– А вот тут мой фронтовой путь, – негромко обронил он. – Я в наступления не ходил, конечно, но оперировать вашего брата приходилось сотнями. А ещё от немцев отбиваться, если они к нашим позициям прорывались. Так что уж я, пожалуй, больше спец по обороне! – улыбнулся доктор.
Юрий Петрович с удивлением поглядел на конверт, а потом на своего собеседника:
– Вы были на фронте?!
– Да, главным хирургом полевого госпиталя. Я ведь начальником хирургического отделения был ещё до войны. Правда, не здесь, а в Одессе. Там и родные оставались. В январе сорок второго получил назначение в стрелковый полк, ставший при освобождения Смоленска гвардейским. С ним вот добрался сюда: полк принимал участие в сражении на Курской дуге. Но после тяжёлой контузии, от которой я чуть было не… ну, в общем, это не важно! Одним словом тут после и осел. Уже насовсем…
– А где ваши родные теперь? – поинтересовался капитан.
– Все погибли, – глухо отозвался доктор.
Капитан, как во сне, открыл конверт. Оттуда посыпались фотографии: медсёстры в белых халатах, врачи проводят операцию в полевых условиях и их лица напряжены.
На следующем фотоснимке бравый гвардеец – майор медицинской службы с орденом Отечественной войны и двумя медалями «За отвагу» на груди в окружении медперсонала. Иван Самуилович в гимнастёрке с расстёгнутым воротом позирует на фоне палаток и верёвочных растяжек. Его лицо, сильно похудевшее и осунувшееся, глядит прямо в объектив. Офицер устало улыбается какому-то неведомому фотографу.
Начальник колонии оторвал свой взгляд от фотографий и, потрясённый неожиданной встречей с братом-фронтовиком, медленно перевёл его на врача, которого считал своим давним знакомым и о ком, как оказалось, ничего абсолютно не знал.
На капитана, не мигая, глядели почерневшие вдруг, словно угли, глаза боевого хирурга, в которых офицер безошибочно прочитал то, что было понятно без слов только им двоим – людям, выжившим в жестокой, чудовищной бойне. Кровь и пот, жизнь и смерть, а ещё любовь и веру!
В следующий момент бывшие воины крепко сжали друг друга в едином порыве, обнявшись.
Под их ногами со звуком катались разлетевшиеся по полу стаканы, и недовольно булькала склянка со спиртом, выплёвывая из короткого горлышка пахучее содержимое.
Ничего этого не замечали мужчины. По их лицам текли слёзы. Видно, не отошли, не оттаяли ещё до конца озябшие на войне души фронтовиков.
***
– Вот, тут они, ваши… – Иван Самуилович сделал паузу, распахнув двери уютной палаты и подбирая нужное слово, – подопечные!
Главный врач пропустил капитана вперёд и прикрыл за ним дверь, оставшись в коридоре.
Пётр с открытыми глазами лежал на двух высоких подушках, подложенных под его спину и голову, с широкой повязкой на туловище. Ноги его были прикрыты одеялом. А рядом с кроватью сидела Эля, держа в руках тарелку и ложку. По всей видимости, она недавно кормила парня кашей из своих рук.
Увидев начальника колонии, юноша попытался приподняться в постели.
– Лежи, лежи! – жестом руки удержал его капитан. – Я всё знаю о том, что произошло. Найдены исполнитель и заказчик. Они отправлены в СИЗО и оттуда, после суда, будут этапированы в места заключения. Наша колония реформируется, и на её базе создаётся колония-поселение. В ней останутся только те, кто на самом деле стал на путь исправления. Остальные же будут отправлены в другие колонии. Так что ты выздоравливай. Всё будет хорошо! – кивнул парню Юрий Петрович.
– Спасибо, – тихим голосом произнёс раненый.
Наконец капитан пересилил себя и поглядел на Элю. И сразу увидел, что под глазами у женщины отчётливо проглядываются чёрные круги, а бледное усталое лицо лишено всякого румянца.
«Не спит! Сутками кружится вокруг парня! – мысленно сделал для себя однозначный вывод капитан. – Почему так дорог ей этот мальчишка? Устала одна без тепла? А я? Значу ли я что-нибудь в её жизни? А может, обвиняет меня в случившемся?»
– Иван Самуилович выделил эту палату для вас двоих, – сильно волнуясь и чувствуя неловкость в присутствии Петра, обратился он к Эле, – сюда никого не подселят и вторая кровать ваша.
– Да, да, я знаю, – не поднимая глаз на капитана, кивнула Копейкина, – он мне говорил…
– В разговоре со мной врач сказал, что никакой опасности для жизни парня больше нет! – Краем глаз Юрий Петрович уловил, с каким интересом внимает их диалогу Пётр. – Вам нужно спать, хотя бы тогда, когда спит он, – кивнул в сторону раненого начальник колонии. В присутствии юноши капитан обращался к Эле на «вы», и это невыносимо огорчало его.
Эля покорно, в знак согласия, кивнула головой, упорно не глядя на мужчину.
«Боже мой, какую нелепицу я несу!» – про себя рассердился офицер, а вслух произнёс ещё более нелепое, и почему-то во множественном числе:
– Ну, ладно, что ж, поправляйтесь!
В следующий момент он стремительно шёл, почти бежал по коридору, и полы белого халата, накинутого на форму, развевались из стороны в сторону, будто крылья взъерошенной птицы. Сердце щемило от разочарования – разве на такую встречу рассчитывал он с человеком, который уже стал ему дорог?!
Когда дверь за начальником колонии закрылась, Пётр тихо произнёс, глядя в лицо готовой расплакаться женщины:
– Тётя Эвелина, капитан приходил из-за вас!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
