– И это хорошо, или плохо? – с улыбкой спросил Четвертый.

– Смотря, в какой ситуации, – ответил Шестой. – Иногда это очень полезное свойство.

Шестой щелкнул пальцами. На стене появилось изображение небольшой малолюдной улицы. Деревья вдоль дороги, обвязанные разноцветными ленточками. Парнишка, ехавший на моноцикле по тротуару, остановился, что-то крича людям, стоявшим по другую сторону дороги. Затем вдруг обернулся – и …посмотрел прямо в глаза сидевшим в зале и наблюдавшим за ним Советникам. Взглянул, и довольно фамильярно подмигнул.

– Вот, видите! – с энтузиазмом отметил Шестой. – Он же нас видит! Чувствует, что мы – здесь, и смотрим на него!

В комнате возник гул. Советники обсуждали увиденное, но в общем тоне разговоре слышалось, скорее, одобрение.

– Думаете, сказочник с неясной характеристикой может быть полезен в группе? – Недоверчиво уточнил Десятый.

Первый, вертел в руке ароматическую палочку, время от времени вдыхал ее легкий сладковатый аромат.

– Что ж… Кажущаяся нестабильность человека, его флуктуация, – возможно, как раз является оборотной стороной его повышенной приспосабливаемости.

Пока Советники, негромко переговариваясь, продолжали обсуждать состав группы, Первый незаметно отделился от них и, подойдя к столику, дописал в конце лежавшего на столе списка красивым каллиграфическим почерком еще несколько строк:

7.Инсургент (обиженный ребенок, со всеми спорит. Нужный элемент работы с непредсказуемыми ситуациями)

8.Натаниэль (когда его найдут)

Итого – восемь мирожителей.

Александр не думал-не предполагал, что тренировки дадутся ему с таким трудом. И Советники из КБ, видя, с какими трудностями он переносит подготовку, довольно скептически оценивали его шанс на участие в экспедиции. Хотя и сочувствовали, понимая…

В начале первого дня тренировок, во время всех этих диких кульбитов в энерго-торсионных магнитных потоках, его просто-напросто стошнило, затем он отключился на добрых полчаса. Но, придя в себя, сжав кулаки и зубы, снова и снова входил в тренировочную кабину.

…А затем была перенастройка в зале с отличной звукоизоляцией, где они тонули в мягких креслах, поглощающих все посторонние шумы, оставаясь наедине со звуками в наушниках. Александру казалось, что каждая его жилка, каждая клеточка его мозга сжимается в конвульсиях, извивается, сопротивляясь этой вкрадчивой, медленно звучащей нестерпимой звуковой волне в наушниках. Ум, воображение его метались от черной пропасти – до ярких взрывов петард, словно он находился в эпицентре салюта. И это было не меньшее испытание, чем в тренировочной кабине. Особенно, когда эта музыка в наушниках сменялась простыми земными звуками.

Александр, живя сейчас в Прозрачном мире, искренне полагал, что ему больше уже не придется ощутить все эти характерные признаки того, прежнего, земного мира. (И вот опять…)

Конечно же, если бы не Натаниэль, – Александр даже и не помышлял бы о репатриации, пусть даже и временной – в «старый добрый» земной мир. Но когда его сын в один прекрасный день не вернулся с обычной рядовой экскурсии на Землю, – для него не было иного решения, кроме как принять участие в этой экспедиции по его поиску.

Хотя это было настоящее ЧП и для всех Миров тоже, а не только для него.

Такое случилось здесь впервые.

Вик Путешественник, преодолевший за годы своего пребывания в Мирах, километры и километры дорог, по большей части – через лабиринты Тоннелей, – не особо страдал во время тренировок. Подготовка к переходу в старый земной Мир далась ему намного легче. Хотя его богатый опыт был теперь связан по большей части именно с путешествиями здесь, в Тоннеле. Чего он только тут не пережил! В Тоннеле никогда не знаешь, на что наткнешься: на сбежавшего ли из какого-то мира невиданного пресмыкающегося, или на зверя-мутанта, не прижившегося ни в одном из Миров. Или, скажем, чудеса гравитации…

От сырости и внезапно обрушивающихся на тебя потоков воды порой спасал лишь старый добрый непромокаемый плащ, – постоянный спутник Вика во всех путешествиях в Тоннеле. А если еще вспомнить пространственно-временные ямы, в которые неожиданно проваливаешься во время путешествия в ответвлениях Тоннеля! Они полностью дезориентируют тебя. Держась за стену, с трудом приходится выбираться оттуда, теряя сознание, преодолевая дрожь в коленках.

