Собаки прогрессируют на глазах. Вожак упряжки Мартина голубоглазая и белоснежная красавица Мучи, наотрез отказывавшаяся поначалу даже приближаться к любой трещине, – она просто останавливалась и норовила повернуть обратно – сейчас весьма уверенно прыгает через них и вся упряжка за ней. Несколько раз до этого Мартину приходилось перебрасывать Мучи через трещину, и не всегда при этом она выходила сухой из воды. Поняв в конце концов, что самой прыгать безопаснее и, главное, суше, она изменила тактику, и теперь у нас было меньше проблем со всей упряжкой Мартина.

Поведение вожака очень много значит для всей упряжки. Как правило, то, что делает вожак, незамедлительно исполняется всеми собаками, а это очень важно, особенно при прохождении опасных участков льда, когда требуется быстрая и слаженная работа всей упряжки. И теперь Мучи прыгает довольно уверенно и даже увереннее, чем Рэкс, который с самого начала отличался резвостью. А Патчес в упряжке Уилла вообще не боится ничего. Посмотрит, посмотрит пытливыми глазами – одним голубым, другим черным – и прыгает.

В общем, попрыгали сегодня неплохо. А в одном месте проходили очень глубокую трещину в поле многолетнего льда. Высота ее краев составляла метра полтора, из которых полметра было снега. После прохождения первой упряжки снежные края трещины обвалились, и собаки, бегущие следом, туда проваливались. Главным было перетащить вожака и затем, не останавливаясь, тащить его за поводок дальше, и тогда вслед за ним и все остальные собаки вылезают, и сани проходят. Для пересечения трещины надо было выбирать место, где ее ширина составляла не более половины длины нарт, тогда шансов провалиться у нас будет гораздо меньше. Таким образом мы и маневрировали.

В конце дня получилось так, что мы долго-долго, примерно полчаса, шли на восток вдоль одной полыньи и лишь перед самой грядой торосов нашли местечко, где можно перепрыгнуть. Переправились, пошли вдоль этой гряды на запад. Шли-шли и вышли к новому разводью. И поэтому у меня ничего не вышло с поворотом к северу – разводье широкое и простирающееся в юго-западном, противном для нас направлении. Пришлось продолжать поиски переправы и еще полчаса идти на юго-запад. К счастью, нам удалось найти более подходящее место, всего сантиметров 70 шириной, и успешно переправиться, не искупав ни одной собаки.

Пока я снимал лыжи, стоя в непосредственной близости от собачьих морд упряжки Мартина, Дакота, старый негодяй, подошел ко мне и начал писать на ногу. Это было весьма своеобразным проявлением собачьей привязанности, точнее, отвязанности. Я настолько рассвирепел, что Дакоту ждала бы неминуемая расплата, если бы он не поспешил покаяться сам, то есть прекратил свое занятие и ретировался.

В целом, мы сегодня неплохо отработали весь день и, несмотря на многочисленные зигзаги, держали верное направление. На очередном сеансе связи передал домой, чтобы Наталья не очень сердилась из-за всяких домашних проблем. Вернусь из экспедиции и все починю! Сразу же вспомнил замечательную песню Окуджавы: «…Когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки, как овечки, но…». Дальше не продолжаю, потому как концовка меня не очень устраивает.

Пока при установке лагеря Мартин справляется сам и без посторонней помощи ставит палатку, а мы с Такако ставим палатки вместе – сначала ее, потом нашу. И затем наступает долгожданное время ужина… Здесь во всей красе предстает Уилл, всякий раз не перестававший меня удивлять своей способностью комбинировать одни и те же продукты, получая все время разный, но одинаково вкусный результат. Хотели записать сегодня его интервью на радио, но не получилось из-за помех. Погода – так себе, ветерок поддувает. Посмотрим, как и куда мы продрейфуем ночью.

Собаки работают хорошо. Идут не быстро, но уверенно. Рельеф для них достаточно сложный, особенно когда приходится преодолевать снежные надувы. Но я стараюсь выбирать дорогу, чтобы им было полегче, поэтому приходится больше лавировать.

С солнцем проблем нет, направление держим хорошо. Так что, если и дальше будет все нормально, продвинемся вперед, и за ночь нас немножко куда-нибудь отнесет. За прошлую ночь нас отнесло на 19 минут к западу. Сегодня я забрался на 22 минуты и думаю, что будем как раз на 105-м меридиане. При приближении к полюсу дрейф будет подворачивать к западу, юго-западу, и это надо будет, конечно, учитывать.

Сегодня Уилл «отличился» во время ланча. Когда мы перебрались через очередную очень зыбкую расселину и остановились, чтобы перевести дух, все уселись обедать около саней Мартина. Он не развернул их против ветра, ветерок был не очень сильный, дул немножко в лицо. Уилл, тем не менее, предпочел от ветра укрыться за своими санями, которые замыкали наш караван и использовались нашими девушками во время стоянок для того же, что мы, мужчины, могли делать просто отвернувшись. Уилл не учел этого обстоятельства и вынудил девушек продержаться все, к счастью для них короткое, время ланча.

Надеемся завтра пройти подальше. Правда, впереди будет достаточно непростой для передвижения лед. Лагерь установили на большом ровном поле однолетнего льда со снежным покровом высотой около 5 сантиметров.

Озяб, только что прибежал, свернув антенну. Время-то, между прочим, не детское, полдесятого вечера. Вчера день был удивительный, потому что мы прошли довольно много. А начинался он, как обычно, с борьбы с трещинами и разводьями, прыжков через них и всего этим занятиям сопутствующего. Пришлось мне в самом начале дня принимать несколько неожиданное решение, потому что гряда торосов, стоявшая перед нами с вечера, за ночь не только не уменьшилась, но, кажется, даже подросла и поэтому явно не сулила ничего хорошего. Сначала я решил обойти ее с востока. Потом подумал, посмотрел вперед, а там дальше… Царство ледового хаоса. Однако мне удалось найти мало-мальски перспективную «анфиладу» (в данном случае под анфиладой я понимал прослеживающуюся хотя бы на несколько десятков метров и достаточную по ширине для проезда собачьих упряжек просеку в ледовом мелколесье), петляющую между торосами. Я повел весь отряд туда, и мы с Мартином, действуя с двух сторон кирками, проторили дорогу и выскочили на относительно ровный, хотя и колотый во многих местах, лед. Пришлось мне вновь притормозить отряд и пойти на разведку.

После довольно замысловатого лавирования, перескочив через несколько трещин, в конце концов мы вышли к крутой гряде торосов. Вновь пришлось пускать в действие кирки. Но этот процесс был неожиданно прерван. Такако, прибежавшая нам на помощь, ухитрилась отыскать совсем небольшую линзу молодого льда и провалилась по колено. Пришлось ей срочно переодеваться и переобувать маклаки. После этого процесс прокладки трассы продолжился с новой, невиданной доселе силой (надо было согреться после вынужденного простоя). Короткая, но весьма насыщенная событиями практика нашего движения в зонах торосистого льда подсказала простую, но эффективную схему. Заметив разводье или вал торосов, я останавливал всю команду метрах в 50, разведывал место, где можно перейти, причем оно не всегда соответствовало нашему курсу, и давал команду всем следовать ко мне. Так собаки и все идущие с ними значительно экономили свои силы. Если надо было рубить лед, я призывал Мартина на помощь, и мы вдвоем, в две кирки, управлялись быстрее. Двигаясь таким способом, мы прошли около семи минут по широте до перерыва на ланч, который проходил отнюдь не в теплой атмосфере: солнце скрылось за невесть откуда появившееся марево, и стало довольно зябко, хотя с утра было минус 25 градусов и все тот же помогающий нам ветер с юго-востока.