Он наклоняется и подносит мою руку ко рту, проводит мягкими губами по костяшкам моих пальцев и отпускает меня. Это длится меньше секунды, но я буду вспоминать это в течение всего следующего года.

— Было приятно познакомиться, Вэл. Надеюсь на скорую встречу с тобой. — Мужчина достает из кармана черную визитку и вкладывает ее мне в руку. На черной визитке лишь золотистые цифры – номер. — Если тебе что-нибудь понадобится, позвони по этому номеру и попроси позвать Адриана.

— Адриан, — произношу я, все еще запоминая его черты.

Роуз тянет меня за собой, и я спотыкаюсь, когда засовываю визитку в клатч. Мы огибаем толпу, пока не доходим до ниши, затем Роуз разворачивает меня и заключает мое лицо в свои ладони.

— Ты в порядке? — В ее хриплом голосе я слышу намек на панику и исступлённость.

Я убираю ее пальцы от своего лица.  

 — Нет, что такое? Нет. Почему ты так разнервничалась? Адриан был очень мил со мной.

Ее глаза расширяются, и я понимаю, что она все еще бледная.

— Этот мужчина монстр. Монстр. Он — глава семьи Доубек. Если думаешь, что выйти за Сэла будет ужасно... этот мужчина разжует Сэла и съест его на завтрак. С ним нельзя водить дружбу, Валентина.

Я отшатываюсь от ее рук и делаю глубокий вдох. Каждая секунда нашего разговора ни о чем была полна смысла, напряжения и возможностей. Я чувствую слабую боль в животе, когда думаю о нем.

— Ты драматизируешь. Он был мил со мной. И он не причинил вреда женщине, которая буквально на глазах у всех приставала к нему.

И мы обе знаем, что я не стала бы просто так говорить это, учитывая некоторые вещи, которым благодаря Сэлу мы стали свидетелями.

Она качает головой.

— Не знаю, что там между вами, но больше не вспоминай о нем. Он подвергнет тебя пыткам, затем убьет и выбросит, словно помои. Будь осторожна. Если он вновь попытается заговорить с тобой, будь любезна, но уходи как можно быстрее.

— Нелепость какая. Он не ведет на меня охоту.

Роуз качает головой, и теперь в ее взгляде застыло нечто другое, она разворачивает меня лицом к толпе. На другом конце комнаты Сэл прислонился к колонне, и его взгляд прикован к нам. В нем нет ничего доброго, любознательного или радушного. Я вижу в его взгляде лишь смерть.

— И вот он – моя альтернатива? — говорю я, таща ее за собой по пятам. — Не удивлюсь, если он попытается убить меня через секунду после того, как я скажу ему «да».

Когда я подхожу к Сэлу, он хватает меня за руку и в наказание тащит к лифтам. Полагаю, вечеринка окончена. Я пытаюсь оглядеться, надеясь увидеть Адриана еще раз, прежде чем мы уйдем. Если Сэл видел, как мы говорили, это без сомнений была наша последняя вечеринка. И ненависть в его взгляде подсказывает мне, что он все видел. Он не может убить Адриана, но может сделать мне так больно, что я больше не решусь заговорить с кем-то вновь.

Не успевают двери лифта закрыться за нами, как его ладонь ударяет меня по щеке. Удар получается сильным. Я чувствую его костяшки, когда они соприкасаются с моей скулой. Я прижимаю ладонь к месту удара и смотрю прямо перед собой. Дыши и не зли его еще больше. Эти слова — мой девиз, они спасали мою жизнь больше раз, чем можно сосчитать. И пока все его внимание сосредоточено на мне, Сэл не тронет Роуз. Она — единственное, что удерживает меня в этом доме. Сколько бы я ни притворялась, что это ради отца, правда в том, что я делаю это ради нее. Моей лучшей подруги. Моей единственной семьи.

Мы выходим в фойе, и я быстро выпускаю несколько локонов из прически, чтобы скрыть красную борозду, которую я заметила в отражении блестящих дверей лифта. Он тащит меня за собой на улицу, не обращая внимания ни на людей, ни на мебель на нашем пути. Как только водитель открывает дверь лимузина, он толкает меня внутрь. Роуз идет к другой двери.

