Хозяин кабинета развел руками. Он находился в явном затруднении.

– Но ведь прошло почти два года, – произнес Прошин. – Я уже многого не помню.

– А вы все же постарайтесь, – произнес Гуров. – Вспомните тот день с самого утра. Вы видели Сулейменова утром, до отъезда на работу?

– Утром, – пробормотал хозяин кабинета. – Видел ли я его об эту пору? – Тут он вдруг просиял и заявил: – Конечно же, видел. Ведь в тот день он отвозил Аллу в школу. Денис должен был доставить меня на работу, а Марат отвечал за обслуживание моей семьи. Отчетливо помню картину. В стороне стоит мой автомобиль. За рулем сидит Коротков. Возле второй машины, «Тойоты», стоит Марат и ждет, когда к нему подойдет Алла. Надо сказать, что моя дочь любила ездить с ним. Он всегда охотно разговаривал с ней по дороге. Да, охранник ждал. Алла подошла ко мне, мы попрощались и разъехались в разные стороны. Знаете, почему я эту сцену запомнил? Потому что вообще-то такое редко случалось, когда мы с Аллой выходили из дома в одно время. Обычно я уезжал намного раньше и видел дочь уже только поздно вечером. Иногда и вообще за весь день не встречался с ней.

Воспоминания о том далеком дне заставили магната оживиться. На его лице появилась улыбка.

– Вот видите, как хорошо у вас получилось вспомнить, – заявил Гуров. – А теперь скажите еще вот что. Как выглядел Марат в то утро? Все было как обычно? Не показался ли он вам чем-то озабоченным, мрачным?

– Я к своим охранникам обычно не приглядываюсь, не интересуюсь, какое у них настроение, – начал было миллионер, вдруг осекся, ненадолго задумался, а затем произнес: – А знаете, ведь Сулейменов в то утро действительно выглядел каким-то озабоченным. Я еще тогда подумал, что он сам на себя не похож. Да, все так и было. Марат ведь и с Аллой почти не говорил, когда она садилась в машину. Обычно он что-нибудь такое у нее спрашивал, они начинали болтать.

– Понятно, – произнес Гуров и поинтересовался: – А как выглядел ваш охранник вечером? Он был таким же мрачным?

Миллионер снова задумался на какое-то время, потом ответил:

– Про вечер я вам ничего сказать не могу потому, что вернулся домой очень поздно, уже в десятом часу, и не видел ни Аллы, ни ее охранника.

– А на следующее утро вы видели свою дочь?

– Да, на другое утро ее отвозил Коротков. Черт бы его побрал, этого Короткова! Ведь это он не проследил за Аллой. Тот мерзавец похитил ее почти при нем!

– Ну а потом вам стало не до Сулейменова и его вида, – уже не спросил, а констатировал Гуров. – Что ж, спасибо и на том, господин Прошин. Скорее всего, нам еще придется встретиться. У меня могут возникнуть новые вопросы. Сейчас я собираюсь поехать к вам домой. Мне нужно побеседовать с вашей супругой, а также со слугами. Ведь Ольга Михайловна теперь дома, да?

– Я сейчас позвоню и узнаю, – сказал магнат. – Если жена дома, то я попрошу, чтобы она вас встретила. Если куда-то отъехала, то я вам перезвоню.

– Договорились, – произнес Гуров. – Впрочем, подождите. Я кое-что вспомнил. У меня есть еще один вопрос. Скажите, а горничная Галя у вас давно работает?

– Галя? – переспросил миллионер. – Да уже порядочно, года четыре, а может, и пять. Да, точно. Она к нам пришла пять лет назад. А что?

– Что вы можете о ней сказать?

Этот вопрос вновь поставил Прошина в тупик.

Он развел руками и проговорил:

– Вы знаете, мне трудно ответить на этот вопрос. Вообще-то, это странно. Я ведь вижу Галю каждый день, а сказать о ней почти ничего не могу. Но ведь с этой женщиной в основном контактирует моя жена. Мне незачем общаться с горничной. Могу только сообщить вам, что она молчаливая, малообщительная, очень исполнительная. К ней никогда нет замечаний. Во всяком случае, у меня таковых ни разу не было.

– Как у нее складывались отношения с охранниками, в частности, с Сулейменовым?

Миллионер пожал плечами и ответил:

– Да не было у них никаких отношений. Ведь по роду своей работы Галя с охраной никак не связана. Я не могу припомнить, чтобы когда-то слышал, как она с кем-то из них разговаривает.

