Куншевски сложил руки на пивном животике и проворчал:

– Да, добром их поездка вряд ли кончится. Далеко на такой машине не уедешь.

Это был тот исключительный случай, когда старый брюзга оказался прав.

Эмма успела радостно помахать ему на прощание и крикнуть:

– Пока, господин Куншевски!

Лукасу доставляло удовольствие позлить соседа.

– И не забудьте покормить кротов, – подхватил он. – Ни у кого в саду нет таких чудесных кротовин[4], как у вас. Все соседи обзавидовались!

Сара повернулась к сыну и прошептала:

– Пожалуйста, прекрати, Лукас! У нас и так достаточно неприятностей с господином Куншевски.

– Наш дорогой сосед – изрядный пакостник, но провоцировать его всё же не стоит, – добавил Мик.

Он завёл мотор и осторожно тронулся с места. В следующий момент металлический скрежет заставил вздрогнуть всю семью. Казалось, будто крыша над ними готова рухнуть. Мик резко затормозил, Эмма вскрикнула, Лукас ударился головой о спинку переднего сиденья.

Все четыре велосипеда вместе с багажником сверзлись с крыши прямо в палисадник Куншевски. Янссены в испуге выскочили из ягуара.

– Классный багажник, пап. Нечего сказать! – съязвил Лукас.

Эмма подняла с земли свой велосипед и пробормотала:

– Хорошо ещё, что велики мягко упали.

Она осторожно покосилась на господина Куншевски.

– Точно! – заметил Лукас нарочито громко. – Прямо в крапиву.

Вильгельм Куншевски задохнулся от возмущения.

– Это не крапива, сопляк! – прорычал он с побагровевшим лицом. – Это розы! Одна прекраснее другой. Ты хотя бы представляешь, сколько труда стоит их вырастить, а?!

Сара Янссен попыталась успокоить соседа:

– Господин Куншевски, нам искренне жаль, что так случилось. Извините нас, пожалуйста. Мы не нарочно!

Сосед яростно сверкнул на неё глазами и гневно произнёс:

– Надо совсем не иметь мозгов, чтобы перевозить велосипеды на ягуаре!

Эмма топнула ногой и заявила:

– У моего папы мозги есть, и вообще он самый лучший папа в целом мире! К тому же известный писатель.

Лукас тут же добавил:

– Не слушай его. Он правда думает, что это не крапива, а розы.

Мик обессиленно застонал. Он изнемогал от удушающей жары, однако собрался с духом, поднял велосипеды из зарослей то ли крапивы, то ли роз и примирительно сказал:

– Разумеется, мы возместим ущерб, господин Куншевски. Это действительно очень красивые цветы.

Сосед наставительно поднял указательный палец.

– Это были красивые розы. И к тому же дорогие. Я их купил в Нордене на специальном рынке роз.

– Кто же это покупает крапиву на рынке роз? – не унимался Лукас.

Сара выразительно посмотрела на часы.

– Дорогие, наш паром…

– Мы всё уладим после отпуска на Лангеоге, – пообещал Мик. – Даю слово, господин Куншевски!

Лукас вытащил из машины чемодан.

– Я и так хотел на детективном бусике ехать.

Мик устало выдохнул:

– Ну, тогда пусть мама садится за руль. Она водит лучше, чем я. Автобус придётся оставить в порту Бензерзиля. С собой возьмём только велосипеды.

– Автобус ничего против тебя не имеет, папа, – сказала Эмма. – Он вообще-то очень славный.

Невыносимая духота выгоняла пассажиров на открытую палубу парома. Никто не хотел сидеть внизу в салоне, хотя там имелись кофе, мороженое и разные сладости в пёстрых упаковках.

В последнюю минуту Янссенам удалось занять два места на свежем воздухе.

Сара и Мик намеревались посадить детей к себе на колени, но Лукасу это совсем не понравилось.

