Перевернувшись с бока на бок, Люба громко и раздраженно сказала:

– Да она так каждую ночь. Вколите ей уже! Достала всех!

– Я… я же не специально! – оправдывалась старуха.

– Конечно, не специально! – зло вскрикнула Аня. – Уставится и смотрит. Что тебе надо-то от меня? Нужно что?

Медсестра без лишних слов уложила старуху, задрала ей рубашку «с васильками» и сделала укол. Бабушка, поджав тонкие синие губы сердито ворчала.

– Что я им сделала? Галя, что? Где же милосердие?

Но вместо поддержки, Галина закричала на нее:

– Я тебе сделала укол! Сейчас ложись спать! Мешаешь тут всем. Ишь, какая! Милосердие ей подавай!

Бабушка вздрогнула и виновато посмотрела на нее:

– У меня нога болит. Я не могу спать. Не могу лежать. Не могу сидеть.

Медсестра раздраженно выпалила в ответ:

– Конечно, потому что ногу надо ампутировать. А ты тянешь время. Жалуешься только, да спать никому не даешь!

Старушка, захлопав часто глазами от волнения, провела по седым волосам трясущейся рукой.

– Я в туалет хочу, Галя!

– Ну, так иди! – рявкнула медсестра.

– Сама? – недоверчиво переспросила бабушка.

– Сама! И скажи своим, чтобы тебе привезли памперсы.

– Памперсы?

– Памперсы!! – громко в ухо крикнула ей Галина.

Бабушка отодвинулась от нее, закрываясь. Люба поинтересовалась у медсестры:

– А почему ее в гнойную хирургию не переведут? Я лежу после операции с открытой раной – а тут инфекция! Так же нельзя!

– Конечно, нельзя! – поддержала ее Аня.

– А что вы от меня хотите? Я не решаю ничего. С врачом говорите.

– Так не заходит он!

Медсестра, взглянув на Анину капельницу, подкрутила колесико, лекарство стало поступать быстрее.

– Он много оперирует. Врачей не хватает. Работать некому.

– А мы тут при чем?

Галина, махнув рукой, не ответила и быстро вышла из палаты.

Свет погас. Аня медленно отвернулась к стене и услышала, как за спиной заскрипела кровать старухи. Начался долгий процесс «подъема» в туалет, занявший около десяти минут. Тишина. «Встала!» – догадывалась Аня. Еще несколько минут слышно только дыхание. «Теперь просто стоит. Пытается привыкнуть к головокружению. Боится идти!» – анализировала она, не поворачиваясь. Наконец раздалось робкое шарканье. По звукам женщина поняла, что старуха взяла ходунки. Тогда, приподняв голову, она обернулась и стала наблюдать. Маленькими шажками, делая долгие паузы, ведьма медленно перемещалась по палате. Аня, сжав зубы, терпела. Ей казалось, что старуха нарочно устроила бездарное представление, что она специально так долго и громко «ползет». И когда мерзкая бабка наконец оказалась за дверью, Аня раздраженно прорычав, бросилась головой в подушку.

– Черт бы тебя побрал! Старая ведьма! – проклинала она.

Успокоившись с большим трудом, она легла лицом к стене и стала шептать: «Qualia являются частными. И что же это значит? А то, что любые межперсональные сравнения Qualia теоретически невозможны»2.

За стеной раздался грохот и послышался тихий стон. Аня подскочила на кровати, села и стала прислушиваться:

– Что это?

– Опять грохнулась! – равнодушно прокомментировала Люба, переворачиваясь на другой бок. – Сиделка нужна ей, а то расшибется.

Делегация врачей во главе с завотделением вошла в палату. Утренний обход – главное событие дня. Антон Денисович, холеный грузный мужчина с доброй улыбкой и тяжелым усталым взглядом, привычно распорядился:

– Олег, рассказывай!

– Здесь у нас Любовь Корнилова, 55 лет. Успешно прооперирована, – сказал низким приятным голосом доктор, подходя к кровати Любы.

Это был Олег Олегович Хазаров, лечащий врач палаты. Аня с любопытством и раздражением посмотрела на него. Невысокий коренастый мужчина лет тридцати восьми с крупными чертами лица и смуглой кожей. Как и все присутствующие медики, он был в голубой медицинской униформе. Хазаров носил аккуратную бороду. Черные волосы его блестели, как вороново крыло, а на крепких руках были заметны темные жесткие волосы.

