– Это точно.

– Ты не против? – Дастин кивнул на место рядом, Шанталь покачала головой. Юноша присел рядом.

– По работе что-то? Блокнот.

– Да.

– Ты ведь, кажется, еще учишься?

– Чисто номинально. Высшее я уже получила и уже несколько лет работаю.

– А…

– На днях сдавать большую статью, пытаюсь собрать воедино мысли.

– О чем пишешь?

– Для работы или для души?

– …и так, и так.

– Для работы – политический обозреватель. Для души и для Сарда – слухи о предполагаемых терактах.

– Что?.. В смысле?

Шанталь вздохнула и подняла взгляд к небу. Были видны звезды.

– Мы долго выясняем место предположительной атаки. И когда уверены – Сардиус дает сигнал, я сливаю эту информацию в одну из статей. От степени нашей уверенности зависит и степень окрашенности статьи.

– И как это работает?

– Газета не самая крупная, но известная. Даже если к ней не все относятся серьезно – всегда ведь есть такие – информация доходит до людей. Там начинаются слухи. И эти слухи доходят до того, кого надо. Люди, рискующие своей жизнью, зачастую мнительны. Теракты отменяются.

– То есть… вы открыто говорите террористам, что знаете, где они готовы ударить?

– Отчасти.

– Но ведь это безумие! – вдруг резко сказал Дастин. – А если они узнают, кто пишет статьи? Если выйдут на тебя?

– Статьи выходят анонимно.

– Когда это кого-то останавливало?

Шанталь какое-то время молчала. Дастин чувствовал, что чего-то не понимает. Он более-менее успокоился и спросил как мог спокойно:

– Хорошо, допустим… допустим, вам это удается. Но если вы не угадаете?

– …или напечатаем слишком поздно, – тихо сказала Шанталь, смотря на свет фонаря. – Помнишь, в первую нашу с тобой встречу мы поссорились с Сардиусом? Мне пришлось написать статью позже, чем нужно было. Но операция тогда сорвалась просто чудом. Думаешь, такого не было раньше? Или они не меняли место удара накануне того, как статья выйдет в печать, когда мы уже не могли ничего исправить? Пойми, статьи – первая линия обороны. Если это не срабатывает – начинает работать Сардиус. Он последняя инстанция. Поверь, я бы не хотела, чтобы он подвергал свою жизнь опасности, поэтому делаю все, что могу, чтобы этого не допустить. Но мы тоже ошибаемся.

– И что делает Сардиус?

– Обезвреживает.

Это единственное слово прозвучало очень жутко. Дастин почувствовал, как у него скрутило живот.

– И… часто ему приходится это делать?

– Приходится.

– Слушай… почему ты попросила аналитику?

– Чтобы быть в состоянии отвлечь внимание от основной своей работы и быть в курсе всех передвижений политического противостояния.

– Это ведь заготовленный ответ.

Шанталь закрыла свой блокнот.

– Я была фотокорреспондентом в горячей точке, в Алеппо. Иногда писала репортажи для видео-репортеров, когда у тех не было на это времени. Однажды мы поехали за город, чтобы сделать репортаж про тех, кто был на передовой. И попали в кольцо окружения. В котел. Нашего водителя убили, не посмотрев на дипномера. За руль сел другой журналист, он вывез нас с линии военных действий, но к самой границе кольца, дальше ехать было невозможно, потому что заканчивался бензин, а запасную канистру продырявило осколком. Мы могли попросту не доехать до следующего относительно безопасного места. Всю ночь мы провели в развалинах старого КПП, не могли дать центру знать, что мы живы, потому что не было никакой связи. Мы пытались связаться, по очереди иногда выходили на дорогу, чтобы попробовать поймать сигнал. Утром нам это удалось, и к полудню за нами приехали. В ту ночь я поняла, что нет ничего лучше тишины. Когда в радиусе нескольких миль никто не стреляет. Когда можешь просто спать, зная, что тебя не убьют.

Шанталь снова подняла взгляд к небу.

– Там я познакомилась с Сашей.

– Он был там?

– Он был тем корреспондентом, который сел на место убитого водителя.

Девушка очень натянуто улыбнулась.

– Теперь понимаешь, почему я предпочту не ездить с ним. Манера его езды с того дня… не изменилась.

