Дверь Князя в очередной раз бесшумно открылась, и вновь показался он сам (рекордное число появлений за полдня!) – в кожаной куртке, в шапке, с папкой под мышкой.

–Ляля с почты так и не вернулась. «Домой на обед побежала?» —спросил он и словно бы только в этот момент заметил, что в кофейной осталась одна Лена, рассеянно взглянувшая на него.

Взгляд его прозрачных, светло-серых глаз в одно мгновенье, короткое и бесконечное, встретился со взглядом удивленных глаз Лены: кусочки льда, упав, прокатились до самого дна ее сердца, тут же с шипением растаяв. Взгляд Князя упал на пустую чашку в ее руках, и он замер, словно вдруг превратившись в камень.

Лена зачарованно смотрела на него, на его бледное лицо с удивительными серыми глазами.

–А где все? – отрывисто спросил Игорь Петрович.

Лена словно очнулась от теплого сна.

–Все ушли на обед. «И мне тоже пора», – она поставила чашку на стол и только тут заметила, как смотрит Князь на эту самую чашку. С отчаяньем, с болью. Отчего?

–Ой, извините, Игорь Петрович, вашу чашку я сейчас помою и поставлю на Лялечкин стол, – сказала она, отчего-то краснея. – Валерия на самом деле не любит кофе, потому мы ей его никогда и не оставляем.

Он неподвижно стоял, уставившись на синюю чашку, как на оскверненную чашу Грааля. В какой-то момент Лене показалось, что он сейчас расплачется.

–Так это вы выпили кофе? – спросил совершенно бесцветным голосом.

Лена растерялась.

–Я, – кивнула, отчего-то чувствуя себя виноватой. – Но я сейчас все вымою…

–Неважно, – Князь внезапно насупился и, засунув руки в карманы, тяжело прихрамывая, вышел. Хлопнула входная дверь.

Лена стояла посреди кофейной с синей чашкой в руках, улыбаясь, сама не зная отчего.

«Его удивительные глаза – серые прозрачные льдинки, бледное лицо и это интересное прихрамывание при ходьбе…»

Она повернула голову и увидела свое отражение в небольшом круглом зеркале на стене, прямо за Лялечкиным креслом. Несколько мгновений изумленно разглядывала, не узнавая, саму себя, пока вдруг до нее не дошла простая истина.

Она прижала палец к своим улыбающимся губам, прошептав:

– А я влюбилась…

Этот снежный декабрьский день начинался не так уж и плохо.

* * *

Лена шла по бульвару под хлопьями снега, падавшего ей на плечи, на лицо, оставаясь крошечными снежинками на самых кончиках ресниц. Это напомнило ей игрушку далекого детства: небольшой стеклянный шар, внутри которого под бесконечно кружащими снежными шариками стоял сказочный голубой домик с крошечными окошками, с дверцей под затейливым навесом, с трубой на треугольной крыше. Шар ей подарила одна из маминых подруг, и Лена могла часами лежать на полу, глядя на беззвучное, завораживающее кружение игрушечного снега. Один раз она так и уснула…

«Если я сейчас приду домой, а Санька нет, если он сегодня вообще не явится на обед – значит, Бог есть», – мелькнула беззаботная мысль, тут же растаяв, как снежинка на ладони.

Ей отчего-то захотелось смеяться. Несколько мальчишек впереди затеяли перестрелку снежками. Лена скатала свой собственный снежок и запульнула, попав в щекастого увальня, немедленно получив ответный выстрел и радостно засмеявшись. Больше всего ей хотелось пообедать сегодня в одиночестве, все обдумать, как говорит Толик, обмозговать, еще раз в подробностях вспомнив чудесный эпизод с синей чашкой.

«Ляля с почты так и не появилась. На обед побежала?..»

Головокружительный взгляд прозрачных глаз. Мгновение, когда, кажется, останавливается дыхание, замирает всякое движение в мире. Неподвижный, тревожно-радостно застывший мир.

«Все ушли на обед и мне тоже пора…»

Еще несколько головокружительных моментов; застывший мир, постепенно оживая, как громадное колесо, поначалу медленно начинает скатываться с горы, на ходу набирая обороты.

«Так это вы выпили кофе?»

