Персефона собралась было уйти, но Владыка морей и океанов перехватил ее за предплечье.
— Это желание Афродиты, — сказал Посейдон. Персефона застыла на месте, прислушиваясь к словам незваного гостя. — Временный мир между лагерями. Она не хочет войны.
Персефона недобро прищурилась. Сам Аид, зная ревнивый нрав своей супруги, наверняка бы не поступил настолько опрометчиво, связавшись с Богиней Любви. А вот у Афродиты нет совести, а потому она запросто могла и соблазнить ради достижения своей цели.
А еще Персефона хорошо знала: не стоит обделять вниманием того Бога, кто сам добровольно спустился в Царство Мертвых, чтобы оказать услугу.
— А я хочу? — спросила она наконец.
— Зависит от того, хочешь ли ты проучить своего благоверного или нет, — елейным голосом прошептал Посейдон.
— И если я хочу… — начала Персефона и вопросительно посмотрела на Бога.
— Ты натравишь римлян против греков от имени Плутона.
— То есть подставлю мужа, — перефразировала Богиня, усмехнувшись.
Судя по озорным огонькам, появившимся в глазах Персефоны, план ей пришелся по вкусу. Она словно уже представляла лицо Афродиты, когда ее план рухнет, и лицо ее любимого мужа, когда он поймет, что его подставили. Оба заслужили. Но Богиня вдруг нахмурилась и снова подозрительно покосилась на Посейдона.
— А тебе какая выгода от этого?
— Война уже близится к своей логической кульминации, а мы на вторых ролях, — сказал Посейдон, и это было правдой. — Тебя вот используют как… домработницу, а я… я думал, что это все закончится, едва начавшись.
Персефона задумчиво посмотрела на Посейдона, решая, стоит ли ему доверять или нет. Она выбирала между сидеть спокойно тут, помогая мужу, или отомстить ему за его очередную интрижку — и с кем! — с Афродитой, и, видимо, месть взяла вверх.
— Я поговорю с преторами римского лагеря и сообщу им волю Плутона, — промурлыкала она, зловеще улыбаясь.
— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор, — довольно улыбнулся Посейдон. — И присмотрись к этому полубогу… Чжану. Ненависть в нем кипит так, что его долго не придется уговаривать.
— А почему не эта девчонка… Рейна, кажется, — прищурилась Персефона.
— Она привезла Афину в Лагерь Полукровок в знак перемирия, и ей не угрожал Перси ее жизнью. В ней может еще проснуться адекватность, у нее достаточно сильная воля, чтобы противиться чарам Плутона, она еще может пойти на уступки грекам и в итоге настоять на мире. А вот Фрэнк… не после того, что натворил Перси.
Персефона усмехнулась.
— Подставлять старшего брата плохо, знаешь?
— Натравить два лагеря на моего сына ради мести самому младшему за своего тоже не кошерно, не находишь?
— Я думаю, мы с тобой найдем общий язык, — улыбнулась Богиня.
— Если уже к сегодняшнему вечеру римляне нападут на греков, можешь в этом не сомневаться.
— Так давай же дадим всем хлеба и зрелищ! — радостно воскликнула Персефона, и ее смех эхом раздался по всему дворцу.
========== Аннабет ==========
Руки уже затекли от толстых веревок, и сидеть на стуле вот уже два дня было крайне неудобно. Спать, кстати, тоже удавалось с большим трудом. Хотя Рейна была не так уж жестока и обустроила ее уголок мягким матрасом и одеялом на ночь. Даже снизошла до подушки. Правда, тогда Аннабет чувствовала пристальный взгляд ее собак, словно она могла выбраться из дома претора и убежать. На самом деле сейчас здесь ей было даже безопасней, чем за стенами этого здания.
За эти два дня она не смогла выбить из Рейны ровным счетом ничего. Кроме одного разговора прошлым вечером, после которого претор стала еще мрачнее, чем прежде.
Они пришли в лагерь поздно ночью. Рейне пришлось тащить Аннабет, потому что сама же вырубила ее в отеле.
Аннабет еще удивилась, когда очнулась, а Рейна практически несла ее на себе к дому. Причем вид у нее был достаточно… подозрительный. Она этого не сказала, но Аннабет не требовалось никаких объяснений: о своей пленнице она никому не хотела сообщать.
Это было странно, но Аннабет увидела в этом возможность убедить претора встать на свою сторону. Если бы Рейна была полностью уверена в словах Плутона, она бы привела Аннабет как пленную и не стала бы скрывать у себя в комнате.
— Зачем я тут? — спросила девушка, когда претор заперла дверь дома, а потом и двери комнаты.
Ее саму усадили на стул, завели руки за спину и крепко привязали. Рейна убрала ее меч из кости дракена в свой шкаф, и Аннабет мельком заметила, что там такого добра немало. Впрочем, Аннабет это не сильно удивило. Гораздо удивительнее было бы, будь в нем развешаны разные платья.
Может, Аннабет и смогла бы выбраться из пут, это лишь дело времени. Но две собаки уставились на нее злым взглядом, готовые разорвать на части. А за стенами преторского дома бродили не менее злые римляне, которые с радостью поиграли бы в игру «Убей грека». Хотя, собаки, решила Аннабет, это не так уж и плохо. Врать она все равно не собиралась, а собаки лишь подтвердят ее слова, не разорвав на части.
— За Джейсона, — хмуро ответила Рейна, снимая с себя доспехи.
— Хорошо, — кивнула Аннабет, соглашаясь с претором. — Это объясняет, почему я в Новом Риме. Но не почему я в твоем доме.
— Хочешь, чтобы я отправила тебя в камеру пленников? — Рейна кинула на Аннабет суровый взгляд, надеясь, что та закончит со своими вопросами, и присела на край своей кровати напротив девушки.
— У вас есть камера для пленников? — сморщилась девушка, удивленно уставившись на претора.
— А у вас нет? — не менее удивленно переспросила Рейна.
Аннабет смерила недоверчивым взглядом претора, но решила этот вопрос опустить. Сейчас были проблемы поважнее.
— Ты не ответила на мой вопрос, — заметила Чейз.
— Из нас двоих вопросы должна задавать я, — раздраженно бросила Рейна.
— Хорошо, что ты хочешь знать?
Претор, видимо, не ожидавшая такой готовности от девушки, недоверчиво прищурилась, словно не могла понять, можно ли верить ее словам. В ней ненависть боролась со здравым рассудком, и она не знала, доверять ли словам Плутона и все же отправить Аннабет в камеру пленников или дать ей шанс и выслушать ее. И то, что ее пленная сидела совершенно спокойно, было странно.
Аннабет заметила ее сомнения, а потому начала говорить абсолютно ровным спокойным голосом, смотря претору прямо в глаза.
— Форт Самтер, помнишь? Ты доверилась мне, и это было верное решение.
Рейна достала из кармана золотую монетку и покрутила ее в руках. Аннабет присмотрелась и узнала в ней монетку, которую дала ей Афина. Рейна ее хранила все это время и не в каком-то дальнем ящике с прочими безделушками, а в кармане.
— В знак перемирия между лагерями, — объяснила претор, заметив удивленный взгляд Аннабет. — Чтобы помнить, чего стоил мир.
Рейна поспешно спрятала монетку обратно в карман.
— Почему Перси решил поднять Лагерь Полукровок на войну? — спросила претор.
Снова холодная, собранная и сосредоточенная, она вперила взгляд своих карих глаз в Аннабет, и никакие собаки ей не были нужны, чтобы видеть человека насквозь и понять, лжет он или нет.
— Перси не поднимал Лагерь на войну, — ровно ответила Аннабет.
Рейна прищурилась, недовольная тем, что не может до конца понять, насколько девушка правдиво отвечает, а собаки молчали. Они хмуро уставились на Аннабет, но не рычали.
— Сам Плутон объявился в Лагере и сказал, что Перси объявил нам войну. И предостерег нас от вашего неожиданного нападения, — сказала она. — Как ты это объяснишь? Плутону стало скучно, и он решил таким образом развлечься?
— То же самое сказал Аид в Лагере Полукровок. Только нападать собирались на нас вы, и Перси был на вашей стороне.
Рейна снова помолчала, тщательно взвешивая ответ Аннабет. Ее слова шли вразрез со словами Бога. И хотя она понимала, что доверять Олимпийцам не стоит, особенно после того, что натворила Гера с Джейсоном и Перси, но совсем игнорировать слова Бога тоже не стоило. Особенно если этим Богом был Плутон.
