В больницу мне, конечно, никто не звонил. Да я и не ожидала. Родителям я не сообщала, перебьются, нужна мне их притворная забота. «А ты как? Ой, как же так! Ты там точно справишься? Одна? А бабушка?» Ненавижу фальшь. Зачем спрашивать, если всё равно ничего делать не планируешь? Или что, они из Америки приедут меня навестить в больничке? Да ни фига!

Даже когда бабка бедро ломала в прошлом году, не зашевелились. «Мы посчитали, во сколько нам обойдутся срочные билеты, – верещала мама, – это немыслимая сумма, – Камилл, давай мы лучше сиделку классную ей наймём на эти деньги!»

Много она понимает. Как будто чужая сиделка будет ухаживать за больной старухой, как родная внучка. Знаю я, насмотрелась тогда в больнице!

Ничего, я справилась. Даже академический отпуск брать не пришлось. Деньги нам тогда ещё родители посылали, я не работала до 18 лет. Те полгода они нам побольше переводили, не обеднели, надо думать.

Но, как только бабка поправилась, я вернулась к учёбе, а через месяц на работу устроилась и деньги у них брать перестала. Нам чужого не надо.

«Камилла, зачем тебе работа? Учись спокойно! – периодически заводит свою песню мама, – мы вам вышлем сколько надо!» Знаем-знаем, проходили. Через две недели она предложит мне перевестись на заочное какого-то калифорнийского колледжа: «Я уже всё узнала, тебя нужно только связаться с ними и выслать сканы документов». А ещё через две недели поинтересуется, не надумала ли я их навестить: «Есть билеты, с двумя пересадками, очень удобными».

Но я этого не сделаю. Они собирались бросить бабушку. А я в этом участвовать отказалась. Все немногие друзья, что у меня тогда были, стали смотреть на меня, как на умалишённую. Отказалась от Штатов, осталась с пенсионеркой. До сих пор помню слова Юли, одноклассницы: «Ты такая невозможно правильная. А может, и вообще… святая». Дружбы у нас с ней после этого не сложилось.

Но что-то я отвлеклась. Родители мне не звонили, потому что ничего не знали, а бабка… она вообще… уже мало что понимает. Узнаёт меня через раз. В общем, неважно это. Я и сама прекрасно провела время в больнице.

А потом дома. Оказывается, в гипсе очень неудобно мыть пол и вообще невозможно менять постельное бельё. И вот тут до меня дошло, что с работы в кафе меня попросят. Ну, не будут они ждать, пока у меня кости срастутся, а носить поднос одной рукой нереально. Формально меня, конечно, уволить не могут, но хозяина нашего кафе мало волнуют формальности, он придумает, как меня выставить за дверь без копейки.

С этими мыслями я и ехала на разговор на работу. На том же эскалаторе вниз. Только теперь уже, крепко держась. Та ещё задачка – правой рукой ухватить перила слева. Вообще меня жутко злил мой гипс, пришлось надеть старые кеды, которые налезают с завязанными шнурками, штаны на резинке и пончо, которое принесла сердобольная соседка.

А главное, я не рискнула брить голову левой рукой. И рисовать стрелки на глазах. Кикимора какая-то, одним словом. Хоть вообще на улицу не выходи, пока гипс не снимут.

Примерно на середине эскалатора я заметила пристальный взгляд парня из стеклянной будки. Надо же, какой тяжёлый. Он смотрел на меня, сомнений быть не могло. Я спускалась всё ниже и ниже, так же, как и его взгляд.

«Не отвернусь, – подумала я, – даже не мечтай. Я тоже упрямая». Хотя это было тяжело. Он сверлил меня насквозь. Ни одной эмоции на лице. Ни тени улыбки, ни хитринки в глазах, ни изогнутой брови. Ничего. Только глаза, широко открытые и замороженные. Странный парень.

Голоса его я сегодня не услышала. Я была не в состоянии бегать, а других смельчаков не нашлось.

Я остановилась у его будки и сказала, что усвоила урок, бегать по эскалатору не стоит.

– Знаешь, – я решила немного его уколоть, – то, что случилось, это, если вдуматься, по твоей вине.

Он молча на меня смотрел. Ничего не изменилось в его лице. Ни удивления, ни раздражения.

– Конечно, – продолжила я, – если бы ты тогда был немного убедительнее.

Он серьёзно кивнул:

– Эта точка зрения имеет право быть. Хоть ты и взрослый человек, и должна думать сама. Но я… готов компенсировать свою вину.

Я стояла и хлопала глазами. Неожиданно. Вот так пошутила.

– Ну и компенсируй, – решила я играть дальше, – тем более, что я из-за падения работу потеряла. Точнее сейчас потеряю, – и я посмотрела на часы, злобный пока ещё начальник ждал меня у себя через двадцать шесть минут, значит, я уже опаздывала.

Он опустил глаза, перелистнул странички в испещрённом формулами блокноте и начал что-то быстро писать.

– Держи, – протянул мне листок, – мой номер. Звони. Обсудим. Ты же… торопишься сейчас. Я вижу.

– Неожиданно, – я взяла записку, – обычно номер просят у меня, – не то чтобы часто…

Он внимательно осмотрел моё лицо:

– Боятся, вот и не просят. Ты не такая. Одно слово. Крэзи.

Я убрала его номер в карман штанов и кивнула. От Крэзи слышу.

ГЛАВА 8. –ША-

Я думаю, она могла бы быть моей девушкой. Говорят, что между мужчиной и женщиной должна быть любовь. Я, конечно, на это не способен. С другой стороны, мне кажется, это не главное. Нам может быть интересно вместе, я готов приносить деньги и делиться ими с ней. Сейчас я немного зарабатываю, но в будущем, когда выиграю миллион… Мне кажется, этих денег вполне хватит и мне, и ей.

Я наверняка не буду изменять. Потому что не считаю это целесообразным. Зачем встречаться с кем-то ещё? Полная глупость. Я, кстати, и сыном всегда был хорошим. Просто ненавижу смотреть на нервных и разозлённых людей. Поэтому если мама всерьёз меня о чём-то просила, делал. Почему нет? Чтоб она оставалась спокойной. Не как я, конечно, такого спокойствия я не видел больше ни у кого.

Мама говорит, что со мной легко жить. Я ей верю. Моей девушке тоже будет со мной комфортно. Я уверен. А что ещё надо?

Я читал много книг, там было и о любви. К чему приводит это нелогичное чувство? К тому, что люди начинают делать полную ерунду. Одни ревнуют, как психопаты, другие мучаются от того, что их любят не так сильно, как они сами. А эти бессмысленные геройства? Всю жизнь кому-то что-то доказывать, это ли не идиотизм?

Если вас интересует, могу ли я испытывать сексуальное влечение, то да! Естественно могу. Я полностью здоров. И в этом плане тоже. И Камилла вызывает у меня все те реакции, которые должна вызывать девушка, которую любишь. Я хочу провести с ней ночь.

И детей я тоже не прочь когда-то иметь. Они бывают очень милые. Иногда. Например, наш сосед с пятого этажа Костик – классный. Почему бы и не жить с таким в одной квартире? Бывают, конечно, совершенно несносные, они орут, плачут и капризничают без перерыва. Но знаете что, я уверен, что они становятся такими у нервных родителей, значит, в моём доме им ничего не грозит. Я спокоен, как слон, а моя девушка… я выберу её себе под стать, насколько это возможно. К тому же из-за чего нервничать девушке, у которой всё есть? Мужчина, который о ней заботится, хранит ей верность, с которым ей интересно и легко.

Как видите, я всё просчитал. У дежурного по эскалатору вообще масса времени на раздумья о жизни.

Крэзи позвонила мне в тот же день, буквально через час после нашей встречи. Это хорошо. Другая бы выпендривалась, выжидая неделю. Есть там какие-то странные правила флирта. Но она не такая. Здорово. Значит, честная и делает то, что действительно хочет. Всё-таки умение плевать на общественное мнение – это классная штука. Я знаю о ней всё.

– Меня только что уволили, – сообщила она, – как компенсировать будешь?

Я задумался на секунду:

– Заканчиваю в три. Потом пойду за продуктами. Присоединяйся. Купишь себе то, что тебе надо.

Она усмехнулась: