А Рут… Интересно, она собирается стать матерью? Или уже носит под сердцем ребёнка Райза? Или ещё хочет погулять? Может, Рут всё ещё такая же дерзкая и бойкая, какой я её запомнил, и совершенно не думает о детях?

– Опять ты за своё? – сонно протянул Фрост, подняв на меня голову. – Оставь её в покое!

– Я о деле думаю! – возмутился я.

– Ну конечно. – хмыкнул Эйден и потянулся. – Ты всегда так лыбишься, когда о жмуриках думаешь?

Священник грациозно поднялся и заложил руки за голову. У него служба через пару часов. Парень, который хладнокровно стрелял в людей, будет читать проповеди. Иронично. Каждый раз смотрю на него и представляю, как насмехается над нами жизнь.

– Кто на этот раз? – безынтересно протянул Фрост. – Помолюсь за его душу.

– Пока не знаю. Мэтт должен позвонить, когда будет известно. – пожал плечами я. – Но дело интересное, я чувствую.

– Ты любишь свою работу, – парень расплылся в улыбке, подняв глаза к потолку, – тебе все дела интересны. – Фрост выпил почти половину чашки чая. – Я в душ. – оповестил он и направился к ванной, но затем остановился в дверях и развернулся вполоборота. – Не заходи. – с явным флиртом, но робко добавил священник.

– Чёрт! – наигранно взмахнул я руками. – Всегда мечтал посмотреть, как ты моешься!

Эйден закатил глаза и скрылся за дверью.

Попрошу ключи от квартиры убитого у Мэтта. Что-то я упустил, точно знаю, и это что-то может играть важную роль во всём деле.

Я заглянул в участок примерно в восемь утра, как и договорились с детективом Дормером. Мэттью привычно напивается дешёвым растворимым кофе, чтобы хоть немного взбодриться после бессонной ночи. Он терпеть не может этот кофе, но каждый раз, проезжая мимо кофеен, забывает взять себе стакан нормального. Благодаря его забывчивости, у меня в очередной раз появился прекрасный шанс сделать Мэтта сговорчивее. Может, за чудесный двойной эспрессо он выложит всё, что удалось накопать за ночь?

– Подкупить меня решил? – с подозрением сказал Дормер, почувствовав насыщенный кофейный аромат. – Ничего не выйдет. – отрезал он и для большей уверенности сложил руки на груди.

– Что ты! – отмахнулся я. – Это просто скромное дружеское напоминание, что ты самый невероятно талантливый и находчивый детектив всего Бруклина. – так слащаво протянул я, что самому тошно стало. – А ещё ты мало спишь, поэтому, и только поэтому купил тебе кофе.

Мэттью расплылся в улыбке. Всегда покупается на лесть. Ай-ай-ай, Мэтт! А ещё детектив! Но его наивность мне только кстати – полицейский тут же заговорил о деле и отдал ключи от квартиры убитого.

– Мортимер Гринсон. – обмолвился детектив. – Ты был прав, ему тридцать один год. И, похоже, Гринсон действительно ждал Элли Ти Эн, но она не пришла бы. – сказал полицейский. – Что-то там с дочерью случилось, Ти Эн поехала с ней в больницу. – Мэттью потёр глаза. – Чёрт, напрочь забыл, что там стряслось с ребёнком. То ли обожглась, то ли ножку подвернула… Чёрт его знает. – отмахнулся он. – В общем, домой Элли вернулась только в третьем часу. От ребёнка даже в туалет не отходила.

– Может, её кто-то прикрыл?

– Вряд ли, Хилл. – помотал головой Мэтт. – Знаешь, есть мамочки-наседки? – спросил он. – Ну, как куры с цыплятами? Вот, эта такая же: круглосуточный надзор за дочкой ведёт.

– Тогда как ребёнок умудрился попасть в больницу?

– По словам мисс Ти Эн, она отвлеклась на звонок от убитого. – Дормер в очередной раз сделал глоток эспрессо. – Элли страшно болтлива.

– Ты сам говорил с ней?

– Только с врачом и медсёстрами с ночной смены. – Мэтт закурил. – Собирался часов в десять лично наведаться к подружке Гринсона.

– Дай знать, если что узнаешь. – я похлопал Дормера по плечу. – Пороюсь пока в его квартире.

Я попрощался с другом и поспешил на место преступления.

В квартире Гринсона не изменилось практически ничего. Разве что тело убрали с прохода, а вместо него оставили меловой контур.

