Он всё собрал в чёрные мусорные мешки, а сам пошёл наводить чистоту в ванной комнате, когда появился убийца. Точное время смерти пока неизвестно: убийца завернул тело в электрический плед и включил средний подогрев. Руперт получил сильный ушиб в районе третьего и четвёртого шейных позвонков. Предположительно, поскользнулся в ванной на луже воды. На тыльной стороне правой ладони имеется также прижизненный ожог. Единственный нагревательный прибор, который мог оставить такой продолговатый след – плойка для волос. По первоначальной оценке, принадлежит она Ронде Скаврон. В отрытом мешке из комнаты девушки найдена картонная коробка от прибора. Умер в результате асфиксии – Ван Бателаана задушили гитарной струной, что делает причастным также Оливера Молоуни.

– Здесь повсюду следы ребят. – негромко сказал детектив Дормер, подойдя ко мне вплотную. – Даже экспертиза не нужна, они повсюду. – повторил он. – И сам знаешь, на что всё это похоже.

– На что же? – нервно рыкнул я в ответ. – Я докажу, что ты ошибаешься, Мэтт. Клянусь головой, я докажу.

После пары размеренных вдохов и выдохов, ко мне вернулось самообладание. Пока Майк занимается телом, я изучу вещи студентов. В конце концов, кто угодно мог прийти и достать из мешка чёртову плойку для волос и струну! Мне нужно что-то большее.

Уже который раз моё внимание притягивает мешок в самом углу. По-моему, в нём книги. Я выложил чуть больше половины стопки, но так и не понял, зачем трачу на это время. На глаза попалась толстенная тетрадь формата А4 в твёрдом переплёте. На обложке нарисован замысловатый рисунок синей шариковой ручкой и аккуратно выведено слово «История». Тетрадь практически полностью исписана конспектами. Странно, что я в первый раз не заметил её.

На задней крышке переплёта приклеен самодельный конверт с множеством бумажек. Среди них газетный лист с обведённой статьёй, пара визиток с адресами музыкальных магазинов, листовка сети общественного питания, старый чек и глянцевый лист, который Ронда сложила пополам. На крышку переплёта приклеен ещё один лист, и он немного отходит у самого уголка. Я аккуратно поддел его ногтем.

– Мэтт! – немедленно позвал я. – Мэтт!

– Чего ты так орёшь, будто труп нашёл? – недовольно проговорил Дормер, оказавшись рядом со мной. – Что, конспекты? – спросил он, но присмотрелся и вырвал улику у меня из рук. – Ты где это нашёл? – вполголоса произнёс детектив.

– В мешке. – я указал на него взглядом. – Ещё одна руна? Что это значит?

– Ладно, твоя взяла. – буркнул Дормер, рассматривая рунический символ. – Может быть, студенты и не при чём. – добавил он. – Хотя сам знаешь, именно это доказывает совершенно обратное! У Гринсона был похожий на затылке, помнишь? Для Скаврон и Молоуни такое совпадение – это очень, очень плохо.

– Тогда зачем переписывать содержимое тетради? – не унимался я. – Почему бы просто не забрать её? Зачем прятаться? Почему они только сейчас убили Ван Бателаана?

– Да не знаю я! Не знаю! – вспылил Дормер. – Что вообще значат все эти символы?

Мэттью пролистал конспекты Ронды в поисках других рунических символов. Ничего. Только тот, что на переплёте. Он вытащил все бумажки из конверта, но привлекла его внимание только глянцевая бумага, сложенная пополам. Это брошюра одного из многочисленных центров психологической помощи. С обратной стороны записан номер мобильного.

Мы оба замерли, глядя на линию цифр. Почерк далёк от почерка Ронды.

– Фотографируй, пока я не вижу. – шепнул Дормер и вышел из комнаты. – Эй, Майк! Что там у тебя?

Покидая комнату Скаврон, я почувствовал лёгкий цветочный аромат. Из мешка с одеждой выпал флакон духов. У него неплотно закрывается крышка, а спрей подтекает. Особенно много пахучей жидкости выливается, когда флакон наклонён. Я поставил его возле мешка и закрыл за собой дверь.

К полудню квартира опустела.

Нужно быстрее понять, что значат эти символы. Не сомневаюсь, они могут ответить чуть ли не на большую часть вопросов по этому делу.

