А во сне ведь возможно все.

У меня в руке ежебраз, мне нужно лишь чуть-чуть извернуться…

– Прочь из моего сна! Оставьте меня в покое!

С какой-то новой, невиданной силой, которой я в себе не подозревала, я толкаю ежебраза в лицо незнакомца и бегу, бегу, бегу.

Он не кричит – ревет от боли и ярости, его вопли и проклятия преследуют меня, я зажимаю уши руками и бегу по песку мимо зеркал к невозможно далекому горизонту, где, быть может, меня ждет спасение. Зеркала взрываются со всех сторон, я кричу и сжимаюсь, зажмуриваюсь, ожидаю страшной боли – но нет, осколки собираются в деревья, поблескивающие тысячей граней, и я продолжаю свое бегство сквозь этот опасный лес.

– Анелин…

– Ане…

– Доченька…

– Сестрица…

Их голоса, такие печальные, тоскливые, шелестят мне в спину. Я останавливаюсь, оборачиваюсь. На ветках из осколков две большие птицы с человеческими лицами. Их лицами. Сидят. Смотрят. Ждут. Закрываю глаза: не могу смотреть на них. Не могу. Только не эти лица. Я же давно простилась с ними, с того страшного дня прошло столько минут, часов, дней, недель, месяцев – почему они снова возвращаются? Я хочу, чтобы они вернулись, но не так, совсем не так!

Я отворачиваюсь и бегу, утирая слезы, не разбирая дороги, зажимая уши руками, чтобы не слышать их разочарованные голоса:

– Зачем?..

– Куда?..

– Неужели ты забыла нас?..

– Неужели ты оставишь нас?

Я бегу – спотыкаюсь – но бегу. Знаю, что вот-вот наткнусь на острую ветку и поранюсь, но бегу.

Вдруг лоб обжигает звезда боли, я падаю в песок лицом, едва успеваю подставить руки. Слышу шаги за спиной, мне в волосы летит песок – кто-то подбегает совсем близко. «Мой спаситель», – мелькает у меня в голове горькая мысль.

– Похоже, вам это только нравится.

Он хватает меня за левую руку и надевает на запястье что-то холодное, жесткое и тяжелое, оно защелкивается вокруг моей руки и впивается в кожу словно зубами. Я кричу, но не могу кричать, у меня нет рта и я должна кричать.

– Иначе я не могу объяснить вашу страсть к побегам. И где? Куда? И от чего? Я же даю ответ вашим сокровенным мольбам.

Он хватает меня за правую руку и делает с ней то же самое. А потом переворачивает меня лицом к себе – и я кричу. Впервые я вижу его по-настоящему! Он больше не силуэт, который всегда в стороне. Он прямо у моего лица. Маска красной смерти: белесый череп и темные впадины под алым желе плоти.

– Смотрите хорошенько, принцесса! Так вам нравится больше? Вы хотели увидеть меня таким? Это сделали вы! Почему вы всегда убиваете все лучшее во мне? Я хотел вам дать желанное! А теперь… – Он поднимает руки – в них цепи. – Что мне остается теперь? – Он разводит руки – цепи звенят и растягивают меня, я вскрикиваю от боли. – Хотите вы еще один шанс? Говорите!

– Да…

– Или хотите закончить все прямо сейчас, на этом берегу отчаяния и скорби? Ну же!

– Нет.

– Вы хотите еще один шанс?

– Да!

– Хотите пройти дальше?

– Да!

– Хотите чаю? Они готовят лучший чай.

Теперь я слышу его голос приглушенно, словно из другой комнаты за закрытой дверью. В темноте без намека на проблеск я сижу на горке чего-то сыпучего. Сначала кажется, что это песок, но я перебираю песчинки руками и понимаю, что это скорее мелкие камушки гравия. Воздух здесь застоявшийся, как будто комнату давно не проветривали, и пахнет странно, какой-то глухой сладковатой сладостью.

– Они? – слышу я свой голос, но раздается он снаружи, из-за стены. – Вы говорите о мисс Кешью и мистере Монигле?

Как я могу слышать саму себя? Хорошо, что я сижу: от этого у меня кружится голова, и я решаю просто послушать и узнать, что будет дальше.

– О ком? – Снова голос моего спасителя.

Приглушенный стук каблуков. Кто-то входит в ту комнату. Это явно не мисс Кешью и мистер Монигл.

– Это же… – вырывается у Другой Принцессы (надо же мне как-то ее называть).

– Просто картинка! – восклицает мой спаситель. – Почти как живые, да?

