@booksy-books: «Мои любимяшки! Слышали последние слухи? Говорят, что адрес [email protected] – это, на самом деле, название бара в каком-то не то Альске, не то Бальске с населением 400 тысяч. Может, явившийся новый Гоголь – бармен? Что, ребят, дружно поедем в провинцию, выпить винишка в баре «Лось, живущий на авось»? ха-ха-ха»
@moral__hazard: «Мне одной кажется, что рассказ – херня?»
3
Гриша сидел на своей, как он ее называл, террасе и курил. Домик его стоял ровехонько над старым прудом – из-за чего по стенам вечно ползла плесень и в доме часто было сыро. Но какой вид.
Терраса была деревянным крыльцом. До недавнего времени до омерзения облупленным. Но почему-то после концерта Рахманинова – а тот стоял на повторе всю дорогу до деревни – хотелось красоты. И Гриша залез в кладовку, нашел там старую-престарую шлифовальную машинку, пару лоскутов шкурки, лак – и занялся благоустройством. Руки у него были сбиты теперь в кровь с непривычки, но крыльцо вызывало трепет.
Он не понимал, почему не занялся домом раньше.
По пруду стелилась розоватая дымка.
Гриша представлял, что это не пруд, а море. И что он смотритель маяка. И что курит он не Kent, а трубку. И что кричат не воробьи, а чайки.
После крыльца-террасы Гриша уже не мог остановиться. Он твердо решил отремонтировать весь дом. Сейчас он докурит и пойдет дошлифовывать резные ставни, а там можно и приступать к покраске.
В «Лосе» он не был уже полторы недели. Оставалось еще два дня отпуска. Ну как отпуска. За свой счет. Как бы он ни любил бар, на душе было прескверно – и он выпросил у директора две недели реабилитации. Отпустили его неохотно, но, в конце концов, он работал без выходных уже несколько лет.
Гриша, правда, был уверен, что тупо уйдет в двухнедельный запой. А в итоге – этот ремонт.
Домик его стоял среди таких же хибар. Четыре стены, крыша треугольником. Как с детского рисунка. Кругом царила разруха. Тут никто, кроме него, и не жил. Эта часть села звалась «заброшкой». Здесь находились заброшенные дачи. Чужие участки за несколько одиноких, покинутых лет заросли. И только его был маленьким выбритым клочком в этом буйном безобразии.
– Ну, поздравляю, сукин ты сын! – Гриша вздрогнул. Солнце было уже высоко, он и не заметил, как прошло время. Ставни идеальны, одна стена покрашена. За ним стоял Даня, красный, как тревожная кнопка. Даня тяжело дышал и, казалось, сейчас выхватит пистолет и его пристрелит. Правда, Даня улыбался. Гриша пожалел, что живет в самом уединенном месте на планете – никаких свидетелей.
– Спасибо. Я сам не ожидал, что так нормально получится.
Даня задышал еще быстрее.
– Как же не ожидал! Сам же расписывал соловьем, что к чему.
– Я?! Это когда? Для меня вообще нежданчиком этот ремонт случился. Я приехал, смотрю…
– Какой ремонт, брат? Я про «ВЫкрик».
– Чего?
– Ск, не тупи, а?
– Ты нормально можешь говорить, нет?
– С миллиончиком поздравляю и охренительным признанием.
– Ты бухой или обдолбанный?
Даня нервно обшарил карманы куртки. Наконец достал тонкие сигареты и, встав как-то по-женски, закурил.
– А ты прикидываешься или что не так?
– Какое-то коммуникативное фиаско, ты не находишь?
Даня выпустил в сторону Гриши бело-сизый дымок. Пахло приторно.
– Ты выиграл «ВЫкрик» со своими переписками. Приз лимон. На всех порталах шум до небес о твоей гениальности. То есть не твоей, а анонимного гения, который подписался электронкой. Лучшие критики тебя разбирают. Журналы цитируют. Ты даже в новостях засветился. Все обсуждают, что за смысл был подписываться почтой, ищут глубинный смысл. Ты не курсе что ли, что ты так на меня смотришь?
Гриша сел и прислонился к свежепокрашенной стене.
– Гонишь?
– Нет. На, посмотри… а, елки. Тут интернет не ловит что ли?
– Не ловит. Ты прикалываешься.
Гриша рассмеялся.
– Блин, я ведь думал, это строка логина была. Вот я дебил. Это уже автобус подходил, я второпях уже анкету заполнял. Блин, Даня, охренеть. Лимон! Слушай, так это надо в город ехать. На связь выйти с кем-нибудь из оргов. Да?
