Перси посмотрел отцу в глаза и не мог понять, что он чувствовал. Расстроен или рад, что наконец избавится от своего нерадивого потомка? Что он вообще делал в квартире его матери,

и где Пол? Боль отступила на второй план, и он впервые за долгое время мог здраво рассуждать.

Перси приподнялся на локтях и немного придвинулся к маме, словно защищая ее от Посейдона. Тот, заметив хмурый взгляд полубога, снисходительно на него посмотрел с немым вопросом: «Серьезно?».

— Отец, а что ты сделал с Полом? — спросил Перси, подозрительно покосившись на Бога.

— Скормил своим морским конькам в Подводном Дворце, а ты что подумал? — съязвил Посейдон.

Салли коротко засмеялась, взъерошив темные волосы сына. Но в следующую секунду ее лицо омрачилось и глаза стали стеклянными: она вспомнила, как много изменилось с тех пор, как она встретила Зевса.

Посейдон отвел взгляд. Ему не хотелось думать, что именно он — причина ее грусти и скорби по мертвому ребенку, которого он не сумел защитить. А из-за этого, как следствие, она не смогла дальше жить с этим Блофисом. А теперь еще и Перси умирал, а Посейдон был не в силах помочь.

— Мы с Полом решили расстаться, дорогой, — ответила Салли.

Перси нахмурился, но ничего не сказал. Он с раннего детства, когда не знал своего настоящего отца, мечтал, как папа вернется из своего плавания домой и они заживут втроем счастливо, у него наконец появится отец, а у мамы муж, который ее поддержит. И что ж, вот он, Посейдон, сидит рядом с Салли, и Перси, конечно, не эксперт, но между ними, кажется, что-то есть. И он не мог понять, это ему нравится или скорее настораживает?

— От темы не уходи, — вмешался Посейдон, смерив юношу строгим взглядом.

— Джейсон и Уилл все-все рассказали? — спросил Перси, нахмурившись.

— Все-все, — кивнул Бог.

Перси лег обратно, хмуро уставившись в потолок. Ему так хорошо было сейчас, рана почти совсем не беспокоила, и он точно не хотел тратить отведенное ему время на обсуждение своей роковой ошибки.

— Расскажешь, что произошло? — спросила Салли, приглаживая непослушные пряди.

— Ну, я подрался с Купидоном, — ответил Перси.

— Это который толстенький малыш в подгузниках и со стрелами с сердечком на конце?

— Ну, почти. Только этот был здоровым мужиком с ядовитыми стрелами.

— От которого ты мог бы отделаться всего лишь правдой, — закончил за него Посейдон. — Что такого ты от него скрыл?

— Предпочел подраться вместо того, чтобы рассказать правду? — уточнила Салли, мягко улыбнувшись.

Странно, но в ее голосе не было осуждения. Лишь теплота и легкая грусть, которую она тщательно старалась скрыть. Но в ее взгляде было столько жалости и совсем немного усталости: так она смотрела на Перси, когда он попадал в очередную передрягу не по своей вине.

Салли его не осуждала, но Перси вдруг стало по-настоящему стыдно. До него, казалось, только сейчас начало доходить, что он умирал. И это не чья-то дурацкая шутка, это реальность, с которой он столкнулся и от которой ему, увы, не сбежать. Аид не станет больше делать для него исключений, и он предстанет перед судом, а потом… Потом Перси и думать не хотел, что его ждет.

— Я не специально, — только и ответил он, желая провалиться к Аиду в Царство прямо сейчас, потому что отговорка звучала так по-детски глупо. — Ты же не злишься на меня?

— Ты сделал то, что посчитал нужным, Перси, — ответила Салли. — Как я могу на тебя злиться?

Посейдон удивленно на нее посмотрел, но решил ничего не говорить, хотя выходка Перси его изрядно разозлила и, признаться, разочаровала. Он-то рассчитывал, что его сын погибнет смертью героя, вновь спасая Олимп от гибели, а он умирал, потому что струсил. И перед кем? Перед Купидоном.

Будь это другой сын, он бы превратил его в декоративные водоросли даже не задумываясь, в добавок к тем, что уже у него были. Но это был Перси…

— Я поступил неправильно, — признался юноша. — У меня был выбор, и я… я ошибся.

— Мы все ошибаемся, — пожала плечами Салли, быстро смахнув непрошеные слезы. Сейчас она нужна сыну сильной, и она будет ради него держаться. — Но это не отменяет того факта, что ты мой сын. И мой герой.