Звенят приборами и разливают чай.

– Это не мои родные, – говорит Другая Принцесса.

– Конечно нет. Но могли бы ими быть.

Вдруг я понимаю, что происходит, словно я наконец-то проснулась от чужого сна. Я ищу на ощупь колокольчик, он был где-то рядом, нахожу его, поднимаю и звоню в него изо всех сил, так, чтобы меня наверняка услышали снаружи.

– Вам бы этого хотелось? – продолжает мой спаситель. Ее спаситель. Ах, я запуталась…

– Вы слышите?.. Этот странный звук…

– Вам бы хотелось, чтобы в комнату сейчас вошли ваши родные – по-настоящему?

– Так странно… Он как будто здесь, совсем рядом…

– Вам бы хотелось снова увидеть и обнять королеву и принцессу?

Где-то совсем рядом, в темноте, я продолжаю звонить в колокольчик.

– Разве вы не слышите? Он где-то здесь…

– Так вы согласны?

– На что?

– Мы это уже обсудили. Неужели вы успели забыть?

– Простите, я не понимаю… Этот звук, он сводит меня с ума… Где же он?..

– Пейте чай, принцесса. А потом мы поговорим о том, что вы сделаете, чтобы снова быть со своей семьей.

– Сахар! – вспоминает Другая Принцесса. – Мне нужен сахар.

– Разумеется, ваше высочество, разумеется! Все, что пожелаете. Ведь это все и создано для вас.

Внезапно все озаряется, словно мне в лицо бросили солнце, я закрываю глаза рукой, моргаю несколько секунд, а потом смотрю. У моей комнаты пропала крыша, но это даже не удивляет меня, когда я понимаю, что сижу не в комнате, а в сахарнице и это совсем не гравий подо мной. Сверху на меня смотрит ошеломленное лицо, и это лицо, так похожее на мое, приводит меня в просто неприличное раздражение. Оно заполняет меня настолько, что я не удивляюсь больше ни странному месту, ни огромному миру за его стенами.

Я выбираюсь из сахарницы на стол, отряхиваюсь и поднимаю голову. Великанская голова Другой Принцессы нависает надо мной и, похоже, силится подобрать слова. Но пока она пытается, я делаю – как обычно:

– Это уже становится недоброй традицией. Надеюсь, все это вот-вот закончится и я смогу наконец-то поспать. Ну почему ты не можешь держаться подальше от неприятностей и чая? Не пойму я вас, голубую кровь. – Здесь я вздыхаю, качаю головой и развожу руками, ведь как еще можно выдержать столько глупости у тебя буквально под боком и остаться равнодушной? Бросив взгляд на часики у меня на запястье, я цокаю языком и продолжаю: – В общем, так. Вот-вот сон продолжится, время не любит стоять на месте. Даже здесь. Думаешь, так легко его заставить?

Она качает головой. Типично.

– Надеюсь, ты понимаешь, на какой риск ради тебя я иду. На этот раз запомни последнее.

Она слегка наклоняется и будто слушает внимательно, но я просто смотрю на нее секунду-другую и молчу.

Она просто смотрит на меня секунду-другую и молчит, а я слегка наклоняюсь и слушаю внимательно.

– Ну все, я исчезаю, – говорит она наконец и отворачивается.

– Постой, но ты же ничего не сказала!

Она оборачивается и вдруг яростно звонит в колокольчик.

– А ты ничего не слушала! Еще претензии?

– Но как же…

– Все, что я хотела тебе сказать, моя недогадливая сестренка, можно сказать тремя словами: беги отсюда без оглядки.

Этот ответ будоражит во мне только новую тучу вопросов, но не успеваю я открыть рот – как я подбегаю к ее чашке – ловко забирается на край – и ныряю в чай! В один миг от меня – от нее остается лишь клякса голубой краски, да и та растворяется на глазах.

– Что-то не так?

Я вздрагиваю от неожиданности.

– Что-то не так с вашим чаем, ваше высочество? – повторяет мой спаситель самым обходительным тоном.

Но теперь я отношусь к нему настороженно. Бежать? Почему я должна бежать от него? И все же…

– Мой чай, он синий.

– Не может быть. Кто пьет синий чай?

– Взгляните сами.

Я протягиваю руку к чашке, чтобы показать ему, и вдруг – кошмар! – я вскрикиваю от вспышки синего пламени, которое вырастает из чашки до моих глаз. Оно не обжигает, а приятно согревает и укрывает комнату волшебным, таинственным светом.