— Спасибо, — Нико попытался улыбнуться в ответ. — Но вам нужно торопиться. Я не смогу долго удерживать Персефону.

Девочки сели, и машина тут же тронулась с места, оставив за собой черные полосы. Взбешенная Персефона ударила его сгустком энергии, и Нико, не сумевший ему противостоять, исчез.

Он потерял слишком много сил.

Ди Анджело всего лишь на секунду смог прийти в себя, понять, что он очнулся на острове, в руках Перси. За долгое время он впервые потерял контроль над собой, и такая знакомая боль колючим одеялом обволокла его тело. Он было закричал, но усталость оказалась сильнее, и он задремал, не в силах больше бороться.

========== Нико ==========

Выяснилось, что Перси отвратительный повар. Все его кулинарные способности заканчивались на том, чтобы ровно порезать хлеб, положить на него идеальный кусок колбасы и сверху сыра. И то когда Джексон продемонстрировал свои способности в кулинарном деле и сделал бутерброды впервые, кушал ли Нико хлеб с колбасой или колбасу с хлебом определить было трудно. Зато ди Анджело сразу понял, что максимум, что можно доверить Перси — шинковать продукты. Это у него получалось, как у заправского ниндзя, способного распотрошить морковку идеально ровными кругами прямо в воздухе обычным столовым ножом.

Нико, конечно, мог бы питаться всем, чем пожелает, и для этого ему совсем не обязательно было готовить, но он превратил это в своеобразную игру, чтобы разбавить свое скучное пребывание на острове.

Когда он готовил на двоих в первый раз, вмешался Перси с бешеным желанием помочь, и готовка превратилось в целое приключение со смертельным исходом для пары зомби и первых двух попыток сварить яйцо.

С тех пор Нико пытался готовить тогда, когда был Перси чем-то занят, и делал это быстро, чтобы ему не успели помешать. На этот раз ему даже не пришлось выбирать для этого специально время: Перси себе места не находил и все время проводил, прогуливаясь по берегу океана. Он ушел к воде почти сразу после того, как проснулся Нико, только отошедший от путешествия в Царство Мертвых. И до сих пор не возвращался.

Это не могло не настораживать. Странно, но Нико бы нервничал меньше, если бы Джексон сейчас методично сносил кухню и переводил продукты, пытаясь приготовить обычный сэндвич, чем расхаживал у воды, терзая самого себя переживаниями.

— Да что б тебя Аид побрал! — выругался Нико, бросив все продукты.

Плевать, пусть его слуги сами разберутся с глупым обедом.

Нико нашел Перси у северного берега. Вряд ли, конечно, на этом острове могло существовать такое понятие, учитывая, что он волшебный, но было решено принять за центр его маленький храм, и то, что находилось позади него, негласно считалось северной частью.

Нико тихой тенью стоял вдали от Перси, не попадаясь ему на глаза. Он лишь молча наблюдал за фигурой морского полубога, который, ссутулившись, мерил ногами берег, пиная ногой кости. Он выглядел таким… несчастным и одиноким, что Нико стало его даже жаль. Отчасти потому, что сам знал, какого это — так себя чувствовать.

Мальчишка даже подумал о том, что Перси слишком похож на своего отца, на воды океана, над которыми властен Посейдон: никто из них не любил, когда ими повелевали, пытались в чем-то ограничить, спрятать в похожем на этот остров месте, стремясь ограничить, подчинить. А Перси выглядел даже хуже, чем те два раза, когда появился на острове: тогда пострадало в основном только тело, теперь же маялась его душа, и весь остров был для него мал. И Нико в какой-то мере было даже интересно, когда Перси уже это надоест и он взорвется праведным гневом, вспоминая, на чем весь свет стоит.

Нико подумал, что страшней испытания для Перси, чем бездействие, когда друзья нуждаются в его помощи, нет ничего. Он скорей заново пройдет весь Тартар и обойдет его дважды, чем будет стоять в стороне. Тем более, когда в беду попали из-за него.

Вот какого Аида его мысли снова вьются вокруг Джексона? Почему он не может просто взять и выкинуть его из головы, как лишний мусор, почему его ноги, не подчиняясь воле и здравому рассудку, ведут к нему? И почему он оказался на берегу, рядом с Перси, который уселся у самой воды, позволяя морским волнам ласкать его ноги?

