– Хорошо, – выдохнул Джереми. – Я уже даже не буду пытаться тебя переубедить.

– И на том спасибо, – она выкинула окурок в урну, стоящую у лавки.

– Но я хотел сказать тебе кое-что ещё, – Джереми поднялся на ноги, отряхивая куртку от прилипшего снега. – Я понимаю, что у тебя сложная ситуация в жизни, тебе нелегко. Но я хочу, чтобы ты помнила: даже если я далеко, мысленно я всегда с тобой и за тебя, что бы ни случилось. У меня для тебя есть небольшой подарок, – он достал из кармана маленькую коробочку с красной лентой и протянул её Кэролайн.

Она неуверенно взглянула на него, коснувшись пальцами коробки. Джереми медленно кивнул, и его круглое лицо просияло от улыбки. Открыв коробочку, Кэролайн достала кулон в виде окрылённого сердца, украшенного камнями, поблёскивающими в свете уличных фонарей. Улыбка расплылась на её лице.

– Пусть этот кулон будет напоминать тебе обо мне, – с нежностью произнёс Джереми.

– Боже, оно прекрасно, – растаяла Кэролайн и, поднявшись, обняла Джереми. – Спасибо тебе большое. И за подарок, и за всё, что ты для меня делаешь.

Глава вторая.

Кэролайн вернулась домой уже за полночь. Тихо закрыв входную дверь и скинув вещи, она прошла на кухню. Глаза постепенно привыкали к темноте. Было свежо и прохладно от приоткрытой форточки. Кэролайн села за стол, облокотившись о поверхность, и задумалась. Но не прошло и двух минут, как за спиной раздались неторопливые шаги, включился свет. Кэролайн поморщилась и обернулась. На пороге кухни стояла Елена. На её стройной, даже худощавой фигуре висел шёлковый халат, волосы собраны в небрежный хвост на затылке.

– Почему так поздно? – спросила она, но в голосе не было строгости. Была, скорее, неуверенность.

Ответа не последовало. Тогда Елена невозмутимо села за стол и посмотрела на падчерицу. Лицо её выражало ни то спокойствие, ни то отречённость.

– Кэролайн?

– Я гуляла, – сухо ответила она.

Елена чуть наклонила голову, принюхалась. Её тонкие брови едва заметно нахмурились, и лбу проступили маленькие морщинки.

– Ты опять пила?

– Твоё какое дело? – прищурилась Кэролайн.

– Не груби мне. Я всё-таки твоя… – она тут же замялась, не сумев подобрать нужных слов.

– Кто? – язвительно переспросила Кэролайн. – Мать? Даже не мечтай!

– Почему ты так себя ведёшь? Я же не сделала ничего плохого.

– И ничего хорошего тоже, – фыркнула Кэролайн, скрестив руки на груди.

– Могла бы быть благодарна хотя бы за то, что я хорошо отношусь к тебе и твоему отцу, делаю дела по дому.

Кэролайн резко встала со стула и пристально взглянула в глаза мачехе:

– А теперь послушай, что я тебе скажу. То, что ты спишь с моим отцом, не означает, что я буду хорошо к тебе относиться.

– Да как ты смеешь так говорить? – хлопнула глазами Елена.

– Как ты смеешь врываться в мой дом и качать тут свои права?

– Кэролайн, я понимаю, тебе неприятно, что я теперь здесь, в доме, где жила твоя мама, но… я не желаю тебе зла. Я, наоборот, хочу, чтобы у нас с тобой были хорошие отношения.

– Запомни одну вещь: для меня ты никто, – огрызнулась Кэролайн, затем молча развернулась и вышла. Елена, сжав губы, смотрела вслед уходящей фигуре. Именно так всегда и проходили их редкие беседы: ссоры, оскорбления, крики. Только при отце Кэролайн изредка старалась делать вид, что всё хорошо, но стоило ей остаться наедине с Еленой, она никогда не упускала возможности опустить её ниже плинтуса. Когда в коридоре стало пусто, Елена закрыла глаза, и по её бледной щеке пробежала слеза.

Этой ночью Кэролайн не спала. Сон не шёл, зато прекрасно шли мысли. Об отце, Елене, Клаусе и Джереми. Это уже становилось замкнутым кругом, выбраться из которого, казалось, было невозможно. Ближе к утру Кэролайн вернулась на кухню и, выпив кофе, принялась готовить завтрак. Вскоре хлопнула входная дверь, и Кэролайн облегчённо вздохнула. Елена ушла на работу. А через несколько минут в кухню вошёл улыбающийся Дэвид. Хоть у кого-то с утра было хорошее настроение. Он, как это обычно бывало, остановился в дверном проёме и, упираясь ладонями в деревянные панели, потянулся, разминая мышцы.

