На самом деле, коттеджный поселок был для весьма состоятельных людей, и наша семья, на их фоне выглядела мягко говоря странно.

Мы ступили на землю, которая ранее нам не была ведома. Мне стало не по себе, как только я вошел в дом, будто он кричал мне: уходи!

Дом оказался весьма в запущенном состоянии. Но меня ничего не смущало, я готов был начать с нуля. Мать с восхищением оглядывала гостиную, обходя все комнаты. Она прикидывала, как можно всё переделать. Саймон лишь брезгливо фыркнул, отворачивая взгляд от стен и обшарпанной мебели.

В моем сердце еще была незатянутая рана. Я замкнулся в себе, избегал людей, общественных мест, всяких праздников, вместо этого сидел в своей комнате и посвятил себя творчеству – расписывал картины на холсте, естественно для продажи, так как нам нужны были деньги.

Мать беспокоилась обо мне. Но я держался в ее глазах, будто ничего и не произошло между мной и Анхелой, оправдавшись тем, что Анхела уехала в другой город приглядывать за больной бабкой. В итоге, моя ложь не убедила мою мать и она разузнала, что мы расстались. Я не отпирался, и всё склонял к тому, что мы оказались совершенно разными с Анхелой.

Отложив своё хобби до лучших времен, я принимался чинить многое в доме, да тот же кухонный шкаф, у которого болтались дверца.

К вечеру мы с матерью изрядно потрудились и устали, но нам удалось навести хоть какой-то уют и порядок. Саймон отсутствовал весь день – шастался по району и только что открыл калитку. Он был пьян, судя по его походке и жестам, вдобавок недовольным и взвинченным.

Выбежав к нему во двор, я начал его трясти, приводя в чувство.

– Чего ты вытворяешь? – обратился я к брату.

Но Саймон качался в разные стороны и не мог связать и двух слов. Саймон внезапно расчувствовался, и растерянно смотрел на меня, словно ягненок выпавший из стада.

– Иди, отоспись! – мой гнев сменился милостью, увидев глаза Саймона.

Мать всё это время наблюдала за нами и тревожилась, не пойдет ли он по стопам своего отца? Но я успокаивал, нет, я ведь рядом, и этому не бывать. Мать иногда молчала и замыкалась, скрывала что-то от меня, но вывести ее было не так просто.

Саймон завалился на свою кровать и сразу вырубился.

Неподалеку от нашего дома, около одного километра от нас, заселилась и другая семья, но состоятельная и весьма авторитетная. Они как раз после нового ремонта. Особняк был внушительных размеров, богатые соседи ходили и приветствовали их, скорее они любовались их ремонтом. Семья была баснословно богата. Они устроили пир на новоселье. Но пригласили только людей своего круга. Молва о них шла совсем не хорошая, якобы глава семьи Вен – настоящий криминал, и готовиться подавить волю всей провинции, метив на место нового мэра.

Вен в своём особняке гонял буквально всех. Жена с дочерью тоже сидели как мыши, у роскошного стола, а во главе – Вен. Ему было всё не так, и ваза не так стоит, стулья не так поставлены, а за столом он требовал отчет у всех домочадцев. Никто у него не сидел без дела.

Дочь Аврора сильно боялась его гнева, поэтому она носила именно ту одежду, которую отец заранее одобрял. В магазины ей нельзя было ездить. К Авроре с матерью привозили одежду, и таким образом отбирали себе «годное».

Авроре почти 18 лет, – красивая, нежная, хрупкая, как фарфоровая кукла. Глаза – как бездонный океан, в сочетании с небесным цветом, – голубые, но с подавляющей искоркой в них. Её рыжие волосы так и доходили до пояса, но отец всегда велел их убирать, чтобы не завлекать лишний раз противоположный пол. С матерью они были очень похожи, как две капли воды.

Аврора была чем-то похожа на героиню из тургеневских произведений: замкнутая, чувствительная, выросшая в глухом поместье, вдали от светской жизни. Отношений с мужчинами у неё не было, но грезила, что когда-нибудь встретит того самого единственного, кто вызволит ее из «клетки» отца – тирана.

