- Это что было, скажи мне правду? - спросил тут же Селифан. И теперь Эмма опять прочла недоверие в его глазах, а ведь ещё только полминуты назад она почти не сомневалась в том, что он поверил ей. А она-то ведь не врала, сама думала, надеялась, что не врёт.

  - Яд. Яд. Я ж сказала, не сомневайся.

  - Зачем это? Ты точно с ума сошла...

   И Эмма увидела, как Селифан помчался прочь от неё куда-то. Она потом лишь поняла, куда? Оказалось, что в ванную комнату.

  - Ха-ха-ха! - громко засмеялась она, когда открыла дверь ванной комнаты и увидела, как Селифан всеми силами старается вырвать выпитую жидкость, сидит на коленях у унитаза.

   Селифан с укором и обидой взглянул на неё, но говорить ничего не стал. Но зато Эмма продолжила, посмеиваясь над ним:

  - Так-то любишь меня! Ромео! Не захотел с Джульеттой своей погибать? Ха-ха-ха!

   Селифан медленно встал, когда услышал её последние слова. Он рвал до этого, но не сильно. Селифан знал, что не смог вывезти обратно из своего организма всё то, что он по неосторожности успел глотнуть. Ему не хотелось больше мучить себя и терпеть насмешки Эммы.

  - Хватит уже, - сказал он, и держа её за плечи, вместе с ней покинул помещение ванной комнаты.

  - Ну и?

   Эмма была недовольна произошедшим и даже тем, что она вытворила. Эмма сожалела уже, что попросила его выпить вместе с ней с яд. Она не поняла даже, зачем вдруг решила так поступить, зачем настаивала на этом? Всё произошло под влиянием какого-то сильного, безудержного порыва. Она не желала вреда Селифану. Не хотела даже, чтобы он плохо думала о ней. Но Эмма в то же время знала, что Селифан хорошо о ней уже не подумает. Это невозможно. Ведь она сделала всё, чтобы он вконец разочаровался в ней, бросил её, разлюбил. Она хотела этого, потому что боялась его любви. Она не знала к чему эта любовь может привезти, на какие безумные поступки подтолкнуть. ..И вот поняла, даже на самые безумные... она этого не хотела и боялась таких мужчин.

   Но Селифан всё же не представлялся ей опаснее и страшнее Максима. Потому-то она вела себя с ним бесцеремонно и всегда нетактично, никогда не заботилась о его чувствах и даже не думала подбирать слова, объясняя тот или иной свой дурной поступок и желание.

  - Я так понял: ты не собираешься мне ничего объяснять? - спросил он ещё раз.

  - А что надо-то? Всё про яд ты?

  - Про него.

  - Жидкость специальная. Крысиный яд называется. Насколько яд - я не знаю. Впрочем, мне помогает.

  - Зачем это? Нельзя пить всё, что попало.

  - Это не всё, что попало. Это от ломки меня спасает... Ребята предложили, почти бесплатно, - объяснила Эмма.

  - А мне то, черт возьми, зачем суёшь? - в бешеной злобе спросил он.

  - Хи! Проверить хотела.

  - Что? Что я убить себя ради тебя могу? - не переставал он кричать. Но Эмму это, зачем то, совсем не пугало. Она продолжала невозмутимо стоять возле него и на том же расстоянии, какая установилась между ними, когда они вышли из ванной комнаты.

  - Да. Так.

   Селифан не стал отвечать на её последнее утверждение. Негодование его доросло до предела, и он уже не знал, как еще его можно выразить?

  - Ну, поболел бы чуть-чуть. Ничего страшного. Не опасно.

  - Не опасно говоришь? Нет? А издеваться надо мной тоже не опасно?

   Селифан в эту же секунду схватил её по обеим рукам чуть ниже плеч и попытался поцеловать.

   Она выворачивалась, не хотела уступать ему, но он сделал это насильно.

  - Опасно. Опасно. Уходи. Я не хочу, - сказа она, не поднимая головы. Она видеть его не хотела. Эмма думала, что если она хоть чуть-чуть попытается взглянуть на него, поднимет голову, он опять вопьётся ей в губы... И она не сможет противостоять этому.

   Эмма поняла, что нет смысла сопротивляться каким-либо действиям Селифана. Это бессмысленно, потому что если он чего-то хочет, он этого добивается.

  - Зато я хочу, - сказал Селифан и попытался сделать так, чтобы её руки не мешали ему приблизиться к ней ещё. Но их итак отделяли лишь каких-то двадцать сантиметров.

  - Не надо... - просила она.

   Затем Селифан грубо сдвинул её к стене, одной рукой не позволял препятствовать его действиям, другой поднял её голову за подбородок. Эмма не могла шевельнуть рукой или сдвинуться от него. И в более тяжёлом и неудобном положении ей не приходилось быть, Селифан так раньше никогда не поступал.

   Он недолго смотрел на неё, вновь попытался поцеловать, но на сей раз встретил сильное сопротивление её рта.

  - Ну же, расслабься, - велел он тогда, туда-сюда двигая её голову за подбородок. - Я же всё равно сделаю это.

   На сей раз поцелуй длился настолько долго, насколько этого хотел Селифан. Эмма не стала сопротивляться. Она знала, что это бесполезное дело, но не только поэтому уступила ему. Эмма надеялась, что этим он сегодня сможет довольствоваться и уйти. Эмма поняла уже, какой он: человек терпеливый в вопросах ожидания, но только если это не бессмысленная трата времени. И если ему давать хоть чуть-чуть желаемое, то он готов ждать. Долго ждать.

  - Видишь, всё очень просто, - сказал он потом, глядя на её оскорблённое выражение лица. - Можешь же, если хочешь.

  - Не хочу, - повторила тихо она то, что говорила не раз и не только сегодня.

  - Захочешь. Потом захочешь. В другой раз, - сказал Селифан так, словно она непременно должна захотеть, он как бы обязывал её к этому. Но сам он не думал, что так будет, просто очень хотел этого, вот и говорил так. Он устал от её дерзости, не хотел больше терпеть её странные выходки, грубые по отношению к его чувствам, несправедливые.