Однако, судя по всему, такие мысли посещали не только Эвогатза – стоило тому на мгновенье замешкаться, как Цида, в очередной раз отпрыгнув назад, выставила освежёванную руку в сторону. Конечность охватила короткая, но устрашающая судорога, и с громким хрустом что–то вырвалось из запястья несчастной, с огромной скоростью полетев в охотника. Он даже не успел среагировать, как треугольную морду забрызгало густой, багровой жидкостью. Она что, попыталась ослепить его кровью?
Увы, понять, что всё не так просто, Эвогатз не успел – из каждого красного пятна на панцире совершенно внезапно выстрелили тонкие мясные жгуты, что сразу впились в Циду, кажется, проткнув её насквозь. Не теряя времени, девушка дёрнула за эти тонкие, но до невозможности прочные нити, снова подтягивая брыкающегося охотника к себе. Вонзив когтистые лапы в асфальт, Эвогатз пытался сопротивляться, но бесполезно – грубой силы в Циде было в разы больше, и скоро охотник вновь оказался прямо перед кровоточащим чудовищем.
Из разорванной шеи показался очередной мерзкий отросток, напоминающий по форме гибкую косу, и попытался закончить бой одним взмахом, отрубив Эвогатзу голову. Но тот успел убрать морду из–под удара, хоть и не полностью – одно из зубастых жвал, разбрасывая во все стороны блёкло–красную кровь, отлетело в сторону. Однако не успело оно коснуться земли, как охотник совершил рискованный, практически безрассудный поступок – Цида явно ожидала, что он будет пятиться назад, и Эвогатз знал это – мощным рывком вперёд он сбил врага с ног, острые когти мгновенно впились в изуродованную голову, выкалывая глаза, и для пущего эффекта проворачивая ту вокруг своей оси. Под отвратительный аккомпанемент хруста ломаемых позвонков, охотник со всей силы вбил Циду в землю, а затем, не медля, отбросил её в сторону, разрывая явно ослабшие жгуты, которыми тварь притянула его. С грохотом впечатавшись в кирпичную стену, Цида забилась в страшных конвульсиях, и с громогласным хрустом её голова встала обратно в естественное положение, позволяя хозяйке издать очередной, полный гнева и страданий вопль.
Вспышка боли, что хотела было вонзиться в сознание охотника, мгновенно была им погашена – полезный навык, которому Эвогатз обучилс, ещё будучи человеком. Но хвалить себя было некогда – тварь явно ослабла, и сейчас представился шанс её добить. Хрипло зарычав, охотник, как и подобает безжалостному хищнику, прыжком отправил своё громоздкое тело в полёт – у регенерации Циды должен быть предел. Он разорвёт, исполосует её, обратит тело в фарш – это уж точно остановит тварь!
–ИДИ… СЮДА!!! – из тела девушки выстрелил десяток бритвенно–острых отростков.
Одна ошибка стала решающей. Он переоценил себя и недооценил врага. Снова. Эти мысли пронеслись в израненной голове за мгновение до того, как шипастые щупальца Циды будто черви вгрызлись в его панцирь, обращая тот в труху и добираясь до розоватой плоти. Боль пронзила тело со всех сторон, Эвогатз не смог сдержать болезненный рык.
–СДОХНИ! СДОХНИ–И–И!!! – истошно вопила девушка, нанося безжалостные удары отростками, превращая прочное тело врага в кровоточащее решето. Она не видела охотника, но чувствовала его панцирь, плоть и кровь. Чувствовала, как щупальца прорываются сквозь защиту монстра и бродят по его пустому изнутри телу… Пустому?
Человек способен адаптироваться почти ко всему, даже к нестерпимой, постоянной боли. Но то, что ощутила Цида в этот момент, невозможно описать ни одним человеческим языком. Люди не могут чувствовать такую боль – даже затуманенный разум девушки понимал это, настолько неестественно ужасающими были эти страдания. Охрипший, сорванный голос вновь огласил округу, перерастая в нечленораздельное, предсмертное бульканье.
