— Мы вам очень благодарны, — сказала Ванда.

Пьетро просто кивнул.

Чарльз вздохнул.

— Я буду по вам скучать. И Эрик тоже, хоть он и не показывает виду.

Эрик закатил глаза и, словно в свое оправдание, заметил:

— С возрастом все становятся сентиментальнее.

— Я… — Ванда посмотрела на брата и поправилась: — Мы тоже будем скучать.

— Не бойся своих способностей, — будто давая последний совет, прошептал профессор. — Пообещай мне, что не будешь бояться, а будешь тренировать их, хорошо?

Ванда стеснительно кивнула.

— А ты попробуй говорить словами через рот, — подмигнул Питеру Пьетро.

— Постарайся не умереть от первой же пули, — в том же духе ответил Питер.

— Я надеюсь, что у вас всё будет хорошо, — произнёс Хэнк, глядя в основном на Ванду.

— И у вас.

Повисла какая-то неловкая тишина, во время которой каждый думал о своём. Наконец, решив, что прощание закончено, Чарльз закрыл глаза и сосредоточился на сознании Ванды.

Эрик наблюдал за этим, как завороженный. Спустя всего несколько секунд тело Ванды расслабилось, а на лице появилось выражение умиротворения.

Пьетро подумал, что давно они не спали так спокойно.

— Я найду и воспроизведу один из прошлых её кошмаров, — пробормотал Чарльз. От напряжения на его лбу выступили морщины.

Сырость затопила улицы по самые воротники тёплых водолазок. Над городом собирались тучи, чёрные и мохнатые, словно бродячие собаки. Раскисшая листва противно липла к ботинкам и оставалась на штанах грязной россыпью капель.

В один момент всё засвистело, загудело, задрожало, словно грозясь разбиться на сотни осколков. Люди испуганно поднимали глаза на небо. Кто-то в страхе кидался бежать, кто-то замирал на месте, не в силах пошевелиться — к таким относилась и Ванда.

Пьетро дёрнул её за руку и взглянул ошалелыми глазами.

Тело само по себе послушно двинулось за ним.

Они успели спрятаться в квартире. Через мутное стекло было видно, как летят самолёты. Пьетро прижал её к себе и шепнул: «Всё будет хорошо, поняла?»

На кухне стукнула сковородкой о плиту мать.

А потом наступила темнота, разорвав барабанные перепонки.

Они лежали в полубреду день… или неделю… Никто не спешил им на помощь, так что единственным вариантом оставалось помирать здесь, под завалом.

Периодически Пьетро приходил в сознание и стонал. По его виску текла кровь, и не только по виску. Ванда телом чувствовала что-то горячее у него на боку.

А перед глазами, словно в стоп-кадре, лежала бомба с логотипом «Stark Industries» на боку, вот-вот грозящая взорваться и прекратить их страдания.

Ванда закричала и вскочила на кровати. Справа и слева послышался грохот, и визг вырвался из груди сам собой.

— Спокойно, это был сон! — воскликнул Хэнк, хватая её за руку. — Всё хорошо!

Ванда завертела головой. Тут и там на полу валялись предметы, которые она, вероятно, заставила левитировать, пока спала. Рядом с ней с измученным видом сидел Чарльз, Эрик осторожно прикладывал к его лбу влажное полотенце.

— Что произошло? — прошептала Ванда.

— Ты проснулась, — сообщил Питер. — Что-то пошло не так, и вас не перекинуло домой.

— Оу… — Ванда пожала губы и виновато опустила глаза.

— Не глупи, это не твоя вина, — пробормотал Чарльз и тут же поморщился, как от зубной боли.

— У вас всё хорошо, профессор?

— Твоё подсознание дало мне сильный отпор, — усмехнулся Чарльз. — Это неприятно. Но мне не в первый раз.

— Извините.

Чарльз махнул рукой с таким видом, словно это были мелочи жизни.

Пьетро с Эриком переглянулись

— Мы будем пробовать снова? — спросил Эрик, словно озвучив его мысли.

Чарльз тяжело вздохнул:

— Не думаю, что прямо сейчас я способен повторить это всё.

— Но у нас времени в обрез.

Чарльз с Эриком посмотрели друг другу в глаза, и, некоторое время спустя, профессор сказал:

— Веди сюда Джин.

