С громким шипением орудия выплюнули ещё четыре луча, что на огромной скорости понеслись в сторону Стронгарма. Джазист даже не успел разглядеть, как вокруг него появился практически незаметный, дрожащий полупрозрачный купол. Содрогаясь от напряжения и щурясь от жара, Рэйнбоу из последних сил пытался спасти своего товарища. Если бы не защита, металлист бы обратился в пепел – мощь стационарных орудий была колоссальной. И пусть купол принял на себя большую часть удара, даже небольшой доли этой неимоверной силы хватило, чтобы сильно обжечь одежду Вайтснэйка и довести его здоровье до критической отметки.
Со стороны зрелище выглядело завораживающе – творческая натура Рэйнбоу и не думала засыпать даже при смертельной угрозе. В месте, где только что стоял Стронгарм, будто зажглось второе Солнце – металлиста обдало волной жара, что чувствовался даже несмотря на тлеющую одежду. А затем что–то обугленное и горящее с грохотом приземлилось рядом, обагрив землю кровью. Вайстснэйку хватило мгновения, чтобы понять – это обгоревшее, зажаренное тело Луи. Остатков его силы не хватило, чтобы спасти нового товарища. Музыкант в отчаянии ударил кулаком по покрытому копотью асфальту – неужели это их конец?
–Чего расселся, придурок!? – испуганный, граничащий с истерикой женский голос будто вылил ушат холодной воды на Рэйнбоу. Перед глазами пронеслось нечто, ухватившее труп Луи когтями, беспардонно разодрав его изувеченную плоть… Лаки!?
–Ты же… Погибла… – непонимающе залепетал Вайстнэйк, не веря собственным глазам. Он точно видел, как грудь девушки прожгло снарядом робота, а её тело вспыхнуло красным – всё говорило о том, что она умерла.
–Сука, поднимай свою высокодуховную жопу и помоги мне тащить эту котлету! – скача из стороны в сторону и уклоняясь от града оранжевых снарядом, Лаки каким–то чудом успевала сверлить Рэйнбоу полным ненависти взглядом широких глаз.
Наконец придя в себя, Вайтснэйк рывком поднялся на ноги. Пальцы ударили по струнам оплавленной гитары, что, согласно всем законам физики, уже не могла издавать ничего, даже отдалённо похожего на музыку. Тем не менее, подбадривающая мелодия полилась из практически уничтоженного инструмента, и дрожащий, с трудом держащийся щит возник за спиной внезапно воскресшей девушки. Под звуки электрогитары и распадающейся на куски защиты, двое удалялись во мрак улиц, спасая свои и одну чужую жизнь.
А внутри форта–тюрьмы тем временем шёл свой бой.
Ни секунды не мешкая, Малыш решил действовать. Практически все машины, что ещё недавно сторожили внутренний периметр, бодрым для механизмов шагом высыпали прочь, наружу. Судя по всему, стены штурмовал кто–то действительно сильный. Внутри остались лишь двое охранников: один у ворот, и тот, что патрулировал лестницу. Неужели настолько уверены, что люди не нападут изнутри?
Громила не знал, насколько эти машины разумны. Но что он знал наверняка – упускать шансы он не любит. По удачному стечению обстоятельств патрульный на лестнице как раз спустился на землю. Везение, или же продуманный план неизвестного союзника? Не важно. Как следует разбежавшись, Малыш впечатал всё своё громоздкое тело во врага прежде, чем тот успел вскинуть оружие. Плечо отдало тупой болью, когда робота зажало между мускулистым вышибалой и стальной стеной, но оно того стоило – экран с устрашающим красным глазом пошёл трещинами, затем помехами. Движения робота стали хаотичными, дёрганными, и Малышу даже не пришлось его добивать – машина сама повалилась на землю, разбрасывая вокруг снопы искр. Они что, настолько не прочные?
Но некогда думать. Быстро, пока вторая машина не успела среагировать, громила буквально взлетел по узкой лестнице, что вела к цели – центру управления. Как там сказал тот парень? Выдернуть пару кабелей? Да запросто!
