- Ты приняла его волю, Гаяра, - произнес Раманд главные слова.

   Волю своего отца, его грех, его безумие. То же что всегда преследовало его самого, то отчего он долгие годы убегал, петлял диким зайцем по всей земле. Не убежал, но научился отстраняться. Пусть голоса Запретных жужжат над самым ухом, он перестал из-за этого раздражаться, просто научился жить с этой своей частью. Хозяйка Минры оказалась слабее. Или же не была мучима таким жгучим желанием противостоять силе, которой нет места ни в одном из миров.

   - Это не просто воля моего отца, Раманд, это крик его души, - заговорила Гаяра очень серьезно, и глаза, наполненные чернотой, обрели осмысленный взгляд. - Знал бы ты, как я противилась, как пыталась уйти, спрятаться от этого вопля! Но все было бесполезно. Пока я не осознала. Я противлюсь собственной судьбе, я противлюсь своему же пути. Все равно что отворачиваться от солнца.

   Раманд усмехнулся. Солнце у всех разное.

   - Я жила в преисподней! - призналась хозяйка Минры в своих страданиях. - Их шепот, всюду, в каждой минуте. Я умоляла оставить меня, я умоляла не мучить меня. А они говорили, говорили, говорили. А потом я услышала отца...

   - Ты услышала то, что они хотели, - произнес Раманд.

   Он не знал, как оправдываются отступники. Отец и брат не оправдывались до самой последней секунды, а потом стало поздно, их лишили голов. Но сейчас казалось, что ото всех можно услышать одинаковые слова. Что таким людям еще остается? Сама их вера искажена, они полностью погрязли и запутались в ней.

   - Заткнись! - озлобилась Гаяра. - Изгнанный, что ты знаешь! Что ты можешь знать о них, если ушел, сбежал, струсил. Ты не принял их, ты их даже не выслушал. А все, что они говорят, разумно, все, что они говорят, правдиво.

   - В Запретных нет правды, Гаяра, в них есть только безжалостность. Они не выбирают методы, - со скорбным знанием проговорил Раманд.

   - Тут ты прав, - ее взгляд скользнул мимо него, прямиком к Яревене, все еще не покончившей со страшным мучением низложенного.

   Следом за этим взглядом скользнула чья-то тень.

   Неугодная почувствовала опасность, но даже не обернулась на нее. Ее дело важнее, нежели подлое нападение со спины. Нуроят, прогнивший хозяин Ясхи, не достигнув своей цели, с криком повалился на землю, сраженный болью и глубокой раной. Словно мало было их дому наследника потерять, теперь и глава окончательно сгинул. В его спине виднелся нож под самым сердцем. Раманд успел.

   - Мразь, - Яревена презрительно скривила губы, искоса взглянув на него. - Пантеон и Отвергнутые тебе не помогали, и ты метнулся к падали.

   Она сплюнула на землю рядом с собой. Кмар-Яцын отвернул голову от того смертного, чья душа была полностью загублена.

   - Они не выбирают методы, потому что их не слышат, - продолжила говорить Гаяра, впечатленная таким резким обменом ударов. Она полагала, что удастся если не убить, то хотя бы покалечить. - Я вот услышала, и мир преобразился.

   - Окрасился в алый? - уточнил Владыка, снова заслоняя бессмертного и смертную собой.

   - Ты идиот, Раманд, - хозяйка Минры чутко улавливала все его движения своими новыми глазами, подаренными в честь верной службы на протяжении всех этих лет. - Ты тоже избран, как и я, и можешь иметь все, но ты отрекаешься.

   - Безумие и скверна мне не нужны.

   Она разочарована покачала головой.

   - Твой отец был лучше моего, сильнее моего, ты можешь получить больше чем я, - ее глаза горели, алчностью противореча мягкому тону голоса, который ей удавалось контролировать.

   - Ты этому завидуешь? Желаешь получить столько же? - догадался о ее потаенных мыслях хозяин Аркоста.

   Гаяра закусила губу до самой крови и тяжело выдохнула.

   - Я бы не отказалась.

   - Ты не отказалась ни от чего, - подметил Раманд.

   - Он мой отец! - заорала она в ответ. - Я не имею права предавать свою кровь!

   - Взамен этого ты предала свою душу.

   Она зарычала. Чертов изгнанный говорил так, будто был лучше. Во всем лучше! Все то время пока она была одна, пока она росла в окружении воспоминаний о прошлом, его образ преследовал ее. Она волновалась и боялась, она хотела его вернуть. Вернуть хотя бы одного из тех, кому пришлось хуже чем ей. Оба их отца были на том острове, оба они испачкались в крови невинных жертв. Но Раманд исчез, а она осталась. Ее участь была лучше его, так все считали. На нее никогда не смотрели косо, ее жалели, ей помогали. Той, что оказалась предана своими отцом, на нее никогда не возлагали его грех. А она чуяла его всюду и всей душой желала иметь подле себя кого-то, у кого будет еще более затравленный взгляд. У Раманда по ее представлениям должен был быть такой. А потом он вернулся! Сильный и несломленный, и все ему было нипочем! Еще и от воли отца отрекся, будто от грязи избавился, под ноги себе швырнул и все эти годы топтал. А она подобрала, она венчала ее в себе, как лучшее что дала ей судьба. И вот снова, она снова будто проигрывает.

   По воле хозяйки земля Минры застонала и заколыхалась. Яревена, подтащив за собой Кмар-Яцына, еле успела убраться с того места, на котором начал вырастать алтарь.

   Раманд узнал его сразу же. Тот же самый, что был на острове. Старый, испещренный символами и ссадинами, пропитанный запахом крови. Стоило ему появиться, и все это место мгновенно стало похоже на то - проклятое.

   - Давай воспроизведем сцену. Ты был там, - проговорила хозяйка Минры благоговейно, кидаясь к алтарю, как к возлюбленному, - расскажи мне все. Это должно быть интересно.

   - Совсем с ума сошла, - пораженно произнесла Яревена, глядя за тем, как Гаяра кружится возле алтаря. Возле места, что всегда является причиной гибели. - Даже не понимает этого.

   - Она и не должна, - прохрипел Кмар-Яцын, - наши собратья, которых мы все лишили имен, отнимают у смертных каждую часть, чтобы потом добраться до души и уничтожить ее. Их это забавляет. Это единственное, что их забавляет. В своем вечном заточении они могут делать только это, иначе они тоже сойдут с ума, а им этого не хочется.