Вен всецело был поглощен политикой. Он хотел стать мэром и пускал все свои средства и усилия, чтобы приблизиться к сильным мира сего. Как-то раз Вену посчастливилось познакомится с Донни Л. Донни считался коренным жителем провинции, зажиточным и весьма влиятельным в политических кругах. Вен и Донни отлично спелись в общих целях.

Но больше всего людей завораживал перстень, который сверкал на пальце у Вена. Ходили всякие легенды и поверья насчет перстня, но меня не убеждали подобные сказки.

Время для нас было нелегкое, денег едва хватало. Я ломал голову, как бы подзаработать и прокормить нашу семью, прибегал и к физическому труду, ничем не брезговал, в отличие моего брата. Саймон стремился всякий раз улизнуть из дома и пропадать целыми днями неизвестно в каких местах. В один прекрасный день, он всё-таки, доигрался, когда пришел избитым, еле волоча за собой ноги. После долгих расспросов мне всё-таки удалось вывести его на откровенность – некий мажор побил его ради скуки или забавы, но ответ был невнятным. Во мне закипела ярость, как это, моего брата унизили?

Я побрел в тот самый бар, где произошла драка с участием моего брата.

В баре богатые мажорчики распивали виски и искоса поглядывали на меня. И несмотря на то, что я всегда спокойным, меня вывели из равновесия эти мелкие сопляки, которые вечно сидят на шее у родителей, и я врезал тому, кто избил моего брата. Кровь хлынула изо рта, он едва успел пробормотать, что первым его задел пьяный Саймон. Я конечно, не поверил, ведь Саймон слабак и очень безобидный, кого он мог унижать, он сам таких обходит. Но я спешил с выводами…

Домой я пришел весьма расстроенным, и всё-таки решил утром поговорить с братом. Вести себя неподобающе в незнакомом обществе и меня подставлять – не лучшее начало нашего пребывания в поселке. Мы можем нажить себе врагов, которые создадут нам неприятности. Но моя привязанность к брату, любовь к нему, омрачила мне разум. Я готов был защищать его до последнего вздоха.

Брата я застал за интересным занятием. Он притащил много книг из местной библиотеки. Меня это очень обрадовало, так как Саймон ничем не хотел заниматься, был очень ленивым, но я его жалел, так как тот был хилым ребенком в детстве, часто болел.

– И что же мы читаем? – поинтересовался я, и начал разглядывать одну из книг, что лежали пред ним. – «Мифы и легенды…» – прочитал я.

Моя улыбка сменилась досадой в лице.

– Сай, ты это серьезно? – обратившись к брату, я открыл книгу и листнул пару страниц.

Саймон перехватил книгу из моих рук и со всей серьезностью заявил, что эти книги важны для него.

– Небось за ум взялся, – язвительно подметил я.

– Нет, Ричард, я ищу ту легенду и всё, что с ним связано.

– О какой легенде речь? – уточнил я.

И тут Саймон из под завалов своих книг достал распечатанную на принтере фото перстня. Я поверхностно пригляделся к нему, на вид – обычный перстень, посоветовал не заниматься ерундой, так как к нам едет тетка из самой Франции и нам нужно готовиться к ее приёму.

– Я помогу, Рич, но чуть позже! – бросив сомнительные обещания, Саймон никак не мог отвлечься от книг.

– Так не пойдет! – я возмутился, захлопнув книжку перед его носом.

– Послушай, у меня есть цель, реальная! Добыть этот перстень и разбогатеть так же как и Вен.

– Ты дурак? Или наивный? – озадачился вдруг я. – Саймон, опустись на землю! Перстни и никакие кольца не сделают тебя богаче, пока не поднимешь пятую точку! – Благодаря труду достигнешь достатка! – вбивал я в голову Саймона.

– И тебе тоже деньги не помешают! – Саймон намекнул на мой шрам.

Тема шрама меня очень сильно задевала. Я молча вышел из его комнаты. Саймон оставил своё чтение, осознав, что задел меня за живое, и вышел следом за мной, попросив у меня прощения. Мне показалось, что он был слегка неискренен. Но он же мой брат.

– Рич, прекрати дуться на меня, ты ведь знаешь, какие шрамы бы на тебе не были, ты жгучий красавец! – язвил Саймон, хлопая меня по плечу, подметив, что я качок, и девушки на меня больше западают, чем на него.