Вот только азарт Малыша прервал просвистевший в воздухе оранжевый снаряд, что с громким шипением прожёг в мускулистом плече дыру. Громила вскрикнул от боли, но не перестал подниматься – не впервые ему терпеть подобное! Снова выстрел, на этот раз мимо – одно из перил оплавилось и завалилось в сторону, чуть не утащив за собой громилу. Последние две ступеньки он уже буквально перепрыгнул и вцепился в утыканный кабелями куб подобно голодному зверю в смачный шмат мяса. Продолжая эту аналогию, Малыш стал буквально раздирать устройство голыми руками: антенны, провода, всё, до чего дотягивалась здоровая и адски болящая рука. Превозмогая боль, громила заставил коробку искриться и гудеть, а затем и вовсе вспыхнуть на мгновение ярким светом, отбросив своего терзателя назад, заставив того кубарем покатиться вниз по лестнице. В ту же секунду спину обожгло новой волной боли – робот–охранник снова попал в цель. Но Малыша это не беспокоило – он улыбался. Эти страдания ничего не значат, ведь он победил! Раны затянутся, а люди смогут…
Поток оптимистичных мыслей мгновенно оборвался, стоило герою опустить взгляд вниз. К одинокому роботу присоединились ещё четыре, непонятно откуда взявшиеся машины. Они стояли, направив дула странных орудий на нарушителя порядка. В недоумении Малыш снова взглянул на растерзанный им центр управления – тот искрился и плавился, электронике внутри точно конец!
–Неужели… Обманул? – вслух подумал громила. Одновременный залп нескольких орудий утонул в громком скрежете и шипении настенной турели. Тело неудавшегося героя покрылось неисчислимыми обугленными ранами, а сам он вскрикнул лишь на мгновение, после чего умолк. Вероятно, навсегда.
Каждый выпад Циды как один – Эвогатз давно понял, что она не была воином даже отдалённо. Её удары обращали асфальт в труху, а мусорные баки по краям улицы – в покорёженные железки: сила этого чудовища была поистине колоссальная. Вот только мало обладать силой – ею нужно ещё и уметь пользоваться. Как охотник со стажем не в один десяток лет, Эвогатз прекрасно это понимал. Медведь может разорвать человека на куски голыми лапами, но почему же тогда именно люди охотятся на этих зверей, а не наоборот? Человек слаб сам по себе, но с помощью мышления он может превзойти любое, даже самое кошмарное порождение природы или недавно появившейся системы.
Весь этот затянувшийся бой напоминал Эвогатзу его прошлую жизнь – когда он охотился не на опьянённых мнимым могуществом людей, а на сильных, но безрассудных животных. Цида вела себя как загнанный в угол зверь – вкладывала всю свою необъятную мощь в каждый удар, будто он должен стать последним. Жуткое, но до боли предсказуемое поведение – охотник читал девушку, как открытую книгу. И пускай монструозные деформации её тела продолжали впечатлять Эвогатза, ни один отчаянный удар больше не достиг цели – охотник играючи уходил от таких очевидных атак, а затем бил в ответ – быстро, молниеносно и неостановимо.
Сначала он попытался разорвать её горло – но, понятное дело, этот бой нельзя было закончить так просто. Из превращённой в кровавое месиво глотки фонтанировала багровая жидкость, причём с такой силой, будто каждая вена и артерия Циды была под чудовищным давлением, выбрасывающим телесную жидкость на метры вперёд, подобно брандспойту. Но девушка этого будто не замечала – она продолжала упорно наступать, обращая свои руки, ноги и другие части тела в лезвия, шипы, дубины и щупальца. Она не умела пользоваться своей силой, что, в какой–то мере, делало Циду ещё опаснее – пусть движения её и были предсказуемы, но вот во что она обратит выпущенную вперёд руку сейчас, догадаться было попросту невозможно. Она отчаянно бросала во врага всё, что только могла, поначалу лишь постанывая, а затем громогласно крича от боли – Эвогатз даже поймал себя на мысли, что не откажись он от чувств много лет назад, ему бы даже стало жаль эту несчастную.
–Да почему ты… НЕ ПОДЫХАЕШЬ!? – охрипший голос Циды буквально пропитался болью, отчаянием и истерией.
Выглядела она уже не как человек, а как освежёванный, кровоточащий кусок мяса – от одежды не осталось и следа, содранная когтями и зубами кожа свисала лоскутами, и лишь антропоморфное строение тела, да горящие безумием красные глаза напоминали о том, что это существо когда–то было человеком. Тем не менее, несмотря на кажущуюся лёгкость победы, Эвогатз нервничал. Каждый из его выпадов должен был убить это чудовище, но она будто не замечала многочисленных порезов и укусов, продолжая напирать с неостановимой, отчаянной решимостью. Измотать эту тварь явно не выйдет – охотнику нужен был другой план, причём срочно.
