Он вновь взмахнул руками, улыбаясь широко и счастливо.

–Как вас зовут?

Лена счастливо рассмеялась.

–Лена.

–Елена! – он вдохновенно поднял глаза к темному небу, усыпанному такими близкими, столь дивно мерцающими звездами. – Елена Прекрасная из русских сказок, роковая Елена, из-за которой спалили Трою, по вине которой тысячи мирных греческих мужиков, в том числе и князь Итаки, великолепный Одиссей, побросали свои обожаемые семьи, отправившись на великую драчку… Ну, а меня зовут просто – Санек.

–Твое имя столь же знаменито – Александр! – воскликнула Лена. – Александр Македонский знаменит ничуть не меньше Елены Троянской…

Они проболтали не меньше часа, затем Санек проводил ее до дома, а на следующее утро уже ждал у подъезда, чтобы вместе отправиться к первой паре. Тогда и выяснилось, что их учебные корпуса находятся по соседству, и как итог Санек с Еленой стали практически неразлучны.

О чем они говорили? Бог знает, все давно выветрилось из памяти. Санек быстро понял, что у Лены слабое зрение, но вовсе не настаивал, чтобы она носила очки, ласково называя ее «моя слепушка». Через пять дней произошло их первое, беззаботное и радостное, соитие, и тут же Лена, пережив первый взрослый разговор с мамой, переехала жить к Саньку, который роскошно проживал в отдельной двухкомнатной квартире в самом центре, в двух шагах от местного Арбата. Через месяц оба успешно сдали экзамены и отправились на каникулы в Ялту. Первый отдых с любимым мужчиной, первый южный загар и первая ссора с мамой, которой Санек не понравился с самого начала. «Помяни мое слово – ваша история не будет слишком долгой», – сказала она в сердцах.

Долгая – не долгая, но она длилась целых десять лет. Окончили каждый свой вуз, устроились на работу, словно по привычке продолжая жить вместе, никак не оформляя своих отношений. Вместе просыпались по утрам, завтракали, спешили в разные стороны города на работу, чтобы вечером вновь чмокнуть друг друга в щечку и сказать привычную банальность: «Все нормально?» – «Все о-кей» – «Ну, и слава Богу».

Первое время Лена работала в городской газете – писала статьи и заметки; ни особой радости, ни особого разочарования. Лишь год назад, когда по счастливой случайности она устроилась работать в «Апельсин», все изменилось самым волшебным образом, и она почувствовала, что вот теперь трудится по призванию. Сюжеты в звуке и цвете, живые люди и улицы, музыка, дающая каждому образу законченное совершенство – то был волнующий мир, в который невозможно не влюбиться.

Казалось бы, все в жизни сложилось отлично: надежный мужчина, свой дом, любимая работа. Тогда почему так тоскливо на сердце, откуда эти грустные мысли?

Что произошло? Собственно, ничего такого. Ежедневный молчаливый завтрак под новости радио с редкими комментариями Санька. Классические краткие диалоги в духе: «Что-то ты омлет не досолила. Дай солонку». – «Ты сегодня на обед придешь?» – «Наверное. Там видно будет».

Совместный обед – если Лена не уезжала на съемки какого-нибудь события или на интервью, или Санек не обедал с друзьями; встреча вечером: ужин, телевизор, душ, пять минут секса и мирный сон. «Не пора ли нам подумать о детишках?» – «Нет уж, дорогой. Только начала работать по призванию и сразу – в декрет! О чем ты раньше думал?» – «Я? Это ты не хотела» – «Подождем» – «Как скажешь. Я тоже не мечтаю о горшках и пеленках…»

Ровная жизнь без каких-либо волнений и стрессов и, собственно, без особой радости. Печально глядя на падающий снег, Лена подумала: «Итак, мне уже скоро тридцать. Полжизни пролетело. Ни детей, ни плетей. Счастлива ли я? Хочу ли вот так прожить с Саньком до самой смерти?»

Вопросы без ответа. Миллион мыслей и образов, банальный вопрос: а разве не у всех так? Но у всех есть дети! Может, рождение малыша даст новый импульс? Но почему она с самого начала так не хотела продолжения собственного рода? Быть может, мама была права, с первого взгляда увидев в Саньке нечто чуждое? Как она всегда говорила: «Твой Санек любит только деньги…» Любил ли он ее? И как долго – год? Месяц? Ведь когда любишь всем сердцем, тогда и дети родятся.

