— А я один раз на берегу озера корягу нашел! — вспомнил кто-то из мальчишек не в тему.

— А мы с родителями к реке на пикник ходили! — радостно выкрикнул еще кто-то.

— А у меня папа плавает как спортсмен!

Наташа выжала из себя улыбку.

— Ну вот и замечательно. Рассказывайте по кругу, а мы с Барнсом пойдем. Хорошего вам «теплого-дождливого-дня».

Послышался гвалт ответных пожеланий, под который Наташа вытолкнула Баки на улицу. Тот безэмоционально посмотрел вперед. Наташа вздохнула и вытерла лоб рукавом толстовки.

— У тебя все с головой в порядке, в первом отряде такое рассказывать?

Баки хмуро покосился на нее влажными глазами, но промолчал.

— Нет, ну лежит же посередине кепка с вопросами. Неужели тяжело сказать, какие конфеты твои любимые и как зовут своего лучшего друга? Баки, ты…

Наташа с рычанием выдохнула. Баки прикрыл глаза. Повеяло холодом — в спешке Наташа забыла накинуть куртку. Дождь чуть сбавил свой пыл, превратившись в навязчивую морось.

— Извини, — чуть остыв, сказала она. — Кто ж знал, что все так плохо.

— Я сам загнул, — резко ответил Баки. — Мне стоило остановиться.

Наташа передернула плечами.

— Так ты из детдома? — невпопад спросила она.

— Да.

— Тогда все ясно. В смысле… Ты всегда такой мрачный. Детская травма — это на всю жизнь.

Баки не знал, что на это ответить, поэтому просто уставился на стекающий с козырька поток воды. Вода его гипнотизировала и успокаивала. Хотя, казалось, должно быть наоборот.

— Я не хотела заставлять тебя снова это чувствовать, — виновато проговорила Наташа. — Что бы ты не думал.

— Да, я понимаю, — выдохнул Барнс, практически придя в себя.

Наташа выдохнула облачко пара и отвернулась. Баки погрузился в свои мысли. Романова замерзла, но, чувствуя косвенную вину за его состояние, не торопила его.

— Ты выплыл из реки тогда? — спросила Наташа, помолчав какое-то время.

— Как видишь. Распорол себе руку гвоздем. Брок был прав — помогло, но не сразу. Полосовал себя острием как ненормальный.

Наташа понимающе склонила голову.

— А на том берегу вылез и упал на землю. Труп трупом, — спокойно продолжил вдруг Баки. — И пролежал так, наверное, час. Пошевелиться не мог. Когда очнулся — на той стороне уже никого не было. Потом узнал, что Брок соврал педагогу, будто я сбежал обратно домой. То есть, в дом.

Это уточнение больно кольнуло сердце Наташи.

— Вот козел, — высказалась она с презрением.

— На самом деле, он меня почти спас. Если бы кто-то из педагогов узнал, что я вытворил, то меня бы прибили. В прямом смысле.

Баки горько усмехнулся.

— Хотя козел он, конечно, еще тот.

Наташа побарабанила пальцами по стене. Привычка. Она всегда так делала, когда чувствовала, что не владеет ситуацией.

— И долго ты жил в этом… В этой обстановке?

— Ты хотела сказать «в этом дерьме»? — печально улыбнулся Баки.

Удивительно, но, кажется, теперь его забавлял разговор о собственных страданиях.

— До восемнадцати. Как стукнуло восемнадцать — показал им всем средний палец и свалил к чертовой матери. Вдохнул запах свободы. А потом понял, что идти-то мне некуда.

— И решил, что лучший вариант — вожатым? — выгнула бровь Наташа. — К куче детей, живущих без родителей под надзором педагогов?

— Попахивает мазохизмом, верно? — усмехнулся Баки.

— Ты какой-то веселый стал. Вроде пару минут назад готов был расплакаться.

Баки закрыл глаза и с улыбкой покачал головой.

— У меня пассивная истерика.

— Оу, ну ясно.

— Просто никому раньше об этом не рассказывал, — немного помолчав, объяснил Баки. — А тут высказался, и сразу легче стало. Как камень с души.

— Какой камень? — переспросила, не услышав, Романова.

— С души. Упал, — повторил для нее Барнс. Наташа испытала что-то странное при этом словосочетании, но списала все на холод.

— И после этого ты утверждаешь, что тебе не нужны друзья? — вздохнула она.

— А кому я такой сдался?