Первым делом я решил осмотреть спальню. Часто именно там люди прячут все компрометирующие подробности своей жизни: от коллекции журналов для взрослых до тел бывших. Чего только не приходилось находить под кроватями и в матрасах подозреваемых и убитых. Мортимер Гринсон не стал исключением: к каркасу кровати он приделал небольшой ящичек, где хранил пару пакетиков с белым порошком. На полиэтилене заметны перламутро-неоновые следы. Кусочек таких же теней лежал недалеко от тела. Интересно, Мортимер приобретал наркотики только для личного пользования или ещё и сбывал?

За эту находку Мэтт уже меня расцелует.

Матрас продавлен в двух местах. Похоже, Морт любил спать то справа, то слева – форма вмятин совершенно одинаковая. Матрас сделан, судя по бирке, семнадцать лет назад. Да уж, то-то он так воняет. Но каркас кровати, на удивление, новый. Ему от силы пару месяцев.

Я связался с владельцем квартиры и расспросил его о мебели, которую он оставил арендующим. Среди неё кухонный гарнитур, простенькая вешалка у входной двери и мебель для ванной. Всё остальное принадлежало Гринсону. Сам Дмитрий Белых, владелец квартиры, не появлялся в Бруклине уже пару недель.

Перетряхнув подушки, я обнаружил несколько лавровых листьев. Их наличие в подушках уже показалось мне странным, а выведенное на каждом листочке «Элли» вообще ввело в ступор.

Шкаф в той же спальне самый простой. Кроме необходимого набора одежды и обуви, в нём ничего нет. В том числе чистых полотенец и постельного белья. Обои поклеены давно, нигде ничего не отходит – я облазил каждый уголок от плинтуса до потолка, чтобы убедиться в этом.

Остались ванная и кухня-гостиная. С первой комнатой я быстро управился – судя по всему, мистер Гринсон не любил не только убираться, но и следить за личной гигиеной. Мебелью – именно мебелью, не учитывая сантехнику! – Белых, кстати, назвал хлипенький шкафчик с двумя крохотными полочками и треснувшим зеркалом над раковиной. Это вся мебель.

Мортимер не имел привычки прятать что-либо в ванной. Также он не принимал таблеток, в его аптечке есть только пустая баночка антисептика и серого цвета бинт, который, кажется, уже использовали не один раз.

Кухня-гостиная куда интереснее. Здесь гораздо больше всяких ящичков и коробочек. Например, в банке из-под сахара Гринсон прятал двести долларов. Видимо, как заначка на чёрный денёк. Даже не знаю хорошо это или плохо, что он не дожил до него?

Из специй у убитого был набор из трёх молотых перцев – кайенский, чёрный и душистый, – гималайская розовая соль прямиком из Пакистана, морская крупная соль и большая жестяная банка звёздочек аниса. Понятия не имею, на кой чёрт ему столько аниса.

От изучения скромного набора специй меня оторвал звонок Дормера.

– Митч, что у тебя?

– Пара пакетиков белого порошка, странные лавровые листья в подушках с именем его подружки и целая куча аниса. – сообщил я, придерживая телефон плечом. – Я ещё не закончил. Что у тебя?

– Ник Лайн нашёл татуировку у Гринсона на затылке. – устало сказал Мэтт. – Скину фото. Чем он вообще занимался?

– Дребеденью всякой, вот что я тебе скажу. – ответил я, наткнувшись на подозрительно неглубокий ящик. – Слушай, у меня тут кое-что есть. Перезвоню.

– Сейчас приеду, Хилл.

Пока Дормер едет, я разберу этот ящик. Сбоку у него есть совсем крохотная выемка и несколько намёток от чего-то острого. Кто-то уже пытался искать тайники. Чутьё подсказывает, ящик с двойным дном. Так и есть! Я достал фальшивое дно ящичка и нашёл ещё пару пакетиков с белым порошком всё с теми же следами вульгарных теней. Всё больше склоняюсь к тому, что Гринсон сбывал.

Но и на этом секреты кухонного шкафа не закончились: дно лёгкое, но раза в три толще, чем у остальных ящиков. Мортимер для чего-то склеил два листа оргалита, оставив между ними небольшое пространство. Что это? А, главное, для чего?

Нож быстро расправился с неаккуратным и подозрительно свежим полупрозрачным клеем и на пол вывалилась тетрадка тёмно-зелёного цвета в обыкновенной, самой дешёвой бумажной обложке, обклеенная полосками прозрачного скотча. Не подписана, зато вся исписана. От корки до корки тетрадь заполнена незнакомыми символами, некоторые из них обведены в кружочки. Будто заголовки или описание.