- Ты только что сказал, что она расположена к тебе, значит, не возненавидит.
- Доверять перестанет, - повторил Селифан уже сказанное.
- Нормально будет всё! Куда денется, у неё всё равно больше никого нету, кроме тебя.
Селифан задумался, но что ответить, не знал. Он не хотел поступать так, как велит Берн, хоть и мечтал зажить с Эммой одной семьёй.
- Боюсь, что гнать начнёт меня, как раньше. Я не могу без неё...опять заставлю...
- Давай-ка ты забудь про заставлю, пора уже за ум браться, - рассерженно сказал Берн, осуждая его толи из жалости к Эмме, толи оттого, что понял, как легко ему удается пробуждать в нём пороки и не получается обратно сделать из него нормального человека. Берну стало неприятно слушать Селифана, ведь сам-то он всегда старался знать во всём меру, терпеть не мог напрасную жестокость.
- Я назвался Матвеем, - сказал Селифан, когда Берн замолчал. - Имя хочу вот поменять...
Берн захихикал, немного прикрыв рот ладонью, и спросил:
- А возраст что, тоже поменяешь?
- Ну...я не знаю...а ты мог бы помочь? - решился спросить Селифан, несмотря на то, что ехидство Берна обижало его и сбивало мысли. - Ты же говорил, что знакомые есть у тебя такие, которые могут...
Селифан замолчал, затаив дыхание и со страхом, что Берн сейчас опять скажет что-нибудь нехорошее, неприятное для него, упрекнёт или опять обсмеёт. Так и произошло:
- О-о-о...какие просьбы! - тут же воскликнул Берн. - Ты что, совсем не понимаешь, что сам осложняешь ситуацию? Никаких бы проблем не было, если правду сказал бы, что любишь её, что сожительствовали вы больше года. Не стала бы она долго препираться. А теперь что? Собрался быть её отцом, пока она себе жениха не найдёт, а потом опять изнасилуешь и запрёшь в подвале? Так что ли?
- Да нет же... - в печали сказал Селифан.
- Что нет? Надеешься, что долго проживёт одна? Да чёрта-с два! И полгода не пройдёт, как она найдёт себе другого. А ты и останешься для неё любимым отцом.
- Я не хочу так, - тихо произнёс Селифан.
Глава 28. Роковая затея
Селифан в бодром настроении и со спокойной душой направился в Дом Ли. Он остался очень доволен тем, что поговорил с Берном, ведь тот дружески пообещал ему выполнить его просьбу - самую безумную из всех, на которую только можно было решиться.
К полудню Эмму выписали из роддома, и вместе с ребенком Селифан повёл её в новое жилище - то, которым его временно обеспечил Берн после продолжительных уговоров.
Это была светлая просторная комната, с большими окнами и новой мебелью. Всё в ней было шикарно и красиво. Серебристые занавески приятно сочетались с беловато-жёлтыми обоями и серым линолеумом. А шкафы из натурального дерева говорили о достатке даже больше, чем площадь помещения и блеск полов.
Сервант располагался близ окна, наполненный посудой из различного фарфора и хрусталя, и так как светило солнце, можно было заметить, как оттуда отражается свет необычайной красоты. Он явно поднимал настроение и давал некоторое облегчение уставшей душе.
На единственном столе можно было заметить вазу с белыми розами. Селифан специально купил их для Эммы, чтобы показать важность её прибытия домой. Он хотел навсегда смыть из её головы воспоминания о прошлом и оставить новые, совершенно противоположные прежним, - добрые и светлые, как сама комната, куда он привёл её жить.
На противоположной стороне от серванта, стоял кожаный диван пастельного оттенка, и имел такой вид, словно был чрезмерно набитый поролоном. Но, несмотря на это, он великолепно сочетался со всем дизайном комнаты, и только что прибывшим гостям понравился своим роскошным видом и необычайной мягкостью.
Когда Селифан и Эмма вошли в комнату, то тут же присели. Внимательно осмотрели всё вокруг. И Селифан в том числе, ведь и он до этого момента никогда раньше здесь не бывал.
Потом он принялся незаметно и в то же время пристально осматривать Эмму. Хотел понять, как же она себя чувствует в этой комнате? Нравятся ли ей эти новшества или чувствует ли она, что вся эта роскошь впервые вошла в её жизнь? Селифан хотел ответить на эти вопросы, но всё-таки не мог сделать это с уверенностью. Он заметил, что Эмма явно удивилась увиденным апартаментам, но внешне старалась не проявлять этого.
Эмма почти ничего не помнила о своём прошлом, как о недавнем, так и о далёком. Она боялась везти себя глупо и по-детски, удивляясь и восхищаясь тем, что, возможно, видела много раз и каждый день. Чувствовала душевный дискомфорт.
...
Вечером, когда Эмма уснула, к ним неожиданно наведался гость. Это был Берн. И Селифан надеялся на его приход, ведь некоторое время назад сожалел о том, что они не договорились о встрече заранее. Селифану очень хотелось обсудить с ним некоторые вопросы относительно Эммы, сроках и условиях их проживания в выделенной им комнате.
Когда Берн вошёл в комнату, Селифан сразу же почувствовал уверенность в правильности своих последних поступков.
- Ну, и как она восприняла атмосферу? - спросил Берн, немного помолчав после того, как вошёл и осмотрелся. В этой комнате он был полгода назад, но никаких изменений не заметил. Это его очень обрадовало, состояние помещения было просто великолепным.
- Вроде, хорошо. Впрочем, я не до конца понял... - признался Селифан, говоря шёпотом, чтобы не разбудить Эмму.
Берн пожал плечами, не зная, что ответить.
- Но её что-то насторожило, это точно. Только виду старалась не подать, - объяснил Селифан ситуацию такой, какой понял её сам.
