— Я принесу ему немного нектара, — сказал Посейдон и вышел из комнаты, повинуясь своей интуиции.
Вернулся он несколькими минутами позже, и если Салли и заметила, что он слишком долго ходил за напитком, то ничего не сказала.
Перси лежал тихо. Настолько, что на короткий миг Посейдону показалось, что он уже мертв, но потом он заметил его слабое дыхание и услышал тихие всхлипы.
Когда Посейдон присел рядом со стаканом нектара в руке, Салли сама села на кровати и аккуратно подняла Перси, чтобы ему было удобней пить. Он даже уже глотал с трудом, и немного нектара потекло по подбородку. Посейдон заботливо вытер его салфеткой. Перси немного расслабился, и Салли снова уложила его на кровать.
— Мама, папа, — прошептал он.
Салли нежно погладила по его щеке, а Посейдон сжал ему руку.
— Я устал, — продолжил он. Перси болезненно сморщился и снова всхлипнул. — Мне с-страшно. И больно. И я не хочу умирать.
Перси тихо захныкал, совсем как маленький ребенок, прижавшись к маме. Салли сжала губы, сама сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать. Она посмотрела на Посейдона, и тот сам вздрогнул, когда увидел в её глазах растерянность, полную беспомощность и немой, но такой отчаянный зов о помощи.
— Я могу… помочь ему.
— Другого выхода ведь нет? — спросила она опустевшим хриплым голосом. Никакой надежды, лишь тихая обреченность и смиренность с происходящим.
Посейдон покачал головой. Салли смахнула слезы и прочистила горло, неуверенно кивнув. Бог принял это за полноценное согласие. Посейдон аккуратно поднял на руки Перси. Похудевший и болезненно бледный, он больше был похож на тряпичную куклу в его руках.
Посейдон взмахнул рукой и перенес их троих в Монтаук.
Бог оглянулся вокруг, приметив, что старый домик, в котором восемнадцать лет назад он проводил не один прекрасный вечер вдвоем с Салли, все еще стоит на месте, хотя заметно покосился. А место осталось все таким же волшебным. Каждый закат и каждый рассвет — маленькое, ни на что не похожее чудо природы, которым можно наслаждаться вечно.
И сейчас кроваво-красный закат был по-своему прекрасен и ужасен одновременно. Багровые разводы медленно появлялись на небе, будто открывшиеся раны. Солнце медленно утопало в тяжелых облаках, скрываясь за темно-синей полоской огромного океана. Словно сама природа оплакивала умирающего героя, и океан вдруг стал спокойнее, готовясь принять в свои объятия сына Посейдона.
Салли стояла рядом, оперевшись на Посейдона, и нежно гладила Перси по щеке, по голове, убирая волосы назад.
— Мой маленький мальчик, — прошептала она с грустной улыбкой. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — непослушными губами пробормотал Перси. Сил на улыбку ему не хватило. Он даже уже глаз открыть не мог.
— Посейдон…
— Все будет в порядке. Ему не будет больно, — успокоил ее Бог. — А когда все… когда все закончится, я…
— Больше не вмешаешься в мою жизнь, — мягко прервала его Салли. — Я здесь впервые тебя встретила и здесь же, сегодня, хочу видеть тебя в последний раз.
— Но Салли…
— Перси решил держаться от Нико подальше, потому что после всего, что произошло, не хотел причинять ему больше боли, — Салли подняла на него умоляющий взгляд. — Поступи так же. Держись от меня подальше.
— Раз ты так хочешь, — немного погодя пробормотал Посейдон, нахмурившись. — Возьми, пожалуйста, из моего кармана тюбик.
Он не хотел этого делать. Ему претило давать ей подарок Афродиты, который вот уже несколько часов лежал у него тяжелым камнем. Не хотел, чтобы Салли о нем забывала, но он понимал, что это желание вызвано чистым эгоизмом и тщедушием. Любой другой он не стал бы давать такого выбора, но Салли… Салли была исключением. Салли он любил.
Она достала маленькую склянку с прозрачной жидкостью и внимательно ее разглядывала со всех сторон.
— Что это?
— Это поможет тебе забыть обо всем, что… было, — ответил ей Бог. Он уже сомневался, что Салли может отказаться от такого предложения. Она выглядела такой разбитой и несчастной, что, казалось, была готова на все, чтобы стало хоть немного легче.
Салли странно на него уставилась, словно все еще не могла понять, что это такое.