Нет, конечно, ему приходилось участвовать и в экскурсиях туда, в Земной Мир. Но то были путешествия по официальным, так сказать, каналам, где они, люди из Миров, практически не покидая экскурсионной капсулы, перемещались в когда-то знакомые, а теперь совсем не узнаваемые места «матушки» ли, «Юдоли», или «малой Родины», – называйте, как хотите, – не узнавая в полуразрушенных развалинах некогда великие столицы, и, наоборот, видя на месте когда-то пустынных степей – безбрежные моря. В таких тепличных условиях эти путешествия, под контролем опытных экскурсоводов, не составляли труда и не представляли собой никакой опасности.

Но сейчас им предстояло попасть земной мир «своим ходом», через старые неформальные полузабытые ответвления Тоннеля, и после этого – погрузиться в самую реальную, а не приукрашенно-экскурсионную, жизнь этой самой «малой Родины». Для этого нужно было перестроиться на клеточном уровне, поменяв свою энергетику. Что называется, снова врасти в прежнюю жизнь, став одним из обитателей Юдоли.

Вик понимал: продержаться в этой шкуре придется как можно дольше, пока не они не найдут парня. Седьмой Советник так перед отправкой так и сказал ему: «Твоя роль в этой экспедиции – ведущая. С твоим-то опытом и умением находить выход из любых ситуаций, заранее предвидя то, что случится… Только – пожалуйста, никому об этом разговоре. Сам понимаешь, мы не можем выделять одних перед другими…».

Людмила, кувыркаясь в тренировочной капсуле, пролетающей в торсионных потоках фотонов разной скорости, – не очень-то страдала. Все эти тренировки казались ей повторением той самой сумасшедшей карусели в их райцентре, на которую она попала впервые, когда ей было шесть лет. Там-то она впервые поняла, какой жизни ей хотелось. Да, ее настоящая жизнь – вовсе не там, в ее затерянной в лесах деревни, и не в этом тихом райцентре, где единственное развлечение на все лето – эта карусель с базаром, заплеванным семечками. Эти вращающиеся сиденья, этот полет сквозь все небесные стихии – и есть ее настоящее будущее. То есть – уже ее настоящее сегодня. С ощущением той всесилия и веселья в теле, которые и дают эти ежедневные тренировки.

И когда однажды, при случайной встрече, Восьмой Советник спросил ее, этак, ненароком: «Кого бы она могла порекомендовать из своих людей для одной, скажем так, нестандартной экспедиции на Землю», – она ни секунды не сомневалась, кто будет этот человек. Кроме всего прочего ей тогда вдруг захотелось еще раз вдохнуть запах тех, настоящих, земных гроз, оглушающе пахнущих озоном, свежескошенной и чуть подвявшей на солнце травой! Она и не подозревала, что в глубине души так сентиментальна. Снова же – здорово, если удастся встретиться с друзьями, о которых не раз вспоминала здесь, в суровых и совсем не скучных буднях Тоннеля.

Генрих, – его слегка саркастическая улыбка… Жив ли он? Равно как и его безбашенные дружки-вариоры. Они были так уверены, что смогут перелицевать это погрязшее во лжи и безнаказанных преступлениях общество, и изменить заодно и сам порядок на этой земле!…

(Хотя много позже Людмила уже поняла, что встречи с этими ребятами, Советниками из КБ никогда не бывают случайными!).

Сэм в начале подготовки считал себя самым слабым звеном в команде. Сколько было рефлексий: «мы же не сможем вернуться в прежнее состояние и стать прежними!». «Это уже невозможно». «Мы качественно другие». «Удастся ли мне сыграем в этом спектакле?». «Кто режиссер?». «А кто главный в группе?». «Будет ли кто-нибудь из Миров страховать нас?». «По какому сценарию работать?».