– Период восстановления. Анализы в норме. Готовим сегодня на выписку, – рассказывал он.

Люба, не шевелясь, лежала на спине, накрывшись до самого подбородка. Она слушала и ждала, что скажет теперь «главный».

– Ну, как у нас дела?! – громко спросил ее заведующий, подойдя вплотную к койке. Хазаров подвинулся, пропуская его вперед:

Приподняв край простыни, доктор, слегка наклонившись, стал смотреть шов. Люба отвернулась к стене, пряча красное от смущения лицо. Она относилась к той многочисленной категории стыдливых женщин, которые во врачах мужчинах видят в первую очередь именно мужчин, наделяя их похотью и собственными эротическими фантазиями.

– Хороший шов! Молодец! – похлопал ее кончиками пальцев по плечу доктор.

Люба обернулась и радостно заулыбалась. Благополучно пережив женский ад и смущение, она снова натянула простыню до подбородка.

Завотделением, заложив руки за спину, перешел к Ане. Хазаров последовал за ним.

– Как у нас дела, голубушка? – спросил «главный», незаметно зевнув.

– Как помоложе, так сразу голубушка! – заворчала ревниво старуха на соседней койке, но никто кроме Ани, кажется, этого не слышал.

Хазаров тем временем пребывал в легком замешательстве. Он глядел на Аню, пытаясь вспомнить больную. «Ага, забыл!» – сразу сообразила она и стала с любопытством наблюдать, как он будет выкручиваться. Доктор взглянул на стену рядом, где обычно прикрепляют небольшой листок с именем и назначением пациента, но подсказки там не оказалось – Аня перед обходом специально открепила и убрала его. Возникла неловкая заминка. За спиной Олега раздался шепот. Завотделением посмотрел на него, все так же добродушно улыбаясь, а потом отошел к окну и встал ко всем спиной:

– Погода сегодня какая чудесная! На озеро бы!

Все понимали, что Антон Денисович намеренно отвернулся, давая шанс Хазарову исправить ситуацию. Мгновенно откуда-то из-за спины Олега появился «Хромой» и вложил Анину карту ему в руку. Она сразу узнала его – это был хирург, который вчера утром принимал ее в стационар. Передав карточку, прихрамывая на левую ногу, он снова быстро отошел назад, скрывшись за спинами коллег. «Подозрительный! Скользкий какой-то тип!» – подумала о нем Аня с неприязнью.

Подглядывая в записи, Олег стал рассказывать:

– Пациентка Самойлова Анна поступила вчера.

«Главный» повернулся к нему и стал слушать.

– Острая тянущая боль в ноге. Сделали УЗИ, лечим тромбоз глубоких вен.

Антон Денисович, кивнув, отошел от окна и, приблизившись к Аниной кровати, спросил ее:

– Какой день болит нога?

– Третий или четвертый! – сказала Аня.

– Хех! «Какой день нога болит?» Надо же! А меня вот никто не спрашивает! – ворчала недовольно старуха из своего угла.

– Как началось? Перелет? Гормоны принимаете? – расспрашивал «главный» Аню.

Она хотела было ответить, но ее перебил Хазаров, желая реабилитироваться за свой промах.

– Больная посещала фитнес клуб. Получила неадекватную физическую нагрузку в тренажерном зале.

– Да нет же! Не так все было! – заспорила с ним Аня. – Хотя, откуда же вам знать?! Вы же меня за сутки так ни разу и не посмотрели. Мы видимся сейчас с вами первый раз. Вы и имя то мое не знаете!

Олег озадаченно уставился на нее. «Главный» перестал улыбаться, он ждал объяснений.

– Зачем же вы так?! К вам подходили мои ассистенты. Они все записали и мне передали! – оправдывался Хазаров, глядя то на Аню, то на Антона Денисовича. – Утром у вас взяли все необходимые анализы. Лечение назначено. Кстати, мы вам еще раз повторно сегодня УЗИ сделаем.

– Зачем? – поинтересовалась Аня.

Скрывая раздражение, Олег пробасил:

– Да затем, что у меня есть сомнения по поводу вашего диагноза.

– Сомнения?

– Возможно, вы вообще не наша пациентка. Симптоматика настораживает! – с нажимом в голосе сказал Хазаров, многозначительно посмотрев на «главного». – Кое-что не сходится!