– Доброе утро, – улыбнулась Кэролайн.

– Доброе утро, дочка, – он поцеловал её в макушку и, воровато оглядевшись, принялся заваривать чай.

– У тебя выходной сегодня?

– Да.

Ещё раз поставив чайник кипятиться, Дэвид сел за стол. Кэролайн продолжала что-то делать у плиты.

– До сих пор не понимаю, как ты с такой работой с ума не сошёл, – она по-доброму усмехнулась, подошла к отцу и поставила перед ним тарелку с завтраком, а сама, налив молока, села напротив.

Дэвид уже больше десяти лет работает патологоанатомом. Он всегда говорил, что ему нравится это, и редко находил хоть чьё-то понимание. Единственный человек, который понимал его страсть к исследованию трупов и с увлечением слушал все истории с работы, была Ванесса, мать Кэролайн. Каждый раз, когда он уходил на ночную смену, она не ложилась спать, а ждала его прихода. Встречала на пороге, целовала в колючую щёку и заваривала кофе с молоком. А потом они ещё долго сидели на кухне, болтая. Это был их своеобразный ритуал. Но теперь Ванессы нет. Есть только Елена, которая жалуется на трупный запах и просит не шуметь, когда Дэвид возвращается с работы под утро.

– Каждому своё, – он улыбнулся своей лучезарной улыбкой, и его карие глаза заблестели. Именно таким он был, когда говорил о работе, и в эти моменты даже морщины на его смуглом лице слегка разглаживались. – А что там с твоей учёбой?

– Пап, ты же знаешь, что я на заочном. Так что на меня фактически всем плевать.

– Но не мне.

– Если тебе станет легче, то у меня всё хорошо.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Хорошо. Какие планы на день?

Дэвиду показалось, что Кэролайн переменилась в лице, словно задумалась о чём-то неприятном. Выдержав недолгую паузу, она сказала:

– С Клаусом договорились встретиться. «И он обещал дать какой-то мощный психотроп» – мысленно добавила она. – А у тебя?

– У меня? – он рассмеялся. – Отдохнуть по-человечески.

– С банкой пива у телевизора?

– Вроде того. Кстати, ты же помнишь, что у меня скоро отпуск?

– Помнишь, – кивнула Кэролайн.

– Я подумал, почему бы нам не съездить на дачу? – Дэвид на секунду замолчал. – Мы там не были уже…

– Два года, – резко ответила она. – С момента, как не стало мамы. Последний раз мы были там через полторы недели после похорон.

Дэвид закрыл глаза, словно его пронзила сильная боль, потёр виски, затем медленно разомкнул глаза и посмотрел на дочь.

– Да, именно. Мне было тяжело приезжать туда, там всё напоминает о Ванессе…

– А теперь, значит, легко?

– Не кипятись, дочка. Я всего лишь хотел сказать, что мне хочется вновь ощутить ту атмосферу… которую создала Ванесса. Хочу заново оказаться там, словно ничего не произошло.

Кэролайн молчала, обдумывая сказанное.

– Елены не будет. У неё много работы, да и я не уверен, что везти её туда было бы хорошей идеей. Так что только ты и я.

Кэролайн грустно улыбнулась, поднялась с места и подошла к отцу, обняв его за шею. В нос ударил запах пены для бритья и зубной пасты.

– Я люблю тебя, папочка.

Его грузная рука аккуратно легла поверх её ладоней.

– И я тебя. Больше всех на свете.

После завтрака Кэролайн всё же поспала несколько часов, но, проснувшись, поняла, что это было зря. Всё тело ломило, глаза то и дело слипались. Но нужно было идти. Переодевшись, Кэролайн подошла к двери в комнату отца и ненавязчиво постучала.

– Да?

– Пап, я побежала. Буду поздно, – она чмокнула его в колючую щёку.

– Хорошо. Только будь осторожна.

Клаус встретил её возле дома. На улице сыро, шёл мелкий дождь со снегом. Густой туман затягивал улицы. Сегодня Кэролайн предстояло неизвестное ощущение от неизвестного наркотика, обещающего жёсткие галлюцинации и незабываемый трип. Она долго пыталась отказаться, но Клаус наотрез не воспринимал отказы. Было много разногласий на этот счёт, но убедить Клауса в том, что он в чём-то не прав, казалось, невозможно. Пришлось согласиться.