— Я пойму, если ты согласишься его принять, — хмуро сказал Посейдон, устремив свой взгляд на синий горизонт.
— И забыть Перси, тебя и все, что с вами связано? — уточнила она.
Посейдон вновь повернулся к ней: по ее выражению лица не мог понять, то ли она удивлена, то ли задумчива, а может, рада, что появился шанс на нормальную жизнь. Бог кивнул, снова переведя взгляд на синюю гладь океана.
— Посейдон, ты подарил мне лучшее, что было в моей жизни, — сказала она, внимательно вглядываясь в лицо Перси, словно хотела запомнить каждую черту его лица. — И ты же его забираешь. Но я не хочу жить без воспоминаний обо всем этом.
— Но это шанс жить нормальной жизнью. Без боли и страданий, — мягко возразил ей Посейдон, удивляясь, что сам же уговаривает ее принять лекарство.
Салли открыла тюбик и вылила содержимое.
— Я справлюсь. Но я не хочу забывать ничего из того, что случилось со мной. И тем более не хочу забывать Перси.
— Ты ведь знаешь, где меня найти, если будет нужна помощь?
— Прощай, Посейдон, — Салли вымученно улыбнулась и посмотрела на Перси. — Прощай, сынок.
Она поцеловала его в лоб, посмотрела на него в последний раз, а потом перевела взгляд на Посейдона, коротко кивнув. Тот все понял без слов и, прижав Перси к себе, пошел к океану. Его волны жадно обволокли ноги Бога, а он все шел дальше, пока темные воды не сомкнулись над его головой, забирая в глубины своего Повелителя и его сына Персея Джексона.
========== Боги-Олимпийцы ==========
С того вечера Посейдон и места не мог себе найти, все прокручивая в голове недавние события.
— Трогательно, не так ли? — раздался приятный голос в голове Посейдона. — И трагично. Мне жаль, что все так сложилось. Жаль, что он смог признаться, только когда сам Танатос дышит ему в спину. Но он все же это сделал.
Тогда он подумал, что ему показалось, но, повинуясь своей интуиции, он пробормотал о том, что принесет еще немного нектара, и вышел на кухню, где его уже ждала гостья.
Одетая в свободное небесно-голубое платье с легкими рюшами, она стояла у самого стола, с интересом разглядывая разную выпечку. Темные волосы, собранные мальвинкой, красивым каскадом опускались с плеч до пояса. Богиня с задумчивым лицом взяла со стола синее печенье, рассмотрела со всех сторон и только потом немного откусила. Распробовав лакомство на вкус, она довольно закивала и доела оставшийся кусок.
— Не дурно.
Она потянулась было за второй печенькой, но Посейдон раздраженно отнял тарелку и переложил подальше. Богиня ошеломленно на него посмотрела, нарочито оскорбившись.
— Афродита, ты что-то хотела сказать, а у меня нет времени, — напомнил Посейдон, поставил тарелку на место и вернулся к окну. Свежий воздух его успокаивал.
— Какие же вы все нетерпеливые-то! — возмутилась она. — Один спешил на переговоры, другой на смерть своего сына, почему все позабыли о важности момента?
Вместо ответа Посейдон хмуро уставился на Богиню.
— Ладно-ладно, — она подняла ладони, словно защищаясь. — Я вообще-то помочь пришла, — Афродита расправила плечи и стала серьезной, что, впрочем, никогда не было хорошим знаком. — Раз уж Перси все же признался, думаю, стоит попытаться сделать кое-что.
— Афродита, я перебрал в голове кучу способов. У него не получится избежать Царства Мертвых на этот раз. А заполучив его душу, Аид ее больше не отпустит.
— А если он попадет не в Царство Мертвых?
Посейдон нахмурился, пытаясь понять, о чем говорит Богиня.
— Думаешь, Зевс даст попасть к мальчишке на остров во второй раз?
— Я уверена, Зевс это сделает, если ты примешь его сторону.
Посейдон поджал губы. Вроде все было просто, но гордость не позволяла Богу отказываться от своих принципов. Ему с Зевсом уже приходилось бороться за общее дело, но сейчас, когда брат спустил свою ревнивую Геру на дорогого ему человека, не хотелось допускать даже и мысли, что он встанет на сторону громовержца. Хотя учитывая, что Аид вконец рассорился со своей головой, было бы логично помочь младшему брату остановить наведенный им беспорядок.