– Но в то утро, когда преступники похитили Аллу, именно Галя сняла трубку и ответила на звонок Сулейменова, – напомнил Гуров хозяину кабинета. – Это входило в ее обязанности – отвечать на звонки?

– Да, если нас с женой не было дома, то она брала трубку домашнего телефона. Он висит на стене в холле. Да вы спросите у нее самой об этом разговоре.

– Хорошо, я так и сделаю, – сказал Гуров и встал.

Он отметил, что на прощание миллионер не забыл о рукопожатии.

На этот раз никаких затруднений при входе в дом Прошина у сыщика не возникло. Тот же самый охранник на входе теперь был сама предупредительность, вызвал ему лифт.

Когда Гуров поднялся на пятый этаж, где располагалась квартира миллионера, его уже ждала та самая горничная Галя.

– Идемте, я провожу, – заявила она. – Ольга Михайловна вас ждет.

– Ничего страшного, Ольга Михайловна может и подождать, – сказал Гуров. – А пока давайте мы с вами побеседуем. Вы давно здесь работаете?

– В декабре будет пять лет, – ответила горничная.

– Каковы ваши обязанности?

– Я отвечаю за порядок. Уборка, подача еды, мытье посуды, смена белья, стирка, сушка. Это основное. Есть еще много разных мелочей. Например, иногда я езжу за покупками, в другой раз Ольга Михайловна сама продукты покупает. Бывает, что помогаю готовить. Но чаще хозяйка делает это сама.

– А на звонки вы отвечаете?

– Да, если дома никого нет, а звонят по общему квартирному телефону, то я отвечаю. Но чаще всего это звонки от посторонних. Всякие рекламные агенты навязываются, а то и просто мошенники.

– Но ведь бывают и деловые звонки?

– Да, бывают.

– Какие отношения у вас были с Маратом Сулейменовым?

– Вы о чем? Какие же у меня с ним могут быть отношения? Я с охранниками пересекаюсь, только если езжу за покупками, а один из них ведет машину. Или когда кто-то из них поднимается сюда, допустим, помогает Ольге Михайловне покупки донести. Я этого Марата даже видела не каждый день.

– Но голос его вы знали?

– Да, так оно и было. Можно даже сказать, что я голоса их лучше знала, чем лица. Они часто звонили, говорили, мол, я приехал, жду внизу. После этого я уже шла, докладывала Кириллу Васильевичу или Ольге Михайловне.

– Два года назад, в тот день, когда была похищена Алла, Сулейменов с утра звонил сюда, в квартиру?

– Да, было такое.

– Этот звонок вы принимали?

– Да, я.

– Что он сказал?

– Сказал, что заболел, не сможет прийти, просил, чтобы его заменили.

– Чем он заболел?

– Этого он не говорил. Сказал только… Сейчас я постараюсь точно вспомнить. Он сказал так: «Передайте Кириллу Васильевичу, звонил Марат, я заболел. Прийти не смогу. Потом отработаю». Вот и все.

– Вы хорошо запомнили его слова?

– За два года могла что-то и забыть. Но самую суть, это да, запомнила.

– А не могло быть так, что человек сказал не «Звонил Марат, я заболел», а «Звонил Марат, он заболел»?

Горничная задумалась, принялась рыться в памяти, потом пожала плечами и проговорила:

– Да, могло и так быть, наверное. Я точно не помню. Но ведь человек не будет о себе говорить «Он заболел», верно?

– О себе не может, – согласился сыщик с такими словами собеседницы. – А вот о ком-то другом – запросто. Вы уверены в том, что с вами в то утро говорил именно Марат, а не кто-то другой?

Горничная растерялась:

– Но как же так? Ведь он сказал «Я Марат».

– Нет, минуточку. Если вы все правильно передали, то он сказал по-другому: «Звонил Марат». Это немного разные вещи. Обычно человек о себе так не говорит. Поэтому я хочу вам задать такой вопрос. Допустим, вам пришлось бы выступать с показаниями в суде, и вы поклялись говорить правду. Вас там спросили бы, уверены ли вы в том, что говорили в то утро с Маратом Сулейменовым. Что вы ответили бы?

Горничная глядела на сыщика во все глаза. Она была растеряна и встревожена, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но так и молчала. Галина задумалась, уставившись в пол.