«Я…»

Свет! Конец фильма. И в памяти, в самой середке сердца – холодок его глаз. Нечто волшебное.

Лена поднялась по лестнице на второй этаж, достала ключ, открыла дверь. Осторожный шаг в тихую теплую квартиру, где лишь на кухне тихо бормотало радио.

«Санька нет! Значит, Бог есть».

Все было, как и мечталось: Лена разогрела борщ, съела несколько ложек и отставила тарелку – никакого желания что-то есть, одна радость – радость, наполняющая все тело удивительной энергией! Она нашла Санькину пачку сигарет и закурила, с улыбкой глядя в окно, на волшебно падающий снег, задавший всему сегодняшнему дню ритм волшебства.

«Сегодня же соберу все вещи и съеду к маме, – сама удивляясь собственной решительности, подумала Лена. – Вещей у меня не так уж и много, если что – Толик поможет, подвезет на своем «Жигуленке».

Обратный путь на работу неожиданно подкинул интересную идею. Впереди Лены шли две пожилые дамы под ручку.

–Как померла моя половина, мой милый Паша, так и я чувствую, что зажилась. Сижу, смотрю в окно – и вся жизнь передо мной, словно фильм смотрю. Как Паша первый раз меня поцеловал – тут же покраснел, засмущался и прошептал: «Извините меня!» А я засмеялась: «Быть может, перейдем на «ты»?» Счастливее меня в тот момент не было никого на всем белом свете.

–Ах, милая ты моя, тебе можно только позавидовать, ей-богу! Ваша история – как готовый роман, только записал бы кто.

–Роман, который так и живет в моем сердце. Все время слышу Пашин голос. Кажется, вот сейчас обернусь и увижу его! Оборачиваюсь – никого… Плохо одной. Но голос его так и звучит, как эхо. Зовет он меня.

–Что ж тут поделаешь. Держись, Нина! Не надо унывать, надо еще пожить – для детей, для внуков…

Невольно подслушав этот диалог, Лена почувствовала прилив вдохновения. Истории любви тысяч и миллионов половинок, нашедших или потерявших друг друга. Когда, прожив вместе целую жизнь, половинки расстаются, что ощущает оставшийся здесь, на Земле, в непривычном одиночестве? Что сбоку поддувает?..

Мини-интервью на улице, один и тот же вопрос молодым и старым, мужчинам и женщинам: «Встретили ли вы свою половинку? Верите ли, что ваша половинка где-то вас ждет?»

Самые разные ответы, беспечные и серьезные, раздраженные и скептические. Разные лица, но главное – глаза. Их надо приблизить! Несколько десятков пар глаз – черных, голубых, зеленых, карих, молодых, задорных, слезящихся, старческих…

«Получится?» – сама себе задала Лена вопрос и тут же ответила: «Обязательно получится!» И прибавила ходу.

***

Вторая половина дня выдалась поистине трудовой. Больше двух часов Лена бегала по центральному пешеходному проспекту города, задавая свои вопросы заснеженному народу, настроенному в своем большинстве вполне романтически.

Сенька, недовольно бурча, все это снимал, ощущая себя самым великим и несчастным тружеником на свете – два сюжета за один день, виданное ли дело! И это вместо того, чтобы, бегом смонтировав материал Леры-холеры, сыграть с Толиком в покер, закрывшись в операторской, или просто поучить жизни новенького оператора. Вместо того – бесконечная работа, бесконечные лица, голоса, ответы… И все о ней, о проклятой, – о любви.

–И дернуло тебя снимать о чертовых половинках! – бурчал Сенька, снимая очередную парочку, разглагольствующую о своем знакомстве. – Нашла, о чем болтать, и без любви прожить можно, даже гораздо дешевле!

И убежденный холостяк Сенька пытался отогреть застывшие пальцы своим горячим дыханием.

Вернувшись в редакцию, румяная Лена тут же занялась приготовлением кофе в кофейной, возбужденно рассказывая отдельные, особенно волнующие истории любви восхищенной Лялечке, поглощавшей йогурт из крошечной бутылочки. Народ, слыша их голоса и смех, подтягивался в кофейную, занимая кресла, беспричинно улыбаясь, вставляя свои реплики и комментарии.