Перси посмотрел на нее с благодарностью и сжал ее руку.

— Мама, а у тебя есть мои любимые синие печенья? — спросил он.

— Конечно, — улыбнулась мама, взъерошив его темные волосы. Смерть смертью, а еда по расписанию. — Сейчас принесу.

Салли ушла, оставив Перси и Посейдона вдвоем.

— Ты идиот, — заявил Бог.

— Ты не первый, кто мне это говорит. А я все еще от тебя не услышал, что ты тут делаешь?

— Для умирающего ты стал слишком много дерзить, — заметил Бог, и его взгляд помутнел.

В другой ситуации это насторожило бы Перси и он, вероятно, промолчал бы, но сейчас ему уже было все равно.

— Я… Я и так накосячил, — Перси тяжело вздохнул. — И мне совсем не нравится, что Джейсон и Уилл притащили меня сюда в таком виде, и я буду сниться им в кошмарах, а может, буду навещать в качестве приведения за это, но… Я не хочу, чтобы мама страдала, — признался он совсем тихо.

Посейдон понимающе кивнул.

— Я тоже не хочу, чтобы твоя мама страдала.

Перси хмуро на него посмотрел.

— Ты ведь не сможешь с ней быть, — сказал он с сожалением. — Ты снова оставишь ее, и на этот раз она останется одна.

Между ними повисло неловкое молчание, Перси задумался, потом на его лице проскочило удивление, а за ним — шок.

— Одна ведь? Или ты… вы… — юноша, покраснев, нервно размахивал руками, а потом, шумно вздохнув, выпалил: — У меня же не планируется братик или сестричка?

Посейдон, к своему стыду, тоже покраснел.

— Она только рассталась с Полом, — пробормотал он. И судя по тому, как он произнес имя несостоявшегося отчима Перси, Бог его не очень жаловал.

— Просто хочу убедиться, что она будет в порядке, — смущенно буркнул юноша.

Посейдон ничего не ответил, лишь кивнул. Он подумал, стоит ли говорить о том, что у него планировался братик или сестричка, но решил, что лишние плохие новости сейчас ни к чему.

— Нет, к таким разговорам отца и сына я еще не готов, — пробормотал Перси. Он взял подушку и обнял ее, словно хотел спрятаться.

— Да, я тоже, — согласился с ним Посейдон, чувствуя себя неуклюжим тюленем.

От дальнейших неловких моментов их спасла Салли, вошедшая с подносом синих печенюшек. Следом за ней вошли смущенные Джейсон и Уилл.

— Ты как? — спросил Джейсон, заметив, что Перси стал выглядеть не таким уж… умирающим.

— Не смотри на меня так, — ухмыльнулся тот, заметив в глазах Грейса жалость. — Я все еще могу надрать тебе задницу.

Джейсон не смог сдержать улыбки. Он хотел было ответить, но все, что бы он ни сказал, напомнило бы о состоянии Перси, поэтому после шутки снова повисло молчание.

Тяжелая скорбь повисла над всеми Дамокловым мечом, и говорить было трудно. Так часто видеть смерть, но не знать, как вести себя правильно и что говорить.

Перси прочистил горло и, смущаясь, сказал:

— Мама, п-папа, не оставите меня с Джейсоном и Уиллом?

— Конечно, Перси, — сказала Салли и встала, но Посейдон остался сидеть как ни в чем не бывало. Но после ее многозначительного взгляда, он с недовольным видом все же встал и пошел за ней.

За дверью Салли выдохнула и чуть ли не согнулась пополам. Она оперлась о стену, закрыв лицо руками; ее била мелкая дрожь. Посейдон кинулся к ней, но она выскользнула из его объятий и расправила плечи, незаметно вытирая слезы.

— Я в порядке, — сказала она хриплым голосом. — Надо найти одежду мальчишкам и приготовить им еды.

— Салли…

— Правда, Посейдон, я в порядке, — настойчиво повторила она, не поднимая глаз на Бога.

Посейдон ничего не сказал. Салли никогда не любила показывать своих слабостей. Она всегда была храброй и собранной. Упорная и иногда слишком упрямая, только благодаря своей недюжинной силе она смогла воспитать из Перси истинного героя одна. Как и Перси, она не терпела жалость к себе и не любила, когда ее видели в момент слабости.