Илью к себе велел просить,

Чтоб убедиться самому,

Не брешет ли народ ему.

Дружину приказал собрать,

И к дому Моти выступать.

Илья как раз любовь свою

Опять пристраивал к хую.

И только на неё забрался,

Как грохот у ворот раздался.

Облом! Как психанёт Илья:

– Ёб вашу мать, что за хуйня?!

Штаны надел, окно открыл:

– Поубиваю щас мудил!

Дружину князя увидал

И пыл его тотчас пропал…

В поту холодном через время

Стоял пред князем на коленях.

– Ну, здравствуй, милый друг Илья!

А я позвал тебя не зря.

Тут слух прошёл в моём народе,

Что богатырь в столице бродит,

Который Мотю ублажил.

Чай, слух не про тебя, скажи? —

Насупил князь сурово брови.

Илья смекнул: не видеть воли…

– Прости, светлейший князь, холопа!

Коль виноват – подставлю жопу.

Но врать не смею я тебе:

Тот слух, наверно, обо мне…

И головой так бахнул в пол,

Что трещиной паркет пошёл.

– Ну ладно, будя, – князь смягчился, —

Ты не серчай, погорячился.

И не хуй в доме пол ломать!

Теперь паркета не достать.

А расскажи ты лучше мне,

Как не утоп ты в той дыре?

Я сам не прочь, к чему скрывать,

С хорошей бабою в кровать.

Но Матрёну сколько ни ебал,

Так до конца и не достал!

Тебе ж, слыхал, фартило с ней.

Так чем ты взял её, злодей?

– Скажу как на духу тебе:

Тут дело вовсе не в пизде.

И предложил ему Илюша

Свою историю послушать.

Дивился князь его рассказу,

Не перебил его ни разу,

Лишь по концовке попросив,

Чтоб показал он свой штатив.

Как увидал Илюшин штырь,

Так сразу понял – богатырь!

Вот это подвернулся шанс

Поправить киевский баланс!

И, чтоб его не упустить,

Решил Илью уговорить:

– Чего тебе торчать в деревне?

Давай ко мне на службу, в рать!

Назначу воеводой первым,

И хуй тут есть куда пихать.

Тебе зарплату положу,

А отличишься – награжу!

Согласен? Вот тебе заданье,

А заодно и испытанье:

Проблема, как бельмо в глазу,

В дремучем Муромском лесу.

Гнездо там свил себе злодей

Лесной разбойник Соловей.

Пройдёт мужик – его убьет,

А баба – насмерть заебёт.

Тебе, Илья, и карты в руки!

Избавь ты нас от этой суки.

Начальства просьба – что приказ.

Илья, не поднимая глаз,

Ушёл готовиться к походу

Во славу русского народа.

К утру Илья прибарахлился,

Кольчугу, латы, шлем купил,

И меч на пояс поцепил

Такой, что весь народ дивился,

Когда им пробовал махать.

Как раз его хую под стать!

Коня из княжеской конюшни

Он под расписку получил,

И за скирдой служанку-шлюшку

На полконца приговорил.

Потом со всеми попрощался

И на задание умчался…

…Дремуч и страшен был тот лес.

Я сам бы хуй туда полез!

Но наш Илья, хоть и боялся

И жутко матерно ругался,

Всё ж по дороге столбовой

Тихонько ехал, как герой.

Вдруг видит: дуб сухой стоит,

На нём гнездо, а в нём сидит

Гроза всех тамошних людей

Свистун, засранец Соловей.

Как глянул на него Илья,

Так чуть не грохнулся с коня.

Такого гнусного урода

Ещё не видела земля.

Ну что за мразная пизда

Его на свет произвела?!

А Соловей так засвистел,

Что у Илюши шлем слетел.

«Пиздец, – подумалось Илье, —

Никто не вспомнит обо мне…

Так что же, даром помирать?

Себя ведь надо показать!

А там посмотрим, кто кого.

Иль он меня, иль я его…»

Поднял он на дыбы коня,

И с криком: «Это все хуйня!»

Мечом под корень дуб срубил,

Злодея наземь повалил

И так влепил ему под глаз,

Что тот забыл, который час.