Когда машина трогается с места, я готовлюсь к следующему удару, и как всегда, он не заставляет себя ждать. Только вот я ожидаю пощечину. Но вместо этого он бьет в лобную кость. Тьма обступает со всех сторон прежде, чем я успеваю почувствовать боль.

С момента как я выбираюсь из постели, и до момента, когда стою под горячими струями, хлещущими меня по спине, мои мысли заняты моей маленькой Вэл.

Моя маленькая Вэл. В моей голове еще не созрел план, но я всегда добиваюсь своего. Если для этого придется убить ее ублюдочного жениха и трусливого отца, значит, так тому и быть... чудеса, да и только.

Я вновь вижу перед собой кристально-серую глубину ее глаз. Во время нашего разговора я не увидел в них ни капли лжи. Черт, мне кажется, она даже не знала, кто я, когда я представился ей. Прошло много времени с тех пор, как меня так сильно пленяла женщина.

Я опускаю голову и смотрю на горячий мрамор под ногами. Мой член ноет с момента пробуждения, и мне кажется, что если я ничего сейчас не сделаю, он будет продолжать вставать каждый раз, когда красивые глаза или сексуальный рот Вэл будут всплывать в моей памяти.

Я сильно сжимаю член и сдавливаю головку. Нет, она бы не стала ко мне так прикасаться.

Она бы обхватила меня обеими тонкими руками, но не слишком сильно, чтобы не причинить мне боль. Невинность в каждой линии ее тела подсказывала мне, что прикосновения Вэл исследовали бы мое тело, наблюдая и узнавая, как заставить меня кончить. Именно этого и требует невинность — удовольствия и спокойствия, а не боли и мучений. Такое спокойствие вызывает у мужчин вроде меня зависимость. Я вижу это спокойствие на ее лице, когда смотрю на нее. Это спокойствие заставляет меня прямо сейчас трахать собственную руку в моем же чертовом душе.

Я продолжаю водить кулаком по своей длине, дразня себя маленькими кусочками Вэл, которые она раскрыла мне прошлой ночью. Мягкий аромат мыла исходил от ее кожи. Никакого парфюма, почти без макияжа и эти блядские волосы.

Я стону, толкаясь все быстрее и представляя, как мои пальцы перебирают пряди Вэл, убирая их с ее лица, пока я трахаю ее упругое разгоряченное тело. И снова передо мной возникает ее образ — она распростерлась на моих белых простынях, я просыпаюсь, и она лежит у меня на груди, ее бедра лежат между моих бедер. Как она удивленно будет смотреть на меня, когда я впервые буду вылизывать ее. Я уверен, что Сэл даже не пытался доставить ей удовольствие, когда они были помолвлены. Сомневаюсь, что между ее бедер бывал мужчина.

Она — чертова девственница. Эта мысль заставляет меня излиться на мрамор, и я дольше обычного толкаюсь в руку, приходя в себя после этой фантазии. Когда я убираю руку, то вновь вижу невинную улыбку, которой она меня одарила, и понимаю, что стремительно возвращаюсь к гребаному спокойствию.

Однажды она будет принадлежать мне, но мне не будет покоя, пока убийца моей матери все еще жив, а мне приходится держать целое сообщество под своим контролем. Моему отцу это давалось легко, пока возраст не взял свое, но я еще не готов добыть свою корону в реке крови. Может, после того, как я заявлю свои права на Вэл, и наступит чудесное время.

Я представляю, как кровь ее жениха льется на черный бетон, и это прогоняет мое угрюмое настроение. Обычно я не получаю удовольствия от убийств. Если нужно, так нужно, но его... нет, я был бы более чем чертовски счастлив засадить пулю в его извращенный мозг, а потом наблюдать, как он обделается, пока будет подыхать.

Я беру полотенце с крючка, быстро вытираюсь и одеваюсь, затем выхожу из комнаты в коридор. Горничные уже ушли, но я слышу чей-то голос в столовой моего пентхауса.

Завтрак закончился несколько часов назад. Когда я вхожу в столовую, то вижу Кая, моего лучшего друга и лидера моих непослушных солдат, он слишком быстро говорит с кем-то по телефону на португальском, и я не успеваю уловить суть разговора.

Когда я вхожу в комнату, он быстро заканчивает свой разговор и поворачивается ко мне.

— Ты разговаривал с дочерью Новака прошлой ночью?