Дастин продолжал смотреть на Шанталь, ничего не говоря. И та продолжила после некоторой паузы:

– Когда мы вернулись, Саша сделал мне предложение. И попросил, чтобы я больше никогда не ездила в горячие точки. Он тоже перешел на местное вещание. Но он знает, чем я занимаюсь сейчас. Я не могу иначе. Часть меня все равно осталась там, в Алеппо. Это как синдром у военных.

– Ты скучаешь по войне.

– Да, – Шанталь вновь попыталась усмехнуться. – Не самый хороший синдром для девушки.

– Поэтому ты ведешь подпольную войну. Как и Сардиус.

– Именно.

Дастин отвел взгляд к фонарю, не обращая внимания на то, что тот слепит глаза. Отчего-то он не был удивлен. Шанталь сразу казалась необычной девушкой. О деталях прошлого можно было только догадываться. И вот, какое оно было.

– А почему… Сардиус этим занимается?

– Думаю, я не в праве это рассказывать.

– То есть, есть причина?

Шанталь обернулась к Дастину.

– По-твоему, собственной жизнью можно рисковать просто так?

– Да, глупый вопрос. Извини. А Гарри?

– Гарри просто хороший друг Сардиуса. Они учились на одном курсе, но на разных факультетах.

Шанталь поднялась, подобрав полы пледа, чтобы не запутаться в них.

– Ладно, я пойду спать. Иначе ты прав, завтра не встану. Погасишь фонарь, когда надумаешь спать.

И девушка скрылась в фургоне. Дастин же еще какое-то время сидел возле источника света, думая. После поднялся, выключил фонарь и огляделся. Тут же заметив на фоне лунного света фигуру Сардиуса. Тот начал спускаться с противоположной стороны холма. Дастин вскинул брови и беззвучно отправился за ним.

– Не ходи за мной.

Юноша остановился, увидев, что остановился и Сардиус.

– Почему ты не спишь?

– Почему люди не спят?

Сардиус обернулся, смотря с низа холма наверх, на Дастина.

– Ну… влюблены?

Даже в темноте Дастин увидел презрительный взгляд, брошенный в его сторону.

– Я сказал это не только про сейчас, – Сардиус заглянув в глаза юноши. – Если хочешь жить, Дастин. Не ходи за мной.

И он отвернулся, убрав руки в карманы, накинув капюшон, отправившись прочь. Дастин вернулся в трейлер и уснул под утро.

«Не ходи за мной»

А ведь я долго думал о том, что ты сказал. По сей день думаю. Но чем дальше день нашей первой встречи, тем больше я начинаю сомневаться в смысле, который ты вложил в эти слова. В конечном итоге это ведь и спасло нашу жизнь. Но действительно ли ты считал, что тебе не нужна помощь? Или она была нужна – но ты не хотел подвергать нас опасности? В первое время я не верил в наличие эмоций в тебе, ты казался неуязвимым и бессердечным. Но уже та твоя фраза о том, что люди одинаково бессильны против фанатиков, должна была навести меня на мысли. Жаль, что я так поздно начал тебя понимать. Жил в своем мире виртуальных сетей и не менее виртуальных друзей. Ни один друг, которого я знаю всю жизнь, не повлиял на меня так, как это не такое уж продолжительное знакомство с тобой.

Что же было дальше? Иногда мне кажется, я начинаю забывать. Но стоит уснуть – и все это возвращается ко мне в кошмарных снах»

* * *

– Даст, да брось, пошли в кино!

– А? А на что?

– Да какая разница!

– Ну…

– Там какой-то очередной фильм-катастрофа, где американцы спасают мир.

– От русских?

– Не, от пришельцев. Ну ты знаешь, как это бывает. Кто-то а-ля Брюс Уильяс и милашка-блонди с размером Скарлет Йохансон спасают мир, причем кто-нибудь из типа-главных персов погибает в конце, когда уже почти всех спасли.

– Ты, собственно, уже рассказал мне весь сюжет, – Дастин натянуто улыбнулся и, поправив лямку спортивной сумки, покачал головой. – Не, я пойду в общагу, работы много.

– Да ты совсем от стаи отбился. Ну лан, фиг с тобой, пиши, как-че.