***

Джин выглядела так неуверенно, что Ванда усомнилась, та ли это самая Джин, с которой они познакомились с утра.

— Мне нужно просто… Напугать её? — уточнила она, глядя на Ванду так, словно та в любой момент могла наброситься.

Чарльз кивнул.

— Чем сильнее, тем лучше. Тебе хватит твоих способностей.

— А я не сделаю ей плохо? Способностями.

— Не сделаешь, — спокойно сказал Эрик. — Мы проследим.

— А если я что-то испорчу у неё в голове?

Чарльз улыбнулся краешком рта.

— Джин, мы ведь тренировались.

По её глазам можно было догадаться, что тренировок ей было недостаточно.

Тут в разговор включилась Ванда:

— Послушай, Джин, — сказала она, — Тебе нечего бояться. В любом случае, у тебя столько же шансов совершить ошибку, сколько и у профессора. Мы даже не уверены, что всё должно сработать, так что… Попробуй.

Она улыбнулась, стараясь вложить в эту улыбку как можно больше уверенности.

И Джин выдохнула:

— Хорошо.

Ванда закрыла глаза и почувствовала, как матрас сбоку от неё прогибаться, а холодные пальцы прикасаются к вискам.

В этот раз она провалилась в сон почти мгновенно.

Над особняком ярко светило солнце, как сегодняшним утром. Оно просачивалось сквозь листву и заполняло асфальт яркими лужицами. Откуда-то издалека, как сквозь толщу воды, доносился детский смех.

Джин спроецировала себя на дорожку перед входом и огляделась. Ванды нигде не было видно. Сон, в который она попала, сформировался сам по себе из воспоминаний Ванды, так что, было бы неплохо найти её саму, прежде чем начинать всё портить.

Недолго думая, Джин решила пройтись вокруг школы.

Всё казалось таким родным, и, одновременно, как будто незнакомым. Джин уже видела такое пару раз. Так всегда бывало, когда смотришь на мир через сознание другого человека.

Ванда видела школу какой-то необычайно тёплой и дружной. Доброта от стен почти шла волнами. А ещё к ощущениям подмешивались грусть и тоска по дому.

Справа послышался крик. Джин оглянулась.

Кричал Уоррен. У него в руках был свисток. Рядом вертелся Курт, а чуть впереди, стоя на низком старте, ожидали свистка Питер и Пьетро.

— Не было заступа, — криком ответил Питер.

— Я, по-твоему, слепой?

— Да ты подойди поближе!

— Курт, последи, чтоб они не заступали!

Джин усмехнулась. Во сне Питер и Пьетро вели себя точно так же, как и в реальности.

Джин дождалась, пока они сорвутся со старта, и пошла дальше.

Самое удивительное в этом месте — Джин не могла с чистой совестью назвать это своей школой — было то, как сильно в нём чувствовалась любовь, она пульсировала, точно из какого-то мощного источника. В настоящей школе, из реальности, Джин никогда не ощущала подобного. Возможно, коснись она сознаний других мутантов чуть сильнее, ей бы удалось уловить этот образ, но Джин никогда не позволяла себе ничего, кроме простого чтения текущих мыслей. Она проучилась в этой школе больше пяти лет, и всё равно не испытывала к ней той же благодарности, что и Ванда, не пробывшая здесь и двух дней. То, что чувствовала Ванда, было смесью восхищения, уважения и нежной грусти от того, что школа не может стать для неё постоянным пристанищем. Чем больше Джин осознавала это, тем тяжелее становился камень в её груди, и тем острее ей хотелось вернуться в реальный мир, где она могла закрыться от всех эмоций.

Ванда нашлась у главного входа, куда их с Пьетро привезли в первую ночь. Она сидела на ступеньках, подставив лицо солнцу, и выглядела счастливой.

— Привет, — сказала Джин.

Ванда открыла глаза. На мгновение в её взгляде скользнуло удивление.

— Доброе утро, Джин.

— Ты… Осознаёшь, что ты во сне?

Если бы это был осознанный сон, то не имело никакого смысла делать из него кошмар: осознавая нереальность происходящего, Ванда все равно не испугается. Но она слегка нахмурилась и спросила:

— Это какая-то метафора?

Так что, Джин оставалось только действовать.

Она задумчиво огляделась.