, но просто так верить тоже не получается. Ладно. Спасибо, что выслушала… Конечно! Я позвоню… Да, теперь уж точно. Ещё созвонимся. Спокойной ночи.

… – Вечер добрый, Сара. Как вы там?… Не поверите, но я тоже по вам скучаю… Это вы шуточку шутить соизволили?… Да-да, конечно. Конечно, как же мне тут скучать, когда такие вещи дивные происходят. Я уже говорил, что понимаю, как всё это звучит со стороны, но, тем не менее. Просто поверьте мне. Кстати говоря, мы снова виделись. Сегодня… Не знаю, вроде как кое-что немного прояснилось, а вроде как – наоборот, только сильнее запуталось. Давайте я расскажу. Может, вместе сможем разобраться…

***

Пару дней назад, он совершил по-настоящему непростительную ошибку. Закрыв за Дорис дверь и выкурив последнюю за день сигарету, сразу пошёл спать. А пиалы с остатками чая так и остались стоять на столе. Немытые, не вытертые и не убранные обратно в шкафчик.

Сара бы такого ни за что не простила. К счастью, Дикон вовремя одумался, и к утру следующего дня абсолютно все составляющие столь памятного сервиза стояли на прежних местах, чистые и отполированные чуть ли не до зеркального блеска.

Сейчас же он делал очередную выгрузку ежедневных отчётов и откровенно халтурно пытался отделаться от мысли, что та незапланированная встреча не просто нарушила привычное течение жизни, а как-то стремительно и незаметно прочертила жирную линию с отметкой «ДО/ПОСЛЕ». Будто в привычную утреннюю чашку чая внезапно добавилась ещё одна ложечка сахара – не понятно, стоит ли привыкать к этому, или же оставить всё как было.

Аргументов в пользу категорического непринятия подобралось маловато, хотя каждый казался достаточно веским. В основном, все строились на фоне отсутствия возможности рационально объяснить произошедшее. Тот факт, что внезапно на пороге его квартиры появилась девушка, капля в каплю похожая на его покойную дочь, оставался самым значительным и вероятным, по сравнению с тем, что она ещё и якобы способна помнить всё то, что могло происходить с Лиззи пятнадцать лет назад. Если рассуждать совсем поверхностно, даже низко, – у неё не было сестёр и братьев. Родных. Двоюродных, троюродных – да, достаточно, но никто из них не был настолько на неё похож. В конце концов, они были практически ровесниками. Теоретическое допущение о собственной неверности, или со стороны супруги (в конце концов, работа разъездного характера), не прожило в голове и минуты. Утверждать о том, что, в кругу общения дочери могла быть её идеальная копия, которая ещё и имела при себе все средства для идеальной мумификации, было даже более безумно, чем продолжать далее искать изъяны в семейной биографии.