Наташа усмехнулась, глядя вдаль.

— Ты своим самопожертвованием мне одного человека напоминаешь. Во втором отряде работает, светловолосый, голубоглазый такой. Узнаешь?

— Стив? Да ладно, мы совсем не похожи.

— Я училась с ним в одном классе черт знает сколько. Мне легче сравнивать, согласись?

Баки покачал головой.

— Нет, мы совсем разные. Я… Такой. И он. Другой.

— Какой? — прищурившись, спросила Наташа.

— Не знаю. Веселый, добросердечный. Слишком нормальный. А я… Ну ты слышала.

— А разве тебе не нужен как раз кто-то нормальный?

— Что значит «нужен»? — нахмурился Баки.

— Как друг. Как кто-то, кто всегда выслушает и поддержит. Поможет успокоить навязчивые мысли.

Баки пожал плечами.

— Зачем это ему?

— Все друзья так делают, — сказала Наташа. — Просто потому, что они друзья. Кстати!

Она пошарила в кармане толстовки и выудила желто-зеленую «одуванчиковую» фенечку.

— Отдашь ему. Как раз будет повод познакомиться поближе.

Баки принял браслетик из ее рук и спрятал в карман джинсов.

— Пойдем, нас уже, наверное, ждут, — напомнила Наташа. — Другим-то не надо развязывать языки своим детям.

— Погоди, — попросил Баки. Он тихо открыл дверь и вошел в корпус. Вышел с красной курткой для Наташи и зонтом.

— Ты замерзнешь.

Она мягко улыбнулась и поблагодарила его.

— Дети веселятся. Лорна рассказывает, как ее дядя «валил лаков», — сказал Баки.

Наташа накинула куртку и застегнула по самый подбородок. Она правда порядком замерзла.

— Знаешь, тебе идет быть в нормальном настроении, — проговорила она.

Вожатые вышли под дождь и, прикрыв головы руками, двинулись в сторону корпуса Старка. Там было решено собраться вожатым. По пути Романова несколько раз пыталась угадать выражение лица Баки, но оно оставалось непроницаемым, как камень. «Интересно, о чем он сейчас думает», — пронеслась мысль у неё в голове. И тут же исчезла, как мимолетная вспышка. Потому что на пороге их ждал Клинт.

— Ну сколько можно, господа опоздавшие? Мы вас уже пять минут ждем.

— Видишь, дождались, — буркнула Наташа и зашла в дом.

========== Не давайте детям задавать вопросы ==========

— Самое странное в лагере то, что дети никогда не выражаются при вожатых, а вожатые никогда не выражаются при детях. И даже если в настоящей жизни у них всего два года разницы.

© Пьетро Максимов

Атмосфера в комнате значительно отличалась от того, что творилось на улице. Мягко светилась в темноте настольная лампа, погружая комнату в полумрак, наигрывал что-то веселое Локи — только живая музыка в тёплый-тёплый-дожливый-день! — на кроватях, откинувшись на подушки, стены и скомканные покрывала, сидели вожатые. Под боком у Тони разместился какой-то сероволосый мальчишка, тут же с нахальным видом оглядевший вошедших. В центре комнаты, прямо на полу, лежали несколько пачек чипсов и пакетик с шоколадным драже. Рядом банка с вопросами — похоже, все уже подготовили без вожатых из первого.

— Мы тут их ждем, а они гуляют под дождем. Замечательно, — прохрипел Старк.

— А этот что здесь делает? — тут же спросила Наташа, указывая на Пьетро.

— Я здесь живу вообще-то! Имею право! — вскинулся тот.

— Он решил, что в обществе дедов ему будет веселее, — прокомментировал Клинт и плюхнулся рядом. — Хотя я в этом сильно сомневаюсь.

Наташа хмыкнула и заняла место около Стива. Баки, немного подумав, сел рядом с ними.

— Всё, играем? — спросила Романова, похлопав себя по коленям. — Кто первый?

— А у Тони есть вино, — как бы невзначай упомянул Пьетро и, ожидая реакции, глянул на Наташу. Старк сердито посмотрел на Пьетро, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

— Ну так чего же ты молчал? — воскликнул Тор одновременно с тем, как Наташа возмутилась:

— Мы не будем пить вино в детском лагере!

— Почему? — расстроился Клинт.

— Ты вообще молчи, спортсмен, — повернулась к нему Романова. — Тебе тренер сказал летом не напиваться.