– Я же не грудной ребёнок! – проворчал он и с напускной небрежностью уселся около ограждения, уставившись на сверкающую воду.

А вот Эмма с удовольствием восседала на папиных коленях вместе с игрушечным слоником.

Мама Янссен собралась смазать дочкино лицо кремом от солнца, но та скривила рот и стала отбрыкиваться:

– Ну, мам, я только что сама намазалась!

– Ты же знаешь, у людей с рыжими волосами кожа особо чувствительная, – убеждала её Сара. – Ты очень быстро обгоришь на солнце.

– И тогда появятся веснушки! – обрадовалась Эмма. У неё уже появились маленькие пятнышки на носу, и они ей нравились.

Какая-то девочка споткнулась о рюкзак Лукаса.

– Эй! – рявкнул он. – Глаза у тебя для чего?

Девочка яростно пнула рюкзак ногой и, смерив мальчика взглядом, заявила:

– Сам глаза разуй, малявка! Мог бы своё барахло не раскидывать на проходе.

«Дура набитая», – подумал Лукас и подтянул рюкзак к себе. На вид девочке было лет двенадцать-тринадцать. На ногах беговые кроссовки, в ухе серьга с пучком крашеных, красно-синих чаячьих перьев. Самое длинное перо доставало ей почти до плеча. Русые волосы с одной стороны головы были выбриты.

Лукас вынул из рюкзака фотоаппарат и, просто чтобы проверить, как он работает, сфотографировал девчонку.

– Ты случайно не дочка Куншевски? – спросил он подчёркнуто дружелюбно.

– Чего? Спятил, что ли? Никакого Кунловски я знать не знаю!

– Его зовут Куншевски, – поправил Лукас. – Слушать надо ухом, а не брюхом!

– Лиза! Немедленно вернись! – раздался вдруг неприятный, грозный женский голос.

Лукас заметил, что девочка вздрогнула. К ней сразу же подошла женщина, резко схватила за руку и прошипела:

– Кому было сказано – вернись!

К ним подбежал Лизин отец:

– И надень чёртову шапку! Не видишь, как все на тебя пялятся из-за твоей идиотской причёски?!

Он попытался натянуть ей на голову чёрную шапку с помпоном. Лиза сорвала её.

– Мне в ней слишком жарко!

Лукас наблюдал за этой сценой в тихом ужасе. В таком тоне родители с ними никогда не разговаривали. В какой-то момент ему даже стало жалко Лизу.

Один из пассажиров тоже видел эту сцену. Лукас заметил на его левом предплечье татуировку. Он улыбнулся. Такое надо немедленно запечатлеть. Лукас навёл объектив и, приблизив, нажал на спуск. После чего встал и пошёл к отцу.

– Посмотри, пап! – шепнул он. – У того типа татуировка с ошибкой. На руке написано: «Любов навек!» Но «любов» – без мягкого знака.

Мик взглянул на дисплей камеры и громко хохотнул. Мама с Эммой тоже прыснули.

– Послушай, Лукас, тут ведь просто так, без спроса, людей снимать нельзя, – тихо сказала Сара.

– А что такого? Папа тоже часами наблюдает людей и потом описывает их в своих книгах.

– Но это совсем другое дело! – возразила Сара.

Мужчина с татуировкой оказался приветливее, чем выглядел на первый взгляд. Он подошёл к Лизе и её родителям:

– Эта лыжная шапочка действительно очень тёплая, она подходит для гор. А здесь, на побережье, лучше носить что-нибудь такое…

Он снял с головы пиратскую бандану и протянул девочке. Та недоверчиво взглянула на него.

– Бери, не робей! – сказал он. – Она к твоей серьге очень подходит.

Лиза надела бандану.

– Я же говорил. Выглядишь как настоящая морская разбойница! – обрадовался мужчина.

– Кто вас просил лезть не в своё дело! – возмутился Лизин отец. – Вы, собственно, сами кто будете?

– Охолоните чуток! Меня зовут Кено.