– Так это ты, ебена мать,

Меня тут вздумал освистать?!

Тот и свистеть перехотел,

Да и усрался между дел.

Взмолился: – Не губи, браток!

Дай мне пожить ещё чуток.

Коль сгину – буду в Красной книге,

А внуки – на тебя в обиде.

Ведь я же редкостная птица,

Что раз на тыщу лет родится…

Не стал Илья ханыгу слушать,

Об пень башкой его огрел,

И тот, отдавши Богу душу,

Тихонько бзднул – и околел.

С утра народ под мухой ходит —

Хвала и слава воеводе,

Что подлого убил хмыря —

Лесного гада Соловья!

Сам князь Илью под белы ручки

В свои хоромы проводил,

И бляди, собираясь в кучки,

Писались в очередь для случки,

Забросив ебарей-мудил.

Назавтра в княжеской светлице

В честь победителя Ильи

Сошлись нажраться и напиться

Дружинники-богатыри.

Столы ломились от жратвы,

Слюною наполняя рты.

Виляла жопами прислуга,

Стараясь обскакать друг друга

И порезвее обслужить,

Чтоб на ночь хуй себе нажить.

И к вечеру уже весь дом

Ходил в веселье ходуном.

Великий князь, отведав мёда,

Валялся посреди прохода,

И, без толку пытаясь встать,

Всё чистил всуе чью-то мать.

Там кто-то в угол наблевал,

А здесь какой-то змей насрал.

Все, кто ещё ходить могли,

Те баб где попадя ебли…

Короче, вечерок удался,

В чём я, скажу, не сомневался.

К средине ночи наш Илья,

Конечно, выпив до хуя,

Решил Матрёну навестить

И доброй палкой угостить.

Нашёл себе двоих друзей,

Чтоб было топать веселей.

Они пока ещё стояли,

Хоть всё за воротник кидали.

На брудершафт он выпил с ними.

Один представился: «Добрыня».

Другой язык ворочал плохо,

Но всё ж сказал: «Попович… Лёха».

С трудом из-за стола поднялись,

И к Моте с песнями подались.

Матрёне что-то не спалось.

Сама не знала, что творится:

То крутанет в суставе кость,

То вдруг заломит в пояснице…

Пизду свело, сердечко бьётся

И в голову дурное прётся.

«Хоть бы скорей Илья пришёл,

А то, ну хоть садись на кол!»

Едва подумать так успела,

Как за дверями – голоса.

От счастья баба аж вспотела —

Ужель слыхали небеса?!

И, зацепив косяк плечом,

Друзья ввалились к Моте в дом.

– Привет, Матрёна дорогая!

Встречай гостей, ебёна мать!

Мы тут с ребятами гуляем…

Стели постель и дай пожрать!

Матрёна мухой постелилась

И на икону покрестилась,

Пока весёлая братва

Глушила водкой осетра.

Во привалило счастье ей,

Послав троих богатырей!

Все три – красавцы, и Матрёна

На них глядела умилённо.

Тем временем Илья почуял

В своих штанах давленье хуя,

И чтоб друзьям развеять скуку,

Придумал вот какую штуку:

– Ты, Мотя, баба хоть куда!

Что грех таить? Твоя пизда

Меня к себе приворожила,

И я готов, пока есть силы,

Пока не буду помирать,

И день и ночь тебя ебать.

Так я к чему? Задам вопрос:

Ты не желаешь «на колхоз»?

Вопрос Матрёну удивил,

И честно говоря, смутил.

Она с девичества ебалась,

Но в группняках не упражнялась.

Однак, три хуя упустить —

Так значит еблю не любить!

Чего тут ждать, когда невмочь?

Прогнав свои сомненья прочь,

Она Илюшу обняла,

И тем согласие дала.

Когда игривую подругу

Привёл ты в круг своих друзей,

Как не подставить её другу,

Чтоб другу стало веселей?

Облапив радостно Матрёну,

Илья, накрыв тряпьём икону,

Поцеловал её взасос,

Раздел и на кровать отнёс.

Матрёна на спину легла,

Призывно ноги развела,

Потёрла пальцами соски —