Последние сказанные матросом фразы отчего-то запали в память: «только одежку верхнюю скинуть не забудьте, иначе вниз потянет. И автомат свой тоже не жалейте».

Где-то он подобное уже слышал, причем совсем недавно. А, ну да, в том же самом рапорте комбата Кузьмина: старлея Алексеева именно так из моря и вытянули, без верхней одежды и оружия, один только штык на поясе остался. Успел, стало быть, лишний груз сбросить, чтобы под воду не уйти. Оттого, мол, и документов не имелось – вместе с бушлатом на дно ушли. Нужно будет уточнить этот момент, свидетелей опросить, так ли все на самом деле обстояло…

А со стороны невидимого в тумане берега уже потянулись рваные трассы крупнокалиберных пуль. Лопнули над головой осветительные снаряды, встали далеко впереди пенные фонтаны пристрелочных выстрелов. Катер ощутимо качнуло в сторону, кладя на борт – рулевой менял курс, сбивая вражеским артиллеристам прицел. За кормой поднялся могучий бурун вспененной винтами воды – маскироваться и дальше смысла больше не имелось. И теперь главным преимуществом юрких «морских охотников» становились скорость и маневренность, и мотористы выводили двигатели на максимальную мощность…

Окрестности Широкой Балки и Глебовки,

6 февраля 1943 года

– Собственно, что и требовалось доказать. – Старлей опустил бинокль. – Нету тут больше никаких танков, все под Станичку ушли. Подозреваю, что часть из них там уже благополучно и спалили.

– Согласен, командир, – не отрываясь от наблюдения, кивнул Левчук. – А вот рембат ихний вместе с тыловиками на прежнем месте остались. Обратил внимание?

– Обратил, понятно, как тут не обратить. А вообще, неплохая позиция, не зря мы тот крюк по лесу сделали. Вышли как по ниточке.

Место, где перед самым рассветом затаились разведчики, с точки зрения наблюдения и на самом деле оказалось просто отличным: отсюда, с западных отрогов горы Колдун, почти весь поселок просматривался как на ладони. Далековато, конечно, ну да им с этой позиции не стрелять. Все, что нужно, они уже увидели, так что можно уходить. Уходить столь же тихо и незаметно, как и пришли около часа назад. Ожидай фрицы нападения со стороны горы, наверняка заминировали бы все подходы к Широкой Балке, в том числе и этот склон, заодно окружив станицу, как принято называть населенные пункты в этих краях, сетью окопов и пулеметных точек. Но основные события разворачивались несколькими километрами восточнее, и ничего подобного гитлеровцы не сделали. По-крайней мере пока. Так что удобную позицию временно заняли советские разведчики.

– Ближе, я так понимаю, не пойдем? – осведомился Семен Ильич, по старшинству исполняющий обязанности заместителя командира разведгруппы.

– Нет, конечно, к чему рисковать? Да и фрицев в поселке полно, сам же видел, как туда-сюда шастают. Сто двадцать пятая пехотная, как я понимаю. Большую часть наверняка уже перебросили на Мысхако, а эти пока остались, тылы стерегут. Так что нечего нам тут больше делать. А вот рембат – это важно. Значит, часть подбитых машин однозначно сюда на починку отволокут, да и сейчас они без дела не стоят – штук пять танков и пару самоходок я точно насчитал. Плюс в соседнем дворе грузовики какие-то припаркованы, то ли с топливом, то ли боекомплект панцерманам возят. Кстати, заметил – зениток у них нет? Выйдем на связь – доложим, будет у наших возможность – накроют бомбами. А вот на обратном пути, если тем же маршрутом возвращаться станем, глядишь, и пошалим маленько, коль взрывчатка еще останется. Согласен?

– Согласен, понятно. Ну, а коль так, не стоит тут и дальше торчать. Шибко мне твой рассказ про горных стрелков покоя не дает.

– Ты про тех, о которых я Кузьмину докладывал, что ли? – припомнил старший лейтенант разговор с комбатом перед выходом сводной бригады из Южной Озерейки. Старшине он об этом, собственно, тоже рассказывал, хоть и без лишних подробностей. – Это да, не хотелось бы с ними столкнуться, вояки опытные, по горам скакать привычные. Хотя и не факт, что они все еще в этих краях обитаются – мы-то из окружения уж больше суток как вырвались, так что нечего им тут делать. Скорее всего, их тоже поближе к плацдарму перебросили.

