Комментарий к Часть 5: Ссора

Наконец-то в дело вступает третий герой этой истории))

«Сердце твоё двулико

Сверху оно набито

Мягкой травой

A снизу каменное-каменное дно»

Агата Кристи — Черная луна

Ходила легенда, что если сложить длину волос всех Дельфинов, то можно обернуть Дом поперек. Считалось также, что их слёзы сладкие на вкус, а мягкий неторопливый голос может усыпить на несколько дней. Говорили ещё, что никто не знает Дом так плохо, как Дельфины, и, тем не менее, никто не договаривается с ним лучше. Эликсиры молодости, заговоры от прыщей и проклятия с обратной целью, кулоны на удачу, кольца, придающие силу, пояса, придающие скорость, разнообразные плетения и нашивки — вот за чем к ним обращались. Одних целителей ценили больше других. Самым почитаемым был Змий, а самым загадочным — Филин.

В комнате у Дельфинов было сумрачно, шторы задернуты. Пахло ароматическими палочками, жасминовым чаем и немного гербарием. Она отличалась от Фараоньей «гробницы» и обстановкой: не было куч грязной одежды, обуви. Кроватей тоже не было. Их металлические скелеты стояли вертикально вдоль стенки и использовались в качестве вешалок: бесчисленное количество фенек, охранных амулетов, ярких платков, бус и браслетов покрывали их густо, будто шерсть. Матрасы, подушки и одеяла были накиданы в большие лежбища. На них, переплетая конечности, складывая длинноволосые головы друг другу на плечи и колени, куря и плетя украшения лежали Дельфины. Как части одного многоногого многоголового существа.

Стоило Клыку привыкнуть к сумрачному освещению и разглядеть всё это, как он понял, почему его направили сюда. Именно так должна была выглядеть комната, в которой творят колдовство.

— Приве-е-ет, — протянул какой-то светловолосый парень и вскинул руку, унизанную бренчащими браслетами. — Меня подводят мои глаза, или сам Фараон забрёл в наши владения?

Он говорил нараспев, не торопясь, как говорили все Дельфины. Ещё несколько человек, увлечённые — Клыку не показалось, действительно увлечённые кальяном — подняли головы. Ворвавшийся в комнату новенький их заинтересовал.

— Извините, — сказал Клык, — А можно поговорить с Филином?

— С Филином? — удивлённо поднял брови парень, а потом обернулся и позвал: — Филин, это к тебе.

— Как бишь тебя? — спросил другой.

— Клык.

— Какой-то Клык, — закончил светловолосый. — Фараоний малолетка.

— «Какой-то Клык»? — послышалось из-за тумбочки тихо, с усмешкой, — Чувак, из-за таких, как ты, о нас и ходит это мнение.

— Что за мнение?

— Что мы только о себе и говорим, и ничем больше не интересуемся. Ты правда ничего не слышал про Вестника Войны?

— Не люблю политику, — сморщившись, протянул светловолосый. — И войну особенно. Я пацифист.

Из угла послышался хриплый смех и еле различимое:

— Соловей, это «похуист».

— Я бы попросил, — цыкнул Соловей, — Как не стыдно, тебе, Филин, так выражаться при детях?

Клык, попавший в центр чужой беседы, нетерпеливо комкал пальцами край рубашки и пытался разглядеть, кто из кучи длинных рук и ног в углу — его знакомый Филин.

— А что, у Фараонов теперь свой военный предводитель? — спросил кто-то. Клык уже не различал голоса.

— У Фараонов только их вшивый Комиссаришко, — голос из-за тумбочки. — Клык за нас.

— Так ты же сказал, что он Фараон.

— Официально — да.

— И? что?

— А ничего. Новости надо слушать. Я тебе кто, радио?

Клык поёжился и пробормотал:

— Вообще-то, я сам за себя. И за справедливость.

В ответ ему раздалось несколько смешков, да ещё хриплое: «Ну это пока».

Потом от лежбища в углу отделился человеческий силуэт и направился в его сторону. По деревянным бусам до самого ремня джинс, по волосам — самые короткие в стае, всего до носа — Клык узнал Филина.

— Чувак, надо в коридор, пока эти старухи… — он пристально посмотрел на Соловья. Тот примирительно вскинул ладони.

— Всё, всё, никакого перемывания костей.

— Вот-вот.

Он хлопнул Клыка по плечу и потянул к двери так, что Клык сперва чуть не упал. Кто-то засмеялся сзади:

— Филин, не угробь ребёнка.