Даня выкинул окурок в газон. Выдохнул и уже спокойно ответил:
– Да, тебе надо ехать в город. Там и с баром тот еще ажиотаж. Ты же рабочую почту указал. Люди смекнули.
– Ну свою я не мог. У меня почта с пятого класса.
– bigpussykiller@rombler?
– Да, она. Даня!
– Да, Гриш, поздравляю. Это супер круто, – Даня протянул ему руку. Гриша дал краба и поднялся – оставив лоскут майки на стене.
– Давай по чайку на террасе и в путь.
– Давай.
4
«Его рейтинги становятся выше, чем твои, Лапа. Может, уже запустим проект?»
«Нет! Рано. Да и проект нужно запускать на хайпе. Кто сейчас будет покупать мою канцелярию, если я ухожу в забытие. Пока держи линию на паузе, скоро запустим. Найдем источник хайпа и запустим. Сначала хайп, потом книгу, потом линию канцелярии, потом мое приложение».
«Поставь свое авторство к нему»
«Ни за что! Это мое дело. Не его. Он был никем, он не умел писать ться-тся! Он раскрутился за счет моего имени! Моего! А теперь я должна быть прицепом к его дерьмовской книжке?! Которая даже не его! Насколько я знаю, он кого-то нанял… Позорище. Писатель, твою мать.»
«Так и попробуй смотреть на это как на возврат долга. Теперь пусть он тебя вытащит»
«НЕТ!!»
«Ты его еще любишь?»
«Что за дебильный вопрос? Давно уже нет. С чего?»
«Фото в Стар…что-то там. Ваш день свадьбы»
«Пф. Этот кретин даже не смог проплатить нормальному изданию. Еще бы Комсомольскую правду заставил нас пофоткать. Нет, поверь мне, нет.»
– Дорогая, с кем ты?
– Листаю новостную ленту, – Маргарита Пилатова поправила свой белый шелковый халат с алой кружевной подкладкой. Большой палец с потрясающе длинным острым ногтем бездумно и быстро цокал по экрану. Вдруг цоканье прекратилось. На бледном лице, нависшем над девайсом с надкусанным яблоком, проступил румянец. Глаза заблестели.
5
– У меня на почте 93 000 сообщений. Прикинь? – Гриша заварил себе кофе и сел на грубую лавку, подтянув колени к груди. Перед ним стоял вяло светящийся рабочий ноутбук толщиной с советскую вафельницу и сидел Даня – с лицом, тоже как вафельница: горячим и железным. – Я так буду контакты организаторов искать всю оставшуюся жизнь. Блин, я хочу свой миллион.
– О, Грихан. Молодец, что вернулся! – в бар вошел, впуская два случайных солнечных луча в красно-серую тьму кабака, Алексей.
– Здорово, Талый.
– Зря ты уехал. У нас тут такой ажиотаж. Чаевые реками льются. Слышал про «Грязный секс»?
– Ну мне говорили, да, что когда мужчина и женщина…
– Остри давай, я про рассказ. Там автор скопировал название нашего бара, прикинь. А хайпа-то дохера. Ты не представляешь, какие это были безбедные две недели. Гриха, я себе купил все, блин, что хотел! Часы, смотри! – хозяин бара радостно тряхнул перед Гришиным носом массивными наручными часами. – Айфон! Куртешку поддоброчил, – он приосанился, демонстрируя идеальный покрой новенькой, хрустящей кожанки. – Две, сука, недели! Я тебе честно звонил. Я хотел, чтобы ты поживился. Уж кто-кто, а ты заслуживаешь. Сколько ты тут впахиваешь. А ты в своей деревне – э-эх. Невезучий ты, видно, малый.
– Видно, – пожал плечами Гриша.
– Но ты смотри, может, еще не спал хайп. Может, еще неделька будет выручки. Рассказ-то читал?
– Писал, Талый.
– Я про «Грязный секс».
– Ага, я тоже, – кивнул Гриша, отчаянно листая письма в почтовом ящике.
– Писатель херов. Ты прочитай. Достойное чтиво. Мне зашло. Рекомендую. Не зря писака лимон за него получил.
– Не получил.
– В смысле?
– Писака за него пока ни хера не получил. Пытается отчаянно получить, но нет.
– Новости?
– Чувак, я написал этот рассказ. Вместо имени случайно воткнул логин, а логином была почта моя рабочая. «Грязный секс» – мой.
Талый долго и молча и с прищуром смотрел на Гришу. Лицо у него все сморщилось в два больших морщинистых вулкана в районе глаз, из которых подтекала магма недоверия. И тут извержение.
