Заботливые руки прошлись по его плечам и шее, запутались в тёмных прядях, мягко потягивая и вынуждая его запрокинуть голову. Андерс улыбался, с любовью глядя на него сверху вниз.

– Ничего этого не было бы без тебя. Ты мой дух-хранитель. Ты — часть меня, я не знаю, как подобрать слов, но я будто чувствую тебя и твои эмоции. Возможно, это пропадет на расстоянии, но я наслаждаюсь этим чувством, - он наклонился, запечатлев неспешный поцелуй на приоткрытых губах.

Андерс с трудом мог сказать, когда еще он чувствовал себя так хорошо, словно у него за спиной были крылья, которыми он мог охватить весь этот мир.

– Дориан, я люблю тебя. Всем своим потрепанным сердцем и душой, - он поглаживал кончиками пальцев впалые щеки и острые скулы тевинтерца, невольно переходя на шёпот. – Я буду всегда рядом. Я буду тебя ждать всегда, мечтая чтобы будущее было только нашим. Хочу провести его вместе с тобой.

Переполняющие Дориана эмоции были похожи на лавину и прежде подобного он никогда не ощущал. Была ли их часть принадлежащей Андерсу? Собственное сердце пело, отдаваясь легкой горечью скорого расставания.

– Пусть для меня это время промелькнет как мгновение. Я буду стремиться к тебе. Мой аматус, ты — моё сердце, - с легкой улыбкой Дориан потянул Андерса на себя, прижимая бережно и заботливо. – Я никогда не отпущу тебя, любовь моя.

С восходом солнца они разбили пустую склянку из-под зелья и сожгли все до единой записи о магии времени, вместе с тщательно подобранными рунами и заклинанием. Эти знания не должны были попасть в чужие руки, и пусть только они двое останутся единственными их носителями. Еще никогда подобное могущество не приносило счастья, а за собственный успех они уже успели сполна расплатиться. Андерс молча смотрел на то, как пламя поглощало помятые листы и прижимал к себе крепче Дориана, уткнувшись носом в обнажённое смуглое плечо. Его мысли были далеко отсюда. Больше всего на свете Андерс не хотел сейчас одеваться и уезжать, но… такой была его цена за мир и счастье — и он был готов её заплатить. Еще один невесомый поцелуй в шею, и целитель отстранился, тут же пожалев о пропавшем тепле чужого тела.

– Я напишу тебе сразу же, как устроюсь в Минратосе. И постараюсь сделать это как можно скорее, - целитель отвлекся на завязки на рубашке и потянулся за брошенной на пол мантией. – И… Ты же помнишь? Ты должен будешь сжигать все мои письма, чтобы они не попали в чужие руки.

– Безопасность превыше всего, - Дориан кивнул, нехотя собираясь вслед за любовником. Он соглашался, хотя мысленно совершенно точно не собирался этого делать. Он найдет способ обезопасить их связь и сохранить её в секрете.

Тевинтерец провожал Андерса у входа в таверну: смотрел на то, как блондин легко вскакивает на лошадь, надежно крепит свой посох и, не выдержав, все же наклоняется, чтобы урвать ещё один поцелуй.

– Береги себя.

– И ты.

Голос окончательно сел. Разделив последний, полный любви и нежности взгляд,

Андерс пришпорил коня и устремился к главным воротам, оставив Дориана далеко позади. Целитель боялся обернуться, хотя и ощущал на себе пристальный взгляд любимого человека. Это было необходимое расставание на долгие годы. Он должен будет пройти через это, как и Дориан. Это было… больно.

А Павус, оставшийся в гордом одиночестве, просто не знал, где найти в себе силы, чтобы уже завтра отправиться на встречу с Лавелланом, бойко отвечать ему и улыбаться. Так сильно на душе не давило, даже когда он жил у Флемет долгое время, но это был верный шаг. Единственно возможный в их ситуации. Развернувшись на каблуках, Дориан вернулся в таверну и, купив у хозяина целый кувшин самого крепкого вина, просто заперся в своей комнате наедине со съедающей его болью.