— Ему четырнадцать, какой он ребёнок, — с укором ответил Филин, и они вышли за дверь.

Свет резанул глаза. Привыкший к темноте Филин прищурился и потёр лицо.

— Надо мне чаще на улицу. А то ужас.

Его странная манера речи с первой встречи никуда не делась.

— Чего тебе?

Клык попытался собраться с мыслями. Впечатление от мистических фигур Дельфинов в темноте, дурманящего запаха и дыма не покидало его.

— Прикольно у нас, да? — просёк, в чём дело, Филин. — Атмосфера.

— Только накурено очень. Голова кружится.

— А ты разве не курильщик?

— Совсем немного, — ответил Клык.

— Эт хорошо. Жизнь долгая, если немного.

Клык наконец вспомнил, за чем пришел, и даже смог сформулировать мысли:

— Филин, мне нужна твоя помощь. Мне сказали, что среди Дельфинов ты самый сильный, а мне как раз что-то такое, типа колдовское надо.

— «Типа колдовское»? — улыбнулся Филин. — Забавно… А что я самый сильный, это чьи слова?

— Да так, Жука одного поймал.

— Вот, мелкие… Даже не Змий. Я. Приятно… А тебе что нужно-то, если поточнее?

Клык ответил не сразу. Не привыкший к таким вещам, он перебарывал собственный скептицизм.

— Ловец снов, — сказал он наконец, чувствуя, что чуть меньше себя уважает за то, что сказал это серьезно. — Чтоб кошмары не мучали.

— Всего-то? Ловец снов — это просто, — ответил Филин. Клык обрадовался.

— Мне чем раньше, тем лучше. Если… Если он правда работает.

— Обидно. Мои — всегда работающие.

Филин пошарился в кармане брюк и выудил оттуда мятую бумажку. В другом кармане нашелся огрызок синего карандаша. Наслюнявив кончик, он проговорил:

— Фараонам дверь к моему колдовству — не дверь, а стена. Мы враги, вообще-то. Но ты — особый случай, так что один раз можно и исключение. Везунчик.

Он приготовился записывать.

— Сейчас максимально подробно. О чём кошмары?

Клык растерялся.

— Я не знаю. Не спрашивал.

Филин нахмурился.

— Так ты не для себя?

— А это важно?

— Ещё как! — воскликнул обычно спокойный Филин. — Кому попало нельзя, я ж тебе только что… Ай, ладно. Говори, кому.

— Другу.

По лицу Филина Клык понял, что такого ответа недостаточно. Вздохнув, он признался:

— Спичке.

— Кому-кому? Ты сумасшедший? Нет, Спичке сразу нет! Откуда такая мысль вообще? — Филин так всполошился, что Клыку стало одновременно обидно и интересно, что там за история ходит вокруг Спички.

— Почему ему нельзя?

— Дурак совсем что-ли? Из-за защитника его!

— Какого защитника?

— Ну здравствуйте… Твои проблемы, что ты не в теме.

— А почему ты не расскажешь? Почему здесь вообще все молчат?

— Потому что ещё по земле походить хочу, вот почему! — всплеснул руками Филин, а потом вдруг неожиданно завыл и схватившись за ноги, как будто их пронзила боль, осел на пол.

— Ты меня… Я аж… Опять… А-а-а, в общем, кыш отсюда. Быстро. Конец разговора.

Он постучался в комнату. Секунду спустя в коридор выглянул Соловей. Посмотрел на застывшего Клыка. Посмотрел вниз — на сморщившегося от боли Филина. Хмыкнул:

— Опять сам себя проклял. Совсем не бережётся.

И помог ему, хромая, уйти в пахнущую дымом темноту.

— Погодите, что случилось? — вдогонку спросил Клык, но дверь захлопнулась прямо перед его носом.

***

Когда Клык нашёл Спичку (для этого пришлось выйти на улицу), тот сразу принюхался и удивлённо спросил:

— Ты что, был у Дельфинов? Зачем?

Клык сел к нему на лавку, под толстый ветвистый дуб, и устало вытянул ноги.

— Хотел попросить кое-что. Не знаешь, почему Филин так странно себя ведёт?

Спичка любопытно присмотрелся к нему. Стало понятно, что он пытается догадаться, зачем Клыку понадобился Филин.

— Почему ты думаешь, что я тебе отвечу?