– Дай свой телефон, – потребовал парень, проигнорировав мои вопли.

– Зачем?

– Закажу себе стриптизершу! – ответил он резко.

– Ты совсем больной? – поинтересовалась я, пытаясь поставить ему диагноз. Хронический патологический придурок с намеком на диссоциативное расстройство личности. Безнадёжный случай.

– Дай свой телефон, – теперь его интонация казалась несколько усталой, – или пообещай, что не станешь больше блокировать мой номер.

– С чего бы мне делать это? – упрямо спросила я.

– Чёрт возьми, Сара! Неужели я о многом тебя прошу?! – зарычал он, и эхо полетело над лесом, – просто удали мой чёртов номер из грёбаного чёрного списка!

Как я и говорила. Деспот, тиран, сатрап, самодур, властолюбец.

– Какого хрена ты орёшь на меня?! – возмутилась я в защиту своих либеральных устоев.

– Какого хрена ты ведёшь себя, как ребенок! – завопил Шон, обернувшись ко мне.

– Серьезно?! Ребёнок?! Почему-то ты так не считал, когда затащил меня в постель на свадьбе собственного брата, – понимая, что облажалась, последние слова произнесла как-то неуверенно и вяло.

– Интересно, кто еще кого туда затащил! – проговорил Шон, за что немедленно получил по своей смазливой физиономии.

Апперкот вышел смазанным, что и говорить, сноровку я давно потеряла. Рука горела огнём, когда я выскочила из пикапа и бросилась бежать ко входу в общагу. Но далеко уйти мне не удалось. Дверь тачки хлопнула, и Шон настиг меня через пару секунд, схватив за предплечье, с силой развернул к себе. И только я открыла рот, чтобы в очередной раз сказать, что думаю о нём, как его губы наткнулись на мои… и в следующее мгновение мы уже целовались. Шон руками скользнул вверх по талии, затем одной – на поясницу, и с давлением чёрт знает скольких атмосфер притянул к себе, другой рукой сжимая мой затылок, должно быть, боялся, что я оттолкну его. Наивный. Да, остатки моего чувства собственного достоинства именно это и велели мне сделать, но мои губы и руки совершенно не слушались. Ощущение того, насколько мы близки сейчас, будто дышали друг другом в этом сумасшедшем касании губ, просто выбивало землю у меня из-под ног. Целовал Шон, как и прежде, словно в последний раз – несдержанно, отчаянно и очень умело. И только я начала входить во вкус нашего занятия, запустив пальцы в его густые отросшие волосы, как парень отстранился и отпустил меня.

Вытаращив на него глаза от удивления, испытывая одновременно раздражение и вожделение, я ловила ртом воздух, соображая, стоит ли тут что-то говорить или снова дать ему по лицу. Шон медленно вытер губы тыльной стороной ладони и с улыбкой победителя произнёс:

– Я и забыл, какая ты сладкая, Шоколадка, – он издал что-то похожее на стон удовольствия, от которого у меня тотчас снова началось помутнение рассудка.

– Что ты творишь?! – попыталась наехать на парня, но понимала, насколько это выглядело неубедительно.

– То, за чем ты сюда приехала, – чуть склонив голову, ответил он. – Скажи, что я не прав.

И этими словами вернул меня к реальности. Осознание того, что я сейчас натворила пришло внезапно. На смену всех тех забытых эмоций, что Шон пробудил во мне одним лишь поцелуем, пришли ярость и сожаление. Он же просто издевается надо мной, а что делаю я? Демонстрирую полную деградацию и отсутствие хоть капли самоуважения.

– Ещё раз тронешь меня, и я сломаю тебе нос! – заявила, отступив на пару шагов, повторив жест Шона с вытиранием губ.

– Не ты первая, уверен, переживу это и во второй раз… или третий. Хороший удар, кстати, – усмехнулся он, коснувшись ладонью лица, точно проверял свой нос на прочность. – И, вообще, мне показалось, или тебе понравилось? – с наглой улыбочкой спросил парень.

– Тебе показалось, – очень умело врала я.

Взгляд прямой, изучающий говорил о том, что Шон сомневался в моей искренности. Скрестив руки на груди, он коснулся пальцами подбородка и предложил:

– Мы можем закрепить эффект.

– Только через мой труп, – моя интонация выровнялась и казалась очень убедительной. – Просто оставь меня в покое, Шон.

Несколько мгновений парень блуждал взглядом по моему пылающему от впечатлений этого вечера лицу, поджав губы так, что его скулы проступили острыми грубыми линиями.

– Ты правда этого хочешь? – спросил он, а его пристальный взгляд говорил о том, что вопросы мы тут решаем нешуточные.

– Да, – я снова выдержала этот его взгляд, – и… не знаю, с чего ты решил, что может быть иначе.

– Ясно, – проговорил еле слышно, уставившись себе под ноги. – Как скажешь… я тогда пойду, – его голос звучал впервые тускло, без намёка на самоуверенный тон.

Повернувшись и не сказав мне больше ни слова, Шон направился к машине, в то время, как я боролась с желанием догнать его и повиснуть у него на шее, умоляя закрепить долбаный эффект чего угодно. Но он просто сел в свою тачку и уехал, оставив меня стоять в одиночестве перед зданием общаги. Круто! Приз «Засранец года» уходит Шону Янгу, штат Аляска!

Сумерки сгущалась, и в большинстве окон приветливо горел свет. Я заметила несколько силуэтов на фоне окон. Одна девушка стояла, беззаботно разговаривая по телефону с родными или, быть может, своим парнем, еще одна сидела на подоконнике в своей спальне на первом этаже, эмоционально жестикулируя, видимо что-то рассказывала своему собеседнику. Из общаги вышла парочка, и парень, остановившись, тут же закурил. Точно. Мне нужна сигарета. Никотин когда-нибудь убьёт меня, но это будет еще не скоро. А, раз без этого придурка-Шона мне жизнь всё равно не мила, так стоит ли за неё вообще цепляться до такой степени, чтобы не угробить родные лёгкие и ещё несколько жизненно важных органов?

С чувством того, что мои дни неизбежно сочтены, я курила, уставившись в тёмный горизонт за лесом, который охватила лиловая полоса заката. Поднявшийся ветер приятно охлаждал разгоряченную кожу лица и шеи. Закрыв глаза, чтобы насладиться этим ощущением, я тут же представила, как совсем недавно целовалась с Шоном, и то чувство необъяснимой радости, что испытывала в эти мгновения, снова накрыло меня. Стоили ли они того, чтобы я пала так низко и снова мечтала оказаться в объятиях этого заносчивого типа?.. И в номинации «Разочарование тысячелетия» побеждает Сара Хьюстон, штат Флорида.

Простояв двадцать минут под напором прохладной воды, мне так и не удалось избавиться от навязчивых ощущений, которые преследовали меня после поцелуя с Шоном. Не представляя, как можно было уснуть в подобном состоянии, я решила зайти проведать Ким и пожелать ей доброй ночи, или просто поболтать, чтобы пусть ненадолго отвлечься от мыслей об этом беспринципном индейце. Чтоб его волки съели!

В нос ударил сладковатый запах благовоний, тлеющих в широкой пепельнице прямо на полу у кровати соседки, где были расставлены также несколько свечей в металлических подставках. При этом над кроватью горел точечный светильник, позволяя мне исследовать стену комнаты, увешанную постерами, с которых на меня томно взирали девушки с типичной азиатской внешностью. Должно быть, это были какие-то звёзды корейского шоу бизнеса. Ким я нашла, стоящей в странной позе. Точнее, сначала я нашла задницу Ким, обтянутую ярко-голубыми леггинсами, а потом и голову девушки, торчащую между ног на уровне её икр. Соседка стояла, оперевшись на вытянутые руки на каком-то цветастом коврике, а, заметив меня, даже бровью не повела.

– Мне странно видеть твоё лицо и задницу одновременно, – заявила я ей, застряв в пороге спальни.

– Это Ажхо Мукха Шванасана, – невозмутимо проговорила она.

– Надеюсь, ты меня не прокляла сейчас, – вывернув шею, я пыталась поймать её взгляд.

– Эта асана очень помогает очистить голову от ненужных мыслей, – так же спокойно сказала Ким.

– Пожалуй, мне бы не помешало простоять пару суток кверху задом, – произнесла я в задумчивости.

– Проблемы с парнем? – поинтересовалась она.

– Он не мой парень, – облокотившись о дверной проем затылком, ответила я.

– Так в этом проблема? – немного осторожная интонация девушки для таких прямых вопросов меня даже позабавила.