Это был худенький, рыжий мальчик с волосами по самые плечи. Он сидел, как бы зарывшись в них, и смотрел из-под челки затаившимся в траве дивным зверем. На коленях он держал альбом, в руках — ластик и два карандаша. Пальцы у него были тонкие, как и запястья, как и торчащие из-под коротких штанов лодыжки, и становилось понятно, почему его могли прозвать спичкой: худой, светлый, как деревянная палочка, и такой же… Клыку в голову пришло слово «хрупкий», но судить по одному внешнему виду было бы неправильно.

Спичка быстро глянул на него и неловко поднял ладонь с вытянутыми двумя пальцами. Тремя другими он держал ластик. Почему-то один этот краткий жест сумел произвести впечатление гораздо более приятное, чем от Комиссара.

Клык перетащил сумку с вещами под кровать и, больше не обращая внимания на главу фараонов и его окружение, протянул руку.

— Привет.

Спичка отодвинул челку с лица, чтоб получше его разглядеть, растерянно посмотрел сперва на ладонь, потом снова на Клыка (тот хотел улыбнуться, но решил, что будет выглядеть неестественно) и наконец потянул руку в ответ. Пожатие получилось странным: рука Спички легла сверху, будто Клык предлагал ему станцевать, а не поздороваться. Спичка это понял и смутился, но ничего не сказал.

Клыку хотелось спросить у него что-нибудь. Получалось глупо, что он столько проболтал с противными мальчишками, а с новым соседом по кровати ограничился простым «привет», но в голову ничего не шло, так что, проклиная себя, Клык задал самый тупой на свете вопрос:

— Так ты рисуешь?

— Что? — Спичка отозвался немного хрипло, как после долгого молчания, кашлянул и ответил: — Да… Да, я рисую.

— Круто, — спокойно сказал Клык.

Позади них зашептались. Создалось ощущение, что такой вот разговор здесь — дело непривычное, и от этого Клык почувствовал какое-то мрачное удовлетворение. Не осознав толком, для поддержания ли этого чувства, или просто чтобы нормально познакомиться с кем-то, Олег спросил:

— Я иногда буду сидеть у тебя, ты не против? Наверх долго лезть.

— Хорошо, — кивнул Спичка, немного удивлённо. Как будто ему казалось странным внимание в свою сторону.

Клык залез к себе наверх, проверил постель на наличие белья, засунул под подушку пауэрбанк и наушники, кинул бутылку с водой к стене: в общем, обжил своё место, как смог. Кровать под ним скрипела пружинами и прогибалась, сантиметров на пятнадцать, грозясь зацепить крючками волосы любого сидящего внизу. Для проверки Клык слегка подпрыгнул. Матрас повторил его движение даже с большей амплитудой и уж точно более громко.

В прошлом доме кровати были деревянными.

— Эй, — Клык свесился вниз, проверив, не испарился ли куда-нибудь его сосед снизу. — Я тебя так не цепану? Спичка?

Произносить кличку было непривычно и в какой-то степени неприятно.

— Нет, всё нормально, — ответил тот, задрав голову вверх. Потом вдруг улыбнулся самым краешком рта, будто застеснялся, и тихо добавил: — У тебя челка смешно свисает.

— Правда?

Вслед за головой свесилась рука и расчесала темные волосы.

— Правда, — сам себе констатировал Клык и, чтоб не остаться в долгу, добавил: — А у тебя волосы рыжие, как огонь.

— Спасибо, — зачем-то ответил Спичка.

Тут кто-то из фараонов не выдержал и кинулся к двери, переполненный новостями. Клык ещё не знал, но подозревал, что их разговор со Спичкой был чем-то из ряда вон выходящим, и немного собой гордился. Высокомерное отношение здешних ребят к новеньким раздражало.

Он достал из сумки книгу, окинул комнату взглядом и на ближайший час переключился в режим «недоступен», погрузившись в чтение.

Спичка под ним перевернул альбомный лист и начал что-то быстро набрасывать.

Коридоры уже полнились слухами о новом вестнике войны.

Комментарий к Часть 1: Спичка

Конфетку тому, кто догадается, почему стая называется “фараоны”

========== Часть 2: Слухи ==========

«Дымом пахнет твоя футболка,

Локоны вьются в направлении границы.

Время — кофемолка,

Гостиница и гробница»

Молоко святой коровы — Светлячок

Первое, что пришлось научиться делать в Доме: постоянно быть готовым запоминать новое. Учиться Клык не любил и раньше, но тогда дело касалось только математики и всего из нее вытекающего. Физика — прикладная математика, химия — прикладная физика, биология — прикладная химия, вот и получается, что не выучив синусы с косинусами ты уже катишься в сторону троек под оханье учителей. С Домом, в общем-то, было то же самое.

