Таким вот образом поразмышляв, Селифан твердо решил потратить первый урок на пустую болтовню...В остальные дни будет легче, он знал это. Ведь тогда он уже сможет спрашивать у них домашнее задание, которое сам задавал и ещё - сможет упрекать кого-то и ставить плохие отметки за их невыполнение. Впрочем, ставить двойки он не мечтал.

   Селифан всегда считал, что самое неприятное в работе учителя это то, что ты обязан "играть гадкую роль проверяющего" и ставить двойки или пятёрки. В этом-то и заключается вся власть учителя. А самым ужасным является то, что ты не можешь поставить никому двойку или даже пятёрку, без того, чтобы на тебя не посмотрели с укоризной. За двойку - осудят за жестокость, непонимание, бессердечность и всё прочее и гадкое; а за пятёрку...ну, Селифан считал, что с пятёркой дело обстоит чуть попроще, но всё равно не без отрицательного нюанса. Ведь он был уверен, что если учитель ставит кому-то за что-то оценку пять баллов, обязательно найдётся тот, кто подумает, что это он несправедливо оценил знания товарища, из особой любви к этому ученику. А происходит так оттого, что каждый считает себя чуточку лучше другого.

   Вот такие вот мелкие морально-этические вопросы, а то и проблемы, занимали голову Селифана. Но он старался особо не размышлять об этом. "Ведь это всё - мелочи! - считал он. - Иногда жизнь оказывается куда проще, чем она есть в твоих фантазиях" И сейчас, глядя на свой класс, Селифан понимал, что в детстве изрядно утрировал, думая, что ему будет затруднительно ставить двойки и пятерки, если он вдруг станет учителем.

   Теперь же Селифан чувствовал, что сможет ставить своим ученикам любые отметки без всякого угрызения совести. Для его душевного спокойствия главным представляется лишь одно условие - справедливость.

   Такой ли Селифан безукоризненно правильный учитель, каким себя хочет показать в своих последних мыслях?

   Селифан очень внимательно слушал фамилии и имена каждых, кто представлялся. Казалось, он про себя всё время делал какие-то заметки, старался запомнить каждого...но это было лишь поверхностным впечатлением, которое оставлял Селифан в то самое время, пока он знакомился со своими учениками. На самом же деле голова его была переполнена своими собственными заботами. Он уже месяц живёт у Яны Савельевны без арендной платы, и она уже вторую неделю грозится его выгнать. Впрочем, даже и этот вопрос его не волновал столь сильно, как вероятность появления задолженности в университете, в которую он поступил на платной основе.

   После того, как все ученики представились (это заняло не так много времени, как он предполагал), Селифан решил, что пора бы наконец удовлетворить любопытство присутствующих по поводу того листочка на краю парты Роберта.

  -Итак, теперь, когда мы все друг друга знаем, я могу перейти к следующему этапу нашего урока. Как и обещал, я собираюсь рассказать вам о некоторых особенностях наших предстоящих занятий, - тут он сделал некоторую паузу в речи, как бы стараясь заглушить то состояние заинтригованности, в которое он сам их и ввёл. - Ну, в принципе мои уроки ничем особенно не будут отличаться от тех, которые вела у вас прежняя учительница. Единственное, я буду предоставлять вам еженедельно вот это - и он взял с парты Роберта тот самый листок бумаги, исписанный его собственным почерком и, помолчав несколько секунд, начал объяснять его содержание: - Здесь написано всё, что мы должны пройти за неделю, в том числе и домашние работы. Данный лист в одном экземпляре и будет он всегда у старосты. Итак, я хотел бы узнать, кто же у вас староста?

   Все молчали, пока один из учеников первой парты не подсказал:

  -Раньше Эмма была.

  -Это так? - Тут же спросил Селифан, где то в глубине души восторгаясь данным обстоятельством. Он ведь только ещё подумал, что неплохо бы всех рассадить по-своему усмотрению. Селифан-то ведь знал: ученики терпеть этого не могут! "Но его интересы ведь важнее" - он так думал. Селифан, как увидел свой класс, так сразу и решил: "они не останутся на своих местах - ни за что не останутся!" А то, что староста Эмма, и она сидит на третьей парте от учительского стола - это большой повод, чтобы начать "командовать". Селифан только и искал разумное обоснование, чтобы начать их рассаживать по-своему усмотрению.

   Эмме пришлось встать после того, как в классе прозвучало её имя. Она сама решила, что так надо сделать: другого выхода нет. Но делала она это медленно, робко и еще с массой недовольства на лице. Никто не мог не увидеть, что Эмма не рада своему положению старосты...но вот с каких пор?! Никто сейчас не смог бы ответить на этот вопрос, даже Эмма. И, казалось, что она несколько рассержена на своего товарища, который "сдал" её. Так подумали все, в том числе и Селифан, потому что она как-то уж очень укоризненно посмотрела на него. Лишь сам "виновник" её душевных хлопот не увидел ни её упрёка, ни даже недовольства, которое так бросалось в глаза. Многие в классе решили, что она вот-вот попытается отказаться от своей роли старосты...ни один из них претендовал на эту роль!

  - Можно выбрать другого старосту, раз уж у нас теперь Вы классный руководитель, - воскликнул Сабулов Сергей с задней парты и решил даже обосновать своё предложение разумным объяснением причины таких вот его слов. - Это Наталья Прокопьевна решила, что Эмма будет старостой. Но вы можете выбрать себе другую старосту.

   Эмме чрезвычайно не понравилось то, что он сказал "себе". Словно классный руководитель выбирает старосту самому себе и вот она принадлежит ему - этому Селифану Фирсовичу, который ещё не известно, что из себя представляет... Но в любом случае, Эмме он не очень-то нравится - она даже находится в некотором страхе от него и ..."Но ведь особых причин нет для таких мыслей, чего это я?.." - пронеслось на мгновение в её голове...И Эмма поняла, что она не желает никогда общаться с ним наедине - это было бы ужасно. Эмма представила себя и его в пустом классе с запертой дверью - и по всему телу её пробежал мучительный холодок, заставляющий её "беспричинно робеть" Но ведь быть старостой - уже означает часто видеться с классным руководителем и иногда даже обсуждать некоторые школьные мероприятия в приватной обстановке. Она знала - этого не избежать...

  -Нет, зачем же менять старосту? - сказал Селифан, как только Эмма поднялась над партой. - Мне кажется, что Эмма вполне с этим справится. Раньше же справлялась, разве нет?

   Почти все положительно кивнули головами в ответ на этот вопрос, кто-то даже сказал "да" или "конечно", но таких смелых были единицы. Толи они не решались отвечать вслух без обращения к ним лично лишь потому, что учителем был Селифан - мужчина в важном, деловом костюме, толи... толи он действительно внушал им чем-то особое уважение. Как бы Селифан хотел так думать!.. Но он мысленно отмечал в голове всех тех, кто "выкрикивал сидя", создавал некий "чёрный список" И, по его мнению, это те, которые должны быть пересажены первыми!