Когда у меня оставались силы лишь на собственное спасение, я не послушал Плагга, взяв на себя ответственность спасти ещё. Я поплатился за это и не удержал людей, которые полагались на меня, разжал руку и кинул их в объятия пучины страха. Теперь поздно бежать, я парализован. Возможно мой позвоночник повреждён. Если так, то я останусь таким навсегда. Лучше сгореть здесь, чем быть обузой. Быть инвалидом до скончания своих дней. Нет лучше не существовать вовсе, чем смотреть на всё издалека.
Плечи горели, чуть ли не в буквальном смысле. Кожа запеклась в крови и ожогах, как картофель обжарился хрустящей коркой.
Я не знаю, где Дэниел, где сейчас находится София, где мастера. Я полностью потерял внимание над происходящим. Потому что сейчас меня крыли совсем другие заботы.
Огонь скоро дойдёт до места моего приземления, я сгорю в этом месте, не сгорю, так задохнусь, умру от обезвоживания, или же от ран. Всё равно, я не увижу напоследок даже лица Софки. Не увижу друзей. Умру так глупо и жалко.
Голова бессильно упала и снова ударилась о землю, на этот раз, лбом. Я не могу сдержать своих слез, которые увлажняли горелые корки на лице. Не могу отрицать, что могу остаться беспомощным овощем. Не могу спрятать зубы, которые плотно стиснул от боли. Меня пугало моё положение, моя жизнь, моё будущее состояние. Надеялся, что позвоночник цел, хотел, чтобы я смог из последних сил выйти из этой ловушки.
Умру из-за ребячества, из-за высокомерности, но ведь я никогда не был таким. Я не был высокомерным. Но всё же умру здесь, не пошевелив даже рукой, возможно даже останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Снова и снова я думаю о повреждённый спине. Как не вовремя произошла детрансформация.
Я усну и не проснусь. Умру, умру, умру, я умру, умру…
Может мне не стоило идти сюда, может быть я переоценил свои возможности. Я оказался не готов к такому. Неужели я такой салага на этой войне волшебства. Чёртовы людишки. Это не стоило того. Зачем же их спасать, если всё равно все умрут… .
Я захотел убить себя, после таких мыслей. Захотел сгореть побыстрее, удушить себя. Но руки не двигались. Я не имел права жить после этого. Я стал меньше, в моральном смысле. Я пал.
Нет. Что я несу. Как же низко я пал. Как же глупо, но не зря. Софка, Дэни, Габи, Эмили, Одри. Простите меня. Я не жалею… . Я не жалею, что спас столько, сколько смог. Да, я умру, но как? А я отвечу.
Я умру гордо, встретив судьбу такой какой она есть, даже если придётся сидеть в кресле, если на то пошло, весь мир узнает, кто такой «Дьявольский кот». Да даже если не узнает. Я рад, что отброшу коньки таким образом, забывая о всех ушибах и горе. Я рад, что спас хоть кого-то. Я рад, что в самые невозможные минуты моей жизни я встретил Софию. И что сейчас я нахожусь здесь, среди вас. Я благодарю вас за лучшие минуты, которые я потерял с вами.
— Софка… — сухой, такой тихий голос прошептал дорогое ему имя. Будто боясь кого-то разбудить. Громче он не мог сказать, только шёпот остался в его арсенале. — Софка… .
«Нет! Я не безвольное мясо, которое можно вот так просто съесть. Я не позволю, чтобы Софка проливала слёзы из-за моей смерти! Я больше не хочу, чтобы люди вокруг меня гибли из-за моей слабости! Я не стану обузой и не буду бездвижным манекеном с мыслями о плохом будущем! ”
Всё молекулярные силы оставшиеся в моём измученном теле я выплеснул вне. Моя рука начала трястись от невидимой болезни, пальцы стали чуть-чуть шевелиться, но кисть не поднялась. Я с дикой яростью поднимал голову, выпрямлял спину. Шея в моём подсознании рвалась вместе с мышцами и костями. Было больно, но я поднимал голову дальше. Потому что выхода не было. Так тяжело и трудно заставить прорывать голову сквозь боль и толщу воздуха. Мне ещё не приходилось так стремиться к жизни. Всё равно, что махать рукой, которую отлежал ночью.
Прорвался чистый воздух, такой свежий и родной, гоня вокруг меня ядовитый дым в сторону. Моё лицо почувствовало свет, закрытые веки насквозь видели ярко-жёлтый свет. Огонь уже дошёл. Я был в раю, хоть и не верил в это, визуально я будто сидел перед самим Богом. Холодок пробежал по коже и куча мурашек вылезли наружу. Самое приятное, что могло со мной случиться за сегодня.