«И все-таки, отчего все так тоскливо и скучно? Разве Санек не симпатичный, разве он не надежен? Разве у меня есть выбор?..»

В этот момент дверь кабинета распахнулась, на мгновенье появилась хорошенькая физиономия Лялечки с сообщением «Шеф зовет всех» и тут же исчезла. Было слышно, как то же самое она сообщила, распахнув дверь затихшей Наташи, которая, должно быть, наревевшись от души, как раз подкрашивала свои покрасневшие глазки.

Жизнь продолжается! Лена вздохнула, повернулась к зеркалу на стене, встретилась с самой собой взглядом, рукой взбила непокорные кольца волос и отправилась в кофейную.

* * *

Приятно порозовевшая Лялечка сидела за столом, то и дело заглядывая в собственную пудреницу, то поправляя реснички, то припудривая вздернутый носик. Лена, Толик и Наталья сидели в креслах напротив двери Князя, как нарочно, в абсолютно одинаковой позе, но даже того не замечая: правая нога закинута на левую, руки воинственно скрещены на груди.

–Пришел новенький оператор, – в паузах прихорашивания сообщала Лялечка хрипловатым от волнения шепотом. – Вы не представляете, какой он красавчик, просто уму не постижимо!

–Особенно Лялечкиному уму, – прокомментировал на ухо Лене Толик, хрюкнув вместо восклицательного знака в конце фразы.

В этот момент дверь шефа распахнулась, и сам Князь, в до смешного театральной манере, за руку вывел на глаза народу молодого парня, как две капли воды похожего на знаменитого ди Каприо.

–Знакомьтесь, – тут Князь чуть подтолкнул новичка вперед, – это наш новый оператор Андрей Савичков.

–По кличке ди Каприо, – негромко проговорила Лена, но все ее прекрасно расслышали.

Толик и Наталья одновременно фыркнули, Лялечка тоненько хихикнула, а сам Андрей густо покраснел.

Князь, нахмурившись, взглянул на своего юного протеже, словно желая убедиться, что тот действительно похож на пресловутого Леонардо. Убедившись в этом, негромко кашлянул и кивнул.

–Ну вот, собственно, и все, – проговорил он, осторожно отступая к дверям собственного кабинета. – Я представил вам вашего нового коллегу. Как говорится, прошу любить и жаловать.

Тут Князь сделал уже традиционный на сегодняшний день жест и скрылся в своем кабинете, оставив пылающего Андрея под взглядами его новых коллег.

–Что означал данный жест на этот раз? – поинтересовался Толик, вновь пытаясь повторить жест шефа.

–Думаю, он означал, что ты, Толик, должен показать Андрею, где тут у нас операторская, монтажная и сортир, а под финиш отправить его с Натальей на съемки столетнего старца.

Как будто только сейчас очнувшись, Наталья стремительно поднялась.

–Я звоню старцу и говорю, что мы выезжаем, – отрывисто сообщила она, стараясь не смотреть в сторону новенького, решительно оборачиваясь к Толику. – Быстро покажи ему камеру и все прочее. Надо ехать!

И тут же вылетела из кофейной.

Толик хмыкнул, поднявшись, хлопнул Андрея по плечу и повел в операторскую. А Лена, вздохнув, весело улыбнувшись переменам, принялась по новой заправлять кофеварку.

***

Наталья с Андреем уехали на съемку, Толик сидел в монтажной, мучаясь с собственным сюжетом. Лялечка отправилась за редакционной почтой, а Лена сидела в кофейной, отрешенно наблюдая, как в прозрачную колбу кофеварки капает густой черный кофе: кап, кап, кап… Одна чашка готова – кап, кап, кап – скоро будут вторая и третья.

–Кофе готов! – крикнула Лена, повернувшись в сторону монтажной. – Кто хочет кофе?

Почти тут же из монтажной вырвался взлохмаченный Толик, схватил чашку и сделал большой и шумный глоток.

–Можно сказать, скандальный сюжет, – проговорил он, делая энергичный круг по кофейной. – Помнишь, про ту самую балерину, что вышла замуж за мэра? «И быстрой ножкой ножку бьет»… А вот моя обожаемая супруга, благополучно округлившись на пару кило в самых интересных местах ниже пояса, теперь полагает, что я считаю ее толстой и скоро непременно начну изменять. А тут сюжет про балерину!