***

Вернуться в прошлое было… странно. Словно и не было всего, что произошло. Словно это было огромное и бесконечно длинное дежа вю или вообще что всё, что было между Редклифом и прощанием с Андерсом вчера было одним насыщенным сном. Было одновременно страшно и удивительно легко вновь встретиться с Инквизитором, заигрывать с ним, повторяя собственные фразы едва ли не слово в слово. Биться с чудовищами, вновь противостоять собственному учителю, мысленно отмечая каждую его ошибку в работе с магией времени. Всё шло как по нотам — ровно до того момента, как Варрик, улучив момент, просто поймал его за руку и внимательно глядя в глаза не спросил: “как он?”.

Волна облегчения буквально выбила почву из под ног. Варрик знает! А это значит, он будет не один всё это время. Павус успел только шепнуть, что Андерс жив и тут же отвлекся на некстати вернувшихся Кассандру и Соласа. Подробный разговор состоялся только через неделю, уже в убежище. Дориан на этот раз не скрывал ничего, а Варрик рассказал о том, что случилось после гибели Мередит. Им не удалось попрощаться, но гном успокоил Павуса новостью о том, что все остались живы и невредимы. Он поддерживал переписку с Хоуком и пообещал сообщить ему о том, что им удалось совершить всё задуманное. Нести один секрет вдвоем оказалось проще, пусть даже тевинтерцу и остро не хватало ехидных комментариев целителя, его переживаний за каждое живое существо, его тепла и ласковых рук. В такие моменты он молча брал бутылку вина и шел к Варрику, заметно сблизившись с ним за последнее время.

Первое письмо Дориану принесла Лелиана. Она очень долго и выжидающе смотрела на него и кивнула, видя каким нетерпением вспыхнули глаза мага. Она не задавала вопросов, но почему-то Дориан был уверен, что позже от ее расспросов он никуда не скроется. Павус поспешил отойти от лагеря и, устроившись на поваленном дереве в роще неподалеку, дрожащими руками вскрыл письмо. Оно оказалось весьма объемным и состоящим из двух частей. Первую — с узнаваемым почерком Андерса, он, само собой, прочёл в первую очередь. Целитель писал обо всем сразу: просто поток мыслей и воспоминаний о путешествии до Тевинтера, во всех подробностях расписал, как он добивался встречи с Мейварис и как доказывал ей его знакомство с самим Дорианом. Было заметно, что письмо писалось не сразу, а больше напоминало дневник, который Андерс вел всё это время. Он обращался к Дориану, делился эмоциями и жалел, что и вправду расстояние практически полностью погасило ощущение “чужой души”. Всё письмо Андерса было прописано эмоциями, которые буквально согревали тевинтерца. И как он мог бы сжечь всё это?

Вторым письмом — довольно кратким, но содержательным, были строчки от Мейварис, в которых она уточняла насчет самого целителя, и спрашивала Дориана о его планах. Тем же вечером Павус отправил ответ, и в его душе поселилось ощущение спокойствия, словно всё стало на свои места. Ему предстояло еще многое пережить и испытать, но он был готов к этому.

В Скайхолде переписка участилась, и не проходило и недели, чтобы в резную шкатулку, увитую десятком заклинаний, не опустилось новое письмо. Дориан улыбался, отвечая на вопрос Инквизитора “ждёт ли его кто-то в Тевинтере”, но в этот раз не проклинал собственного отца, а кивал согласно, мысленно возвращаясь к своему блондину. Варрик передавал ему новости от Хоука, и Дориан с нетерпением ждал того момента, когда Гаррет и сам должен будет явиться в крепость для помощи в их нелегком деле. Остро хотелось нарушить все обещания и съездить в Тевинтер, но… время шло так, как должно было идти. Мейварис, по большому секрету, говорила, что в Андерсе пропадает настоящий магистр. У него обнаружился весьма едкий характер и острые зубы, позволяющие ему ставить на место зарвавшихся магов. За полгода он не только стал заниматься целительством, но и взял себе нескольких учеников, которым и преподавал эту школу магии. Андерс бесконечно отличался от тех, кто был рожден в Тевинтере и жил по правилам Минратоса, но вместе с тем абсолютно гармонично вписался в них, занимая собственное место в этом безумном городе.

Стоит ли говорить о том, что их встреча с Гарретом и Фенрисом оказалась даже лучше, чем Дориан мог бы себе представить. Они встретились как старые друзья, даже эльф искренне пожал ему руку и хлопнул по плечу, приветствуя. Вместе с Варриком, они заняли угол в местной таверне и болтали всю ночь, прерываясь только на еду и выпивку. И в этот раз их встреча была раскрашена исключительно хорошими эмоциями и теплыми воспоминаниями.