А затем запах одеколона, который всегда чувствовался даже через броню обезьяны и её выветривался в течении трёх дней. Твой запах я узнаю везде. Маккей ты не оставил меня. Ведь у меня даже не было сил кричать на помощь. Я чувствовал, как я оказался в воздухе, меня подняли и унесли. Я чувствовал жизнь, как никогда раньше, я чувствовал, как мне нужно было жить ради чего угодно, лишь бы жить. Какая разница, даже если останусь в инвалидной коляске. Я был готов покинуть этот мир, но мне дали второй шанс. Мягкие нотки неба и порывистый ветер сменили тусклый туман из чёрных пучков гари.
Я в сознании и до сих пор пытаюсь шевелить руками и шеей.
— Я жив, — еле улавливаемый шёпот вырвался слабеньким холодом из моего рта. Меня точно услышали. — Я жив.
====== Глава 5. План Б. ======
Как неприятно, больно, раздражительно ощущать дыру в плече. Но в тоже время так приятно, что через столько лет, я удостоилась хорошего противника.
Твой план как всегда запутан в рогалик, и так же в этом рогалике присутствуют свои косяки, которые ты не научилась устранять. Тебе всё так же плевать на жизнь мирных граждан, которые попадают под удар, тебя они не волнуют, твоя цель я. И только я.
Как же интересно ты всё провернула, заставила меня поверить, что Одри играет роль приманки, что Эмили-детка всё ещё ожидает твоих укозаний. Ах, София, ты даже умудрилась обнаружить моего шпиона и на этом построить план, которым ты меня обхитрила бы если одно «но»… : Я не собиралась вступать с вами всеми в бой одна, я не дура и психически нездоровая, какой меня все считают. Та Хаями, которая стоит перед тобой — является лишь акуманизированной пешкой, который обладает способностью перевоплощения.
Одри с самого начала твоих указаний имела самую важную роль твоей задумки, роль снайпера, чтобы в последний решающий момент лишить меня всего приимущества, которым я обладала. Ах эти твои милые игрушки, противомагические пули, или как ты их там называешь. Хм. Это был твой самый действующий козырь и поэтому ваша задача состоялась в том, чтобы перевести моё внимание на тебя, новенького члена команды — Бражника и милой Эмили. Хм. А что же с остальными? Мой акуманизированный шпион, о котором ты знала в течении всего боя не нашёл и следа от твоего Ларри и Дэни, а там и Одри затерялась. Скорее всего это дело рук Эмили, которая способна замаскировать кого угодно своей иллюзией.
Эмили способна создавать различные пейзажи, что угодно. Однако она способна изобразить обычную скучную картину, где ничего не происходит, а именно место, где нас нету, создавая своеобразный купол, под которым нас не обнаружить врагу, где катастрофа происходит своим ходом и не видно метающихся героев то туда, то сюда. Обычная скучная картина. Две зоны, скрытых друг от друга.
Так и поступила Эмили, следуя моим указаниям. Нужно было, чтобы Ларри и Дэни никто не мешал из клоунов Хаями. А Одри и подавно нужно было исчезнуть.
Первый выстрел лишает способности пользоваться талисманом в течении двадцати четырёх часов. Но лишает лишь тех сил, которые использовались на данный момент попадания пули. То есть талисман Павлина. Предугадать её желание: «Лишить нас численного преимущества» не так уж и сложно. Только Павлин способен на это.
А раз сил Павлина у неё теперь нет, остаётся «скорость» и ещё один элемент магии, который опаснее двух других вместе взятых.
Чует моё сердце, что Ларри опять вляпался в ситуацию. Что же, через минут восемнадцать это предчувствие осуществилось. Узнаю от Дэни, который сообщает, что нашёл Кота в плохом состоянии.
Маккей и Кот должны были атаковать после Габриэля, пока враг не опомнился. Минус был в том, что эвакуацию пришлось бы бросить. Это сложно и невозможно, язык не повернётся, чтобы сказать такое друзьям. Но нужно было атаковать всеми силами. Для этого хорошо подходили Ларри и Дэни. Со своими силами они были способны вывести из игры два других талисмана. Особое действие мешающее чужой магии и катаклизм. По моему сигналу они должны были поменять свои позиции и устремиться к Хаями.