Сын Посейдона никак на него не отреагировал, словно и не заметил, и продолжал задумчиво смотреть вдаль. Наверняка мечтал оказаться снова в лагере, попасть к друзьям, чтобы помочь, а вместо этого торчал тут, на острове, совершенно бесполезный.

Нико хотел было уйти, но не смог. Просто не смог. Выругавшись на древнегреческом, он присел рядом и тут же пожалел об этом: он совсем забыл, что Перси — сын Бога морей и океанов и мог приказать воде не мочить его, а вот Нико такой способности не имел, а потому приземление для него оказалось слишком… мокрым. Но он решил не подавать виду, словно так оно и надо. Болезни все равно ему не грозят.

— Стоило сказать правду Купидону, а потом уж мне, если бы захотел. После трех-то предупреждений ты должен был понять, что это не шутки.

— Мм?

Перси чуть встрепенулся и удивленно посмотрел на Нико, немного поморгав, словно только проснулся. Его зеленые глаза тут же потеплели, а на губах появилась легкая улыбка. Слов Нико он словно не слышал.

Тот помрачнел и перевел взгляд на серый скучный горизонт — всяко лучше, чем смотреть на Перси.

— Стоило сказать правду Купидону, — повторил Нико чуть раздраженней. Напускная беспечность Перси его изрядно злила. — Тогда ты был бы рядом с друзьями, смог бы им помочь.

Перси нахмурился. Видимо, он рассчитывал, что Нико переведет тему, но этого не случилось. Он ждал ответа и намеревался его получить.

— Может, я так сильно хотел найти тебя, что снова искал смерть?

Нико этот вариант совершенно не понравился. Он, по правде говоря, об этом даже не задумывался, потому что это казалось слишком глупым и безрассудным.

— В таком случае ты идиот, — без обиняков заявил Нико, на что Перси лишь хмыкнул.

— Ты весь промок, — заметил он.

— Я бессмертный, — напомнил Нико. — Со мной ничего не случится.

Перси ухмыльнулся и снова перевел взгляд на горизонт. Солнце здесь никогда не восходило и не заходило: небо было серым, словно время замерло где-то в самом начале рассвета.

— Какого это? Быть бессмертным?

Такого вопроса Нико не ожидал. Он удивленно выгнул бровь, ожидая от Перси объяснений, но он не сводил взгляда с синей глади океана и молчал. Может, он думал, какой была бы его жизнь, прими он пару лет назад предложение стать Богом от Зевса.

— Одиноко, — признался Нико. — Но учти, что я заперт на острове. Хотя… не думаю, что я был бы желанным пополнением в ряду Богов.

Перси на это ничего не ответил. Либо он считал так же, либо просто не знал, что сказать. Что бы ни было, Нико знал, что он прав, и ничто не смогло бы убедить его в обратном.

— Как ты думаешь, меня бы они приняли?

Нико вновь удивленно посмотрел на Перси. Это был определенно самый странный разговор, в котором ди Анджело приходилось участвовать, и самый странный вопрос, который ему доводилось слышать от Перси.

— Жалеешь, что не принял предложение Зевса? — спросил Нико, вглядываясь в лицо морского полубога.

Он пытался прочесть хоть какую-то эмоцию, но Перси был невозмутим словно море в штиль. Лишь уголок губы дернулся вверх в грустной усмешке.

— Нет, — полубог недолго думая разлегся на берегу, подложив под голову свои руки. — Но мне нравится представлять, что бы было, прими я его.

— Кажется, это и есть сожаление, — хмыкнул Нико.

— Нет, — мягко возразил ему Перси. — Не думаю, что это так весело, как кажется на первый взгляд.

— Тут ты прав, — согласился с ним ди Анджело.

Уголок губы дернулся в кривой улыбке, а потом Нико вновь помрачнел, уставившись на свои мокрые черные ботинки.

— Я не хочу тебя таким видеть.

Нико собственный голос не узнал. Такой надломленный и хриплый, словно слова причиняли физическую боль.

— Ты о чем? — нахмурился Перси.