Носителем идеи «цесарской» армии являлся ее кадровым офицерский состав, сохранявший и на рубеже XX столетия традиции армии Валленштейна. Собранное в своей подавляющей массе из разных концов, народностей и классов населения кадровое офицерство являлось тем связующим цементом, на котором покоилась вся эта скрипевшая по всем швам военная система. Носитель идеи Габсбургской монархии – кадровый офицер се армии, в общем еще оставался замкнутым в кругу своей чисто военной жизни, видя всю цель своего существования в военной карьере. Как традиционная спайка офицерства, сохранилось обращение на «ты», хотя зачастую личные симпатии далеки были от этого товарищеского и дружеского разговорного обычая. Замкнутый карьерист, австро-венгерский офицер был достаточно хорошо подготовлен в военном деле, увлекался им, но по злому року судьбы нес в себе и неизжитые еще грехи своих отцов, видевших больше поражений армии, чем ее побед. Традиционность была сильным и в то же время слабым местом этого корпуса командного состава. С одной стороны, она давала ему военную спайку, а с другой, тормозила его интеллектуальное развитие.
Ныне австрийские историки слагают хвалебные гимны кадровому офицеру «цесарской» армии, видя в нем источник всех тех побед, которые в последнюю мировую войну когда-либо осеняли знамена армии Габсбургов. До некоторой степени это так, но… это досадное «но», в начали XX века в корпусе кадровых офицеров австро-венгерской армии, однако. не было былой спайки армии Валленштейна: в него проникала, хотя и медленно, национальная вражда и его заедал, главным образом, карьеризм. Для армии такого государства, в котором бюрократическая машина довлела над жизнью страны и в которой пышно распускались присущие ей зависть, протекция и другие атрибуты подлинного чиновничества старого времени, пройти бесследно эта бюрократическая обстановка не могла. «Носитель идеи габсбургской монархии» в армии – ее кадровый офицер, впитывал в себя те же свойства, кои были у любого чиновника гражданского ведомства. Широкое поде для протекции, интриг, «склочничества» открывалось в командном составе армии Валленштейна XX столетия. Всевозможное «чванство» находило благодатную почву в офицерском корпусе армии Габсбургов. О выдвижении вперед способных говорить не приходилось, веротерпимость Валленштейна была забыта, и зачастую назначение на высший пост зависело от религиозных убеждений кандидата: с засильем клерикалов, протестант не мог надеяться на достижение высоких мест. Постройка расшатывалась изнутри.
Что касается ее фасада, то носитель идеи габсбургской монархии – кадровый командный состав ее, испытывал ненависть не только со стороны стремящихся избавиться от гнета империи отдельных национальностей, но и со стороны армии чиновников и даже высшей власти страны. Не раз упоминавшийся нами Краусс повествует о том, что офицерский состав, даже высший, не пользовался вниманием и уважением в бюрократической машине страны. Молодые гражданские чиновники, быстро выдвигавшиеся, вследствие всяких ухищрений, на высокие посты, зачастую третировали таких лиц, как корпусные командиры.
Одним словом, оторванный от масс населения, чуждый солдатской массе, болевший внутренними неурядицами, цемент «цесарской» армии – ее кадровый офицерский состав, на рубеже XX столетия являлся не таким прочным, каким он был в давно прошедшие времена и каким его хотелось видеть доживающей свои последние дни монархии Габсбургов.
Наряду с кадровыми офицерами с каждым годом нарастал другой командный состав – корпус резервных офицеров, чего не знала раньше армия Валленштейна, что противоречило ее построению и что было необходимостью для армии наших дней.
Этот командный состав, вышедший из недр населения и живший интересами масс, вносил с собой ту национальную рознь, которая была налицо в различных уголках монархии Габсбургов. Резервные офицеры не только не были «носителями идеи монархии Габсбургов», но оказывались верными проводниками в армию идеи национальной автономии, идеи, с каждым годом все больше углублявшейся. Поэтому мы не удивляемся тем жалобам «старомодных» австрийских историков, какие слышим из их уст, на корпус резервных офицеров. В лагере Валленштейна это было слишком необычным явлением, и с ним никак не могла помириться старая традиция.
По справедливости, нужно отметить, что жалобы этих историков далеко неосновательны – резервный офицер был далек от открытого боя с династией Габсбургов и, наоборот, также покорно складывал свою голову за интересы не только чуждые, но даже враждебные ему. Во имя защиты буржуазных интересов, буржуазные сыны, кои и составляли корпус резервных офицеров, безропотно готовились к мировой бойне, и лишь в процессе ее встали на сторону революции.
Конституция 1867 года, создавшая дуализм в империи Габсбургов и разделившая армию, децентрализовала также и управление в ней.
Высшая военная власть находилась в руках императора и короля Австро-Венгрии, но исполнительная была разделена, в соответствии с делением армии, на три части и, кроме того, в качестве органа, ведающего Боснией и Герцеговиной в назначении контингента и утверждении бюджета для войск этих областей принимал участие общеимперский министр финансов.
Общеимперская армия с ее резервом управлялась общеимперским военным министром, австрийский ландвер – министром народной обороны Австрии, и венгерский гонвед–министром народной обороны Венгрии.
При императоре состояла военная канцелярия, а затем такая же была образована и при наследнике Франце-Фердинанде. Эти военные канцелярии, не являясь самостоятельными учреждениями, подготовляли к докладу поступающие на рассмотрение высшей военной власти дела. Ниже будет видно, какую роль играли военные канцелярии, здесь же только отметим, что эти наросты и на без того сложной системе управления, при той нездоровой бюрократической атмосфере, какая окутывала не только армию, но и все здание монархии, были болезненным явлением, еще более усложнявшим ход вещей.
Наконец, налицо была высшая инспекция армии с функциями инспектирования подготовки армии, осуществляемая через трех генерал-инспекторов, ответственных только перед высшей военной властью.
Общеимперский военный министр, являясь лицом, ответственным перед высшей военной властью и делегациями, возглавлял собою военное министерство, в котором сосредоточивалось все управление общеимперской армией и военным флотом.
Военное министерство разделялось на пять отделов, из которых четыре ведали сухопутной армией, а пятое – флотом. Охватывая управление всей жизнью армии и флотом, военное министерство имело, кроме того, и вспомогательные органы. К таковым нужно отнести: 1) начальника генерального штаба; 2) инспекторов по родам войск, по обозу, ремонтированию, по военно-учебным заведениям; 3) начальника санитарных войск; 4) начальника корпуса военных врачей; 5) полевой викариат и главный военный суд.
Начальник генерального штаба «всех вооруженных сил» хотя и подчинялся непосредственно высшей верховной власти, однако, являлся вместе с тем вспомогательным органом военного министерства в вопросах обороны, входящих в круг ведения генерального штаба.
Здесь мы не будем вдаваться в рассмотрение положения генерального штаба в стране и в армии – это будет сделано на своем месте. Можно только отметить, что двойственность в положении генерального штаба могла служить благодарной почвой для конфликтов.
Местное военное управление осуществлялось через систему 15 корпусных округов и Зарский военный отдел (Дальмация), на которые была разбита территория монархии Габсбургов.
Управление ландвером (австрийским и венгерским) осуществлялось через особые министерства народной обороны, главнокомандующих этими ландверами, корпусных командиров общеимперской армии и войсковые штабы ландверных войск.
Дуалистическая система государства, перенесенная на управление армией, создавала ряд трений в военной машине. Представителями интересов армии и флота являлись: общеимперских армии и флота – военный министр и командующий морскими силами, выступавшие перед делегациями; министры ландверов проводили свои нужды через соответствующие парламенты и, наконец, по босно-герцеговинским войскам бюджет находился у общеимперского министра финансов.