Во-первых, существовали дурацкие правила, вроде правил с именами. Нельзя было задавать слишком много вопросов, спрашивать о будущем или прошлом. Рассказывать тоже было нельзя — но в этом случае максимальной реакцией были полные недоумения взгляды, а вот после вопросов можно было и «по носу», как выразился Филин. Нос грозил пострадать и после походов в неположенные места, причем места эти были не всегда очевидными. Например, Клыку казался совершенно естественным запрет лазать на крышу, но здесь это было в порядке вещей. А вот не ходить по коридору, что с окнами во двор, с двух до пяти ночи — правило взятое как будто из воздуха. И, конечно, ты не мог узнать у состайников, откуда у него корни — вопросы ведь под запретом.

Про «состайников» тоже было забавно. Так здесь называли соседей по комнате. Клык понял это сам, но когда решил уточнить (для подтверждения гипотезы) один из ребят, Мелочь, ему деловито ответил:

— Ты можешь переселить Чумного к Фараонам, но он всё равно будет Чумным, будет тянуться на родину, по ночам ходить. Он не станет Фараоном. Если только не оборотень.

После такого ответа Мелочь хотелось послать куда подальше. «Оборотень»! Сколько ему лет, пять? Хотя доля правды в ответе была. Глядя на ребят из разных стай, Клык мог предположить, что на новом месте кто-то мог и не прижиться.

Вот те же Фараоны: у них свои заморочки. Фараоны ходили всегда минимум по двое, гордым медленным шагом, и смотрели на всех свысока. У каждого Фараона было оружие. Особенно ценились дубинки, но уважали так же ножи и пистолеты с пластиковыми пульками, которые здесь можно было легально хранить. Других ребят Фараоны считали на голову ниже себя, и это Клыка подбешивало. Единственным плюсом было то, что к нему не лезли хотя бы жители других комнат.

Те же Чумные — личности, совсем больные на голову. У чумных ценилась не сила и не власть, и даже не количество оружия. В почете была… мягко говоря, безрассудность. Если кто-то мог посреди коридора заорать и ни с того ни с сего наброситься на случайного прохожего — это считалось проявлением крутости. Чумные были главными поставщиками баллончиков с краской, запрещённой еды и неизвестных болячек. Они рисовали себе фломастерами тату, самые смелые — вбивали под кожу иголками. Они ходили в ярких банданах, черных кожаных куртках и перчатках без пальцев, пили пиво, вели себя громко и раздражающе, качали права перед воспитателями, пугали мелких и отжимали у них бутерброды с завтрака. Возможно, бывший Чумной и прижился бы в другой стае. Ему, наверное, было бы все равно. Какая разница, где мешать окружающим жить? Но вот остальные, попав к Чумным, не продержались бы и дня.

Особенно это касалось Фазанов. Фазаны были из той породы ребят, с которыми Клык привык кооперироваться по двое-трое. Хилые, трусливые, обычно в шерстяных безрукавках и с большими очками, они давали Клыку списывать на контрольных работах. Взамен Клык колотил тех, кто к ним приставал. Без особого энтузиазма, это была просто работа. Честно сказать, иногда занудные и правильные товарищи вызывали в нём даже больше раздражения, чем самые отпетые драчуны, но Клык не поднимал на слабых руку из принципа. Наверное, из-за такого практичного подхода к общению у него и не было близких друзей…

Помимо гордых Фараонов, отмороженных Чумных и до тошноты правильных Фазанов было ещё три группы: Жуки, Мыши и Дельфины. У Мышей Клык пока ничего общего не нашел, и вычислял методом отбора, Жуки в основном состояли из мелких, до двенадцати, и всегда ходили минимум по трое, а Дельфинов выделяла манера одеваться (в яркое и блестящее) и особая страсть к музыке. Из всех стай Дельфины показались Клыку самыми доброжелательными. Они охотнее других поддерживали беседу, предлагали помощь, когда он в первое время терялся по пути в столовую или учебные кабинеты, не бросались ни на кого, не осуждали. Пожалуй, единственным их минусом был длинный язык — никто так не любил поговорить о себе, как Дельфин, и если не дай бог тебе случилось отвлечься во время его длинной речи, то Дельфин страшно обижался. Помимо Фараонов, это была единственная группа, где Олег знал кого-то по имени. Филин был одним из них.