Левчук скептически хмыкнул:

– Хорошо бы, коль так… Я с подобными дел не имел, но подозрение имею, что, ежели сядут на хвост, трудновато нам оторваться будет.

– Да ладно тебе прибедняться, старшина, ты ж по опытности мне сто очков вперед дашь! Ну, не во всем, понятно, но во многом – точно. Разберемся мы с этими эдельвейсами, тут все ж таки не Кавказ. Давай отползай осторожненько, а я следом двину. Больше надолго останавливаться не станем, пока что выдвигаемся в направлении Глебовки, а уж там разберемся, что нам больше интересно…

До памятного шоссе, по которому сутки назад прорывалась сводная бригада, разведчики добрались за час. И еще почти столько же лежали в придорожных кустах, изучая обстановку и дожидаясь удобного момента, чтобы перебраться на противоположную сторону: движение оказалось неожиданно оживленным. Гитлеровцы окончательно осознали, что нахрапом справиться с закрепившимися под Станичкой десантниками не удалось, и принимали меры. В сторону Мысхако перебрасывались подкрепление, бронетехника, боеприпасы и горючее, обратно везли раненых, полные кузова стреляных артиллерийских гильз, тянули подбитые танки – понятное дело, лишь те, которые имело смысл восстанавливать.

Периодически проносились на мотоциклах делегаты связи и легковые автомашины, принадлежавшие кому-то из местного командования. Последние шли исключительно под охраной бронетранспортера или даже целого грузовика с пехотой в тентованном кузове. Впрочем, сейчас Степана это не волновало: задачи захватывать пленного в первый день разведвыхода перед группой не стояло. А дальше? Вот дальше и поглядим – если подвернется удобный момент, никакая охрана кандидату в «языки» не поможет. Хотя тут тоже возможны варианты – кто его знает, как оно пойдет? Глядишь, и прихватят кого в поселке. С собой, понятно, не потащат, обработают на месте – информация, как известно, лишней не бывает. По обстоятельствам, короче говоря. Универсальная формула на все времена, ага…

Наконец просматриваемое в обе стороны на добрую сотню метров шоссе опустело, и старший лейтенант дал отмашку первой паре разведчиков. Перебежав дорогу, бойцы затаились на противоположной опушке, изготовив к бою оружие. Короткий взмах рукой – и еще двое на той стороне. Обменявшись взглядом со старшиной – Левчук коротко кивнул, поудобнее перехватив пистолет-пулемет, – морпех вместе с Аникеевым рванул вперед. Секунда, другая – и они продрались сквозь придорожные заросли, укрывшись в крохотной ложбинке, дно которой укрывал грязный слежавшийся снег. Убедившись, что все в порядке, старшина тяжело потрусил следом. Успел в самый последний момент – справа неожиданно раздался усиливающийся с каждым мгновением треск мотора, и из-за поворота показался мотоцикл с коляской, следом за которым двигался тупорылый грузовик. Старлей сдавленно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы – повезло! Вот так порой диверсанты и палятся. Смешно, но когда читал в своем времени про Великую Отечественную, частенько недоверчиво хмыкал: мол, да что ж такого сложного дорогу-то перебежать?! И что с того, что дорога в немецком тылу? Зря, как выяснилось, хмыкал…

– Ф-фух, пронесло, – сообщил запыхавшийся Левчук, ставя оружие на предохранитель.

– Меня тоже, – мрачно схохмил вряд ли известной в этом времени шуткой Степан. Старшина, как ни странно, тяжеловесный командирский юмор оценил, сдавленно фыркнув:

– Все юморишь, старшой? Это правильно, мне так даже спокойнее. Вот ежели ты своими шуточками да словечками всякими непривычными вдруг бросаться перестанешь – тогда все, нам точно амба. А так – нормально. Уходим?

– Причем быстро. Бойцы, всем внимание. Выдвигаемся, порядок прежний, часа полтора идем без привалов, так что ежели кому по нужде приспичило или портянки, там, перемотать – пару минут на все про все…