Сила охотника не только в дальновидности, но и в способности быстро адаптироваться. Ослепить врага было ключевым решением – скрепя сердцем, Эвогатз в последний миг сбросил адаптивный панцирь, что был ему так дорог, использовав его как муляж собственного тела. И хоть Цида и успела оставить несколько колотых ран, охотник был жив. А пока слепое чудовище рвало пустой панцирь на куски, его владелец снова бросился в атаку. Вонзив в лежащую на заляпанном кровью тротуаре жертву свои монструозные когти, охотник, прилагая всю свою нечеловеческую силу, с хриплым рыком, что утонул в воплях Циды, разорвал несчастную надвое. Онемевшие от перегрузки мышцы тут же расслабились, а маленькие глаза закрылись, дабы не ослепнуть от брызжущей как из фонтана во все стороны крови. Из последних сил Эвогатз отпрыгнул назад, опасаясь ответного удара. Вдруг даже это не убило уже казавшуюся бессмертной девушку?
Но когда болезненный вопль утонул в хриплом бульканье, а затем сменился тишиной – охотник, наконец, смог облегчённо выдохнуть. Смахнув запачкавшую глаза кровь, Эвогатз посмотрел на разделённое пополам тело – пусть багрянец и хлестал из чудовищной раны в неестественных количествах, Цида не двигалась. Наконец, несчастная упокоилась.
–Невероятно… –только и смог выдавить из себя охотник, прежде чем нелепо упасть на широкие колени.
Он истекал кровью, лишился панциря, а тело держалось на пределе, но победа была в его лапах. Только сейчас Эвогатз начал замечать окружение: улица выглядела так, будто её бомбили кровавыми бомбами. Следы когтей на стенах и асфальте, поваленные фонарные столбы, обрушенные стены – всё было покрыто багрянцем в три слоя. Ни одно человеческое тело не вместит в себя столько крови – это охотник знал на собственном опыте. То, что он убил, лишь внешне было одним из людей. Таких живучих тварей Эвогатз ещё не встречал ни будучи человеком, ни превратившись в монстра.
Нужно было уходить, пока на звуки боя не пришёл кто–то, способный добить ослабшего Эвогатза. Но оставалось одно незавершённое дело – поглотить эту чудовищно сильную оболочку. Охотник облизнул забрызганную своей и чужой кровью морду в предвкушении, но здравый смысл одёрнул его.
–Источник её силы – боль, – размышлял он вслух, – Если я поглощу её…
Эвогатз застыл на мгновенье, задумавшись. Но уже спустя секунду его окровавленная фигура исчезла во тьме ближайшего переулка – он многому научился в этом бою, и этого достаточно. Слишком рискованно было пожирать эту проклятую оболочку. Теперь охотник спешил в своё логово – ему нужно восстановить силы и обдумать этот кровавый, во всех смыслах, бой.
====== Глава 11 – Megalomania ======
Судя по всему, Лаки знала город как свои пять когтистых пальцев – там, где Рэйнбоу сомневался, в какую сторону свернуть, девушка безостановочно неслась вперёд, таща за собой обгоревшего и не факт, что живого, товарища.
–Оторвались… Кажется… – облегчённо выдохнула Лаки, когда они с Вайтснэйком завернули в очередной узкий переулок, – Ну, давай, музыкантишка! – обратилась она к металлисту.
–А? – не понял Рэйнбоу. Он сильно запыхался, дотлевающий плащ пусть и не обжигал кожу благодаря системе, но отдавал неприятным жаром, – Что?
–Ты дебил или да? – взгляд девушки, казалось, просверливал собеседника насквозь, – Лечи давай этого малахольного своей музыкальной магией, пока он не откинулся!
–А, это… – Вайтснэйк обессилено сел на землю, опасливо оглядываясь по сторонам, – Я бы с радостью, но те два выстрела истощили мои силы... Полностью.
–И сколько тебе отдыхать надо, трудоголик? – тон Лаки сочился ядом.
–Не знаю. Может несколько минут, может – часов, – развёл руками Рэйнбоу.
–Блядство, – девушка раздражённо зашипела, а затем начала нервно шагать туда–сюда по переулку, – За это время он раз десять уже загнётся! Ты ТОЧНО ничего не можешь сделать?
–К сожалению, – страх за собственную жизнь понемногу начал отступать из разума металлиста, и на его место пришёл другой – страх за жизнь Луи.
Выглядел джазист ужасно: от одежды остались лишь вплавившиеся в кожу металлические элементы, латунный инструмент превратился в бесформенный металлолом, а само тело покрывал ровный слой уродливых, кровоточащих ожогов. С трудом в этом прожаренном куске мяса можно было разглядеть остатки лица когда–то привлекательного музыканта. Рэйнбоу приложил пальцы туда, где должна быть шея – сонная артерия слабо пульсировала. Стронгарм всё ещё был жив, но надолго ли? Проснётся ли он от этого болезненного сна? Да и дышит ли он в принципе?