Эйден довольно часто разговаривал с Рондой, но не упоминал, что она посещала собрания группы психологической помощи. Конечно, мало кто захочет распространяться об этом, но чаще всего священникам рассказывают большую часть того, что тяготит. По дороге к Фросту, я набрал номер с листовки и резко остановился, когда нашлось совпадение среди моих контактов.

Янг? Номер точь-в-точь. Возможно, Тревор знал о «странностях» своей студентки и попытался помочь ей? Тогда зачем записывать свой номер на листовке? Он был бы ужасным психологом. В вещах Молоуни ничего подобного не было, следовательно, Янг дал листовку именно Ронни. Возможно, среди его студентов есть ещё такие, кому он раздал их. Как бы отвратительно это не звучало, но под подозрение попадает мой старый знакомый.

Интересно, есть ли среди студентов Тревора такие же верующие, как Ронда Скаврон?

Вечером позвонил Мэтт. На последней странице отпечаталась коротенькая, но очень любопытная переписка Ронды и, предположительно, Оливера – почерк, которым написаны несколько текстов песен Молоуни, совпадает.

– О чём они говорили?

– Молоуни спросил, где вечером была Ронда, и почему он не видел её на какой-то вечеринке. – сказал Дормер. – Сильно на ручку нажимает только Оливер, ответы его подружки вообще нереально разобрать. – пожаловался детектив. – Короче, Молоуни собирался пойти на какую-то встречу в «Помощь».

– «Помощь»?

– Я думаю, так называется эта группа, или что это там? – Мэтт устало выдохнул. – Что планируешь на завтра?

– Хочу узнать у сокурсников пропавших об этой их «Помощи». – ответил я и машинально пожал плечами. – Эйден мне поможет. У него дар убеждения. – сказал я. – Особенно, когда его доведёшь. – усмехнулся я.

– Узнаешь что, скажи сразу, идёт? – попросил Дормер. – Не нравится мне листовка и всё дело, связанное со студентами тоже не нравится.

Я вернулся на кухню к Аншелю и Эйдену. Священник смерил меня недобрым взглядом и подпёр подбородок рукой.

– В чём это я помогу тебе?

Я непонимающе гляжу на священника.

– Секреты говорят шёпотом, – твёрдо произнёс Фрост, – а не кричат о них на всю квартиру.

Аншель предпочёл даже не вмешиваться. Иногда мне кажется, он сам побаивается племянника. Чего уж там! И я тоже предпочитаю отсидеться в комнате или подольше пошататься по улице, когда Эйден не в настроении.

– Нужно узнать о некой «Помощи». – начал я, опустившись на стул. – У Скаврон нашли брошюру группы психологической помощи. Мне нужно знать, были ли другие студенты там.

– Почему бы не спросить Тревора?

– Нельзя. – тут же отрезал я. – Нечего ему об этом знать.

– Если я не буду знать всех деталей дела, Митч… – пригрозил Фрост, но вовремя остановился. – Как я тебе помогу, если не буду знать, о чём говорить, а что придержать? Откуда мне будет знать, кто говорит правду, а кто просто насмехается надо мной?

Не поспоришь, если честно. Мне, к сожалению, нечего возразить.

– Ладно. – я сцепил пальцы в замок перед собой. – На брошюре был номер Тревора, и написан он был не почерком Ронды. – сказал я. – Наклон влево, острые углы, резкое начертание. – и как мне сразу не бросилось это в глаза? – Это его почерк. Он сам написал свой номер.

– Сам? – задумался священник, проведя языком по передним зубам. – Зачем?

– Мне тоже хотелось бы знать.

Я рассказал Фросту всё о деле студентов, не утаив ни единой детали. Священник слушал внимательно и ни разу за долгое время не отвёл от меня взгляд. В конце моего рассказа, он сказал, что будет завтра в джинсах и толстовке – это больше располагает студентов, нежели сутана. Постарается слиться с толпой. Что ж, он вполне сойдёт за своего, если бы не чересчур взрослый взгляд и очень уж философическое отношение к жизни для такого молодого человека.

Аншель ушёл ближе к полуночи. Мы легли спать, и я надеюсь уснуть сегодня в ближайшие полчаса, а не под утро.

В семь часов меня разбудил звонок Дормера. Из квартиры Руперта Ван Бателаана бесследно пропали все вещи студентов. Некто, имевший при себе запасной ключ, проник на место преступления и вынес все мешки. Пропажу обнаружил Дэн Паттерсон, патрульный, который был вчера с нами. Он увидел свет в окнах опечатанной квартиры в шесть сорок девять утра.