Снять чемоданы с крыши машины – минуты две-три.

Поздороваться с пожилым мужчиной, явно имеющим отношение к гостинице, где мы будем жить, – ещё три минуты.

Вот же проклятье! Я не выдержала.

– Когда мы будем заселяться? Скоро уже?! – произнесла я как можно более миролюбивым, но напористым тоном.

БЫСТРЕЕ.

В ответ встретила несколько непонимающих моё нетерпение взглядов. Отвернувшись, я закатила глаза и шумно вздохнула.

Страдание заполонило меня с головы до ног. Я ничего не могла сделать. Только идти следом за всеми и делать вид, что у меня всё в порядке, но чувствовала, что это далеко не так.

Любезности на первом этаже, выдача ключей. Персонал гостиницы помог нам поднять чемоданы на второй этаж.

Единственным плюсом в ситуации, а я нашла его, даже испытывая безумное чувство беспомощности перед происходящим, было то, что я предусмотрела подобный вариант развития событий, и всё, что мне требовалось, это добраться до своего чемодана, а уже вместе с ним до уборной. Я заметила её на первом этаже гостиницы, но меня отогнали от чемодана и потащили его в неизвестном направлении. Да вы издеваетесь!

Я побежала за крепким парнем, который ловко забросил мой чемодан за спину и стремительными шагами скрылся на лестнице. Поднявшись за ним, увидела, что дверь в самый первый номер открыта. Ольга, оказавшаяся здесь почему-то раньше меня, с любопытством заглянула внутрь, оценивая, насколько он ей нравится, остальная часть группы тоже поднялась к нам и открывала двери других номеров.

Я увидела свой чемодан посреди коридора и, схватив его, вбежала в номер прямо перед Ольгой, чуть не сбив её с ног.

– Пожалуйста, можно мне сюда.

БЫСТРЕЕ!

– А с кем ты хотела жить?

– Да мне всё равно!

Она не стала со мной спорить и сказала, что тогда я буду жить с ней, после чего вышла за своим чемоданом.

Как же я злилась на себя. Нельзя так поступать с собой.

К счастью, беда оказалась не так велика, как я её чувствовала, и, пока женщины изучали новые покои, я переживала стресс и говорила себе скептическое спасибо, а за одно и местным богам за то, что проблема дождалась утра.

Ольга вернулась в номер и принялась распаковывать вещи. Я последовала её примеру, хотя хотелось просто лечь в постель и поспать в нормальном горизонтальном положении.

– Что решили, что сейчас делаем?

– Можно пока отдохнуть или сходить погулять…

Судорога резко свела живот, и я согнулась пополам, упёршись одним коленом в кровать. Около минуты я не могла пошевелиться. Лицо сменило краску от зелёного до землисто-серого. Спазм длился недолго, и, отдышавшись, я вяло продолжила извлекать вещи из чемодана.

Я вышла на балкон, чтобы посмотреть, куда мы приехали. Приземистые домики с разноцветными крышами были умело встроены человеческими руками в ниши скал, вытянутые вверх корпуса соседних гостиниц окутывали плотные дымчатые облака. Непривычно.

Принять горячий душ после длинной дороги не удалось. Ольга опять куда-то ушла, и я пыталась настроить воду самостоятельно. Из-под крана текла холодная вода. Я включала и выключала кулер, но на её температуру это никак не влияло. Ну, что ж… Раз решила помыться, значит нужно перетерпеть. Холодный душ тоже душ.

После душа я собралась немного поспать и почти залезла под одеяло, но в номер постучали. Открыв дверь, я нос к носу столкнулась с улыбающейся пожилой женщиной, завернутой в шарф цвета горчицы.

– Алина это Гюляра. Гюляра это Алина, – представил нас друг другу Азат, стоящий с ней рядом.

Я растерянно ответила на её объятия. До самого вечера я считала, что Гюляра хозяйка гостиницы и только потом поняла, что она – недостающая часть нашей группы. Оказалось, что Гюляра знакома с Реной. Они обе приехали из Баку и не в первый раз путешествовали по Индии вместе с Азатом. Гюляре было семьдесят лет, но она обладала такой заразительной живостью и любопытством к окружающему миру, что я тоже оживилась.

Кафе, в котором нам предстояло питаться ближайшие дни, находилось на крыше гостиницы. Когда я мыла руки в раковине, висевшей напротив входа на крышу, ко мне подