Перекусив, поднялась на второй этаж, покормить красавиц. Я держала дома гигантских сколопендр. Они обычно живут на Ямайке или Тринидаде, но вообще, разводить их можно где угодно, были бы деньги и желание. Признаюсь, я любила наблюдать за такими причудливыми созданиями. Смотреть на рыб и насекомых – будто медитация, мысли сразу встают на место по мановению хитиновых лапок. Покормив малышек, я переместилась в лабораторию.

Здесь царили стерильность и тишина. Посреди лабораторной расположилось комфортное кресло для сна. В таком никак не уснуть до конца – всегда находишься на границе между глубоким сном и пробуждением. Идеальная мебель для дрим-сталкинга. Рядом расположился стол с препаратами разной степени снотворности и компьютером для быстрых записей после пробуждения. Вести дневник – очень важная техника дрим-сталкинга. Оттачивает память и внимание во снах.

Я забралась в кресло и подключила наушники.

«Молодая плоть, моё невинное дитя,

Как с болотины светя

Одна в своём болоте, и она совсем юна -

Ещё на сердце даром не болит уже…»

Пирокинезис. Не особо-то известный рэпер, талантливый, хоть и не гениальный. Не знаю, за что я так люблю засыпать под его треки – музыка у каждого дрим-сталкера своя. Она помогает настроиться на полу-медитативное состояние, осознать себя и управлять сном. Не знаю, насколько мне к тому моменту были необходимы хоть какие-то костыли, но зачем отказываться от приятных моментов на работе?

***

Погружения в твои сны представляли собой особенное удовольствие. Звенящий калейдоскоп красок, сильный запах сладкой ваты и счастливо-восторженное «Мама!». Хорошо, что ты была маленькой и ложилась рано – я всегда успевала посидеть с доченькой до или после работы.

Взявшись за руки, мы вместе побрели вперед. Я даже не могу сказать, на что походило пространство вокруг. Светлые, залитые солнцем ландшафты, гротескные невнятные существа, блуждающие по ним, пробивающаяся из ниоткуда музыка. Думаю, что описать детские сны – все равно, что нарисовать шедевр абстракционизма.

Не важно. Главное, что ты шла рядом, довольная и вся моя.

– Мам, а ты папу любишь?

– Конечно, маленькая!

– А почему ты с нами не живешь?

Я запнулась и поджала губы.

– Так надо, Уль.

***

Проснулась я в полночь. До поездки в институт оставалось часа два, как раз достаточно для медитации. Наощупь добралась до переключателя и зажгла свет, переоделась из ночнушки в удобный домашний халат. Медитировала я обычно без одежды, но всегда брала ее с собой – на всякий случай.

Подойдя к окну, заглянула в темноту за стеклом. Вообще-то, в Москве светлые ночи – город заливает светом даже небо, но сейчас мне почему-то показалось, что тьма вокруг стоит абсолютная. Глубокая, вечная, спокойная.

Мысли, жужжащие в голове, пробирались сквозь стекло и терялись окончательно. Я вышла в коридор и поднялась на третий этаж, в комнату отдыха. Здесь свет включать не стала – агентов Конторы учат обходиться без него, и медитировать в темноте удобнее. Опустившись на коврик для йоги, расположенный в центре комнаты, я устроилась удобнее и закрыла глаза.

Некоторое время в голове мельтешили только быстрые и мелкие мысли. Я терпеливо ждала – и постепенно течение внутреннего диалога замедлилось, обнажая настоящие, глубокие и важные потоки. Я отодвинула поток с Максом подальше – сегодня ему и так посвятили неприлично много времени – и потянулась ко второму по величине. Звучал он примерно так: «Ты снова убила человека».

Я не убивала.

«Убила бы. Это одно и то же».

Мне приказали. Я защищала Родину.

«Это дает тебе право…»

Я защищала Родину.

Я защищала Родину.

Я. Защищала. Родину!

Это всегда помогало. Представлять себя не человеком – но оружием в руках любимого государства. Нас вырастили, воспитали, дали возможности для реализации наших талантов. Каждый дрим-сталкер Конторы обязан Родине всем, что у него есть. Убийство толстосумов по приказу – меньшее, чем можно взимать с нас долг.

Поток покорно отступил, и его место снова занял назойливый Макс. Макс, Макс, Макс. Настроение поползло вниз. Смирившись, я стала рассматривать поток под разными углами.

Макс – убийца. Профессионал. Такой вскроет человека недрогнувшей рукой, с закрытыми глазами. Просто сделает, что должен. Как и я сама. Каждое его движение буквально кричит: перед тобой подготовленный, смертельно опасный маньяк.

Макс – дрим-сталкер. Скорее всего, сильнейший из всех, с кем я сталкивалась. Чтобы одолеть его, понадобится хорошо сработавшийся отряд из опытных агентов. И кого-то из нас он убьет, если придется.

Макс – воришка. Как и все дрим-сталкеры. Он сам так сказал. «Я – воришка». Что еще он может украсть у Конторы? Украсть… у меня? В любом случае, его нужно найти как можно быстрее.

На этом мысли затихли совершенно, и я почувствовала себя лучше. Медитация – это необходимая любому государственному агенту малость. Я поднялась на ноги, чувствуя, как затекли мышцы. Ничего, разомнусь, пока доеду до Конторы.

Вообще-то, в институте я бывала не каждый день. Когда НИИ и так отлично работает, незачем смущать коллег своим постоянным присутствием. Но теперь, опять же из-за Макса, нужно следить за Конторой особенно тщательно. Поэтому, одевшись теплее, я села за руль. Предстояла спокойная поездка по ночной Москве.

Ночной НИИ – совершенно особенное место. Нет, не так. Наш НИИ – в принципе особенное место, очень тихое и почти необитаемое. Сюда приезжают чтобы спать, записывать сны и изучать сны. Поэтому в каждой аудитории усиленная шумоизоляция, а в коридорах не принято разговаривать друг с другом – только если что-то очень срочное. Над дверями каждого кабинета висят два небольших светильничка: красный и зеленый. Если горит красный – внутри кто-то спит, и входить крайне нежелательно. Над лабораторией, в которой мы с Мышкой договорились встретиться, горела зеленая лампочка.

– Доброе утро, Светлана Владимировна! – Мишель, уже ожидавшая в лаборатории, вытянулась по струнке.

– Вольно, – я шутливо щелкнула ее по кончику носа, – Прекращай свои официозные замашки, я этого не люблю.

– Поняла, Светлана Владимировна!

– Просто Света. Я еще не настолько стара.

– Ясно!

«Ничего тебе не ясно…»

Я молча запустила две капсулы. Внутри сложных сооружений успокаивающе зашумели вентиляторы. Миша забралась внутрь и стала укладываться удобнее.

– Где встретимся?

– В подземном бункере, – я тоже опустилась в теплое, мягкое нутро капсулы.

– Зачем так сложно?

– Еще спасибо мне скажешь за меры предосторожности.

Не знаю, что ответила Мишель – прозрачная крышка из пуленепробиваемого стекла отсекла меня от внешнего мира. Пора погружаться.