Мы вообще признаем одну стратегию ибо, если пуститься в ее классификацию, то можно договориться до таких абсурдов, до такой схоластики, над которой, по выражению Клаузевица, «будут глумиться дельные выдающиеся военные».
После мировой встряски даже для «полубогов» стало ясно, что войну ведет все государство в целом, что оно должно в полном составе своего организма готовиться к войне и т. д. Одним словом, дошли до истины, которая хорошо была. известна во времена седой древности.
Ныне, по определению А. Свечина, «стратегия – это искусство комбинаций подготовки к войне и группировки операций для достижения цели, выдвигаемой войной для вооруженных сил. Стратегия решает вопросы. связанные с использованием как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны для достижения конечной военной цели».
Отсюда логичен вывод, что подготовка к войне должна выйти из рук генерального штаба и передана в более высокие учреждения в стране. Теоретически это и признано вводом нового термина – стратегии государства. Но практически генеральный штаб не желает выпускать «стратегию», хотя бы и «государства», из своих рук.
В войне, как таковой, снова видят прежде всего ее военную сторону – отсюда и наименование «новой стратегии» – «стратегией государства». Ну, а раз на сцену появилась стратегия, то святцы в руки генеральному штабу.
Не говоря об этом отчетливо и открыто, генеральный штаб выступил с проповедью о необходимости создания «сверхгенерального штаба» в виде различных комиссий изучений и т. д. «Полубоги» сдали свои позиции, но не совсем. Прикрывшись вхождением в эти учреждения представителей других ведомств и даже возглавив их высшей государственной властью, «полубоги» оставили за собой техническую и оперативную часть работы этих вновь созданных учреждений, т.е., иными словами, призвали к жизни «сверхгенеральный штаб», предоставив просто генеральному штабу должность подручного.
Мы боимся, что увлеклись рассказом о престидижитаторстве современного генерального штаба, а поэтому, обещав вернуться еще раз к этому вопросу, мы закончим следующим выводом: кому «в праздничный день» в рамки понятия стратегии желательно укладывать все понятия о войне, возведя стратегию в высший ранг – стратегии государства или императорики – пусть это проделывает, но передавать дело подготовки и ведения войны в руки одного хотя бы и «сверхгенерального штаба», нарочито для этого созданного, – недопустимо, даже и для веселого настроения «праздничного дня». Война есть один из видов общественных отношений и должна оставаться таковой, являясь делом всего государства в целом, работой всего его государственного организма, а не одних квалифицированных представителей его вооруженных сил.
Почитали необходимым высказать свой определенный взгляд на этот вопрос, чтобы яснее разобраться в дальнейшем в роли генерального штаба в подготовке к войне.
От нас вправе требовать объяснения тому, как же будет увязываться работа всего государственного механизма по подготовке к войне. Мы, правда, не дали ответа на этот вопрос, но просим позволить нам высказать его ниже при разборе конкретных случаев.
Сейчас же вернемся в Вену. Здесь Большой генеральный штаб ни официальным положением, ни самой государственной и военной структурой управления не призывался к обязанностям современного сверхгенерального штаба. Он должен был быть вспомогательным органом военного министерства в обороне страны и входить в работу других ведомств настолько, насколько того требовала военная деятельность. Начальник генерального штаба – военный консультант для правительства и специалист в подготовке оперативной части войны.
Нужно отметить, что на военное время начальник генерального штаба переходил на должность начальника штаба ставки, а не являлся в мирное время скрытым главнокомандующим. Так было юридически, но де-факто в мирное время начальник генерального штаба вел всю работу по подготовке к войне за будущего главнокомандующего, представляя его интересы. Поэтому, если рассматривать круг ведения генерального штаба с теоретической точки зрения, то нужно подходить к ней в объеме обязанностей главного командования или, говоря по современному, проводя стратегию главного командования и ту часть из стратегии государства, которая должна быть отнесена к деятельности главного командования.
До некоторой степени «непосредственное подчинение» высшей государственной власти начальника генерального штаба давало последнему возможность представлять собою интересы главного командования, но двойственное его положение в системе военного управления было и источником конфликтов на этой почве. Нам думается, что при функциональном рассмотрении деятельности генерального штаба мы более понятно уясним себе значение и роль генерального штаба в современной структуре военного управления и жизни страны, а потому выше и просим позволения отложить окончательное суждение о высших органах управления подготовкой к войне.
Нами развернута в настоящей главе схема построения генерального штаба, из которой видно, что частные задачи, возлагавшиеся на генеральный штаб, прорабатывались в особых бюро, при чем все, более или менее тесно связанные с оперативной идеей, как вопрос об инженерной обороне государства, вопрос организации армии, обучение войск и руководство большими маневрами, – все это было объединено в одном оперативном бюро.
Далее мы находим непосредственное подчинение начальников бюро начальнику генерального штаба, при котором состоит лишь его заместитель, но без определенного руководства теми или иными бюро. Такую схему подчиненности неясно признать наиболее жизненной, так как, в особенности в оперативной работе, чем меньше ступеней будет налицо) через которые преломляется сама идея, доходя до исполнителя, тем лучше будет она сохранена в своей сущности. Действительно, начальник оперативного бюро стоял, конечно, несравненно ближе к начальнику генерального штаба, чем заместитель последнего. Как увидим ниже, даже сущность всех докладов у Франца-Иосифа и принятые по ним решения, даже личные радости или обиды начальника генерального штаба были всегда известны начальнику оперативного бюро, бывшему, таким образом, в курсе всех событий и предположений начальника генерального штаба. В других генеральных штабах армий Европы между начальником генерального штаба и исполнителями – начальниками отделении, существовали промежуточные инстанции в виде генерал-квартирмейстеров, помощников начальника штаба и т. д. Мы склонны признать более совершенной австрийскую структуру, чем порядок подчиненности со служебной надстройкой. Единственно, что можно было бы возразить против непосредственного подчинения начальников бюро начальнику штаба – это большое число докладчиков у последнего, но мы не поклонники четвертичной системы Наполеона и признаем, что одному лицу может быть подчинено и более, чем 4 человека.
Нам могут сказать, что автор сам указывал, насколько был загружен начальник австрийского генерального штаба, оказывавшийся не в состоянии уделять время разработке важных вопросов, как, например, подготовке к тыловой службе в армии. Мы подчеркиваем, что эту загруженность нужно во многом отнести к тем боям, которые вел начальник генерального штаба на всевозможных чиновничьих фронтах бюрократической машины Австро-Венгрии. Нами было показано, что не меньшей тяжестью отличалась и работа начальника генерального штаба германской армии, даже такого размаха, как Шлиффен. Читать романы начальник генерального штаба, как это проделывал Мольтке, может только в ходе фактической мобилизации и сосредоточения армий, образцово им подготовленных, а в период подготовки их едва ли у него будет время для «легкого» чтения, а тем более «легкого» времяпрепровождения, и особенности в современных условиях, когда темп политической жизни и вместе с ней и военной значительно ускорился по сравнению с началом XX века.
Мы бегло отметили, что такая же тяжелая и ответственная работа лежит и на остальных сотрудниках Большого генерального штаба, их путь тернист, если только честно шагать по нему, а не сворачивать в веселые кафе, как это было свойственно отдельным индивидуумам из австрийского генерального штаба. Забегая вперед, мы ниже будем указывать, что представитель «мозга армии» не должен отрываться от жизни страны и сидеть только «в казарме», мы будем горячо протестовать против этого, но контакт с общественной жизнью мы мыслим себе не в удовольствиях, а в серьезной работе в других областях общественной жизни и уразумении хода последней как в настоящем, так и в установлении прогноза на будущее. «Большим» людям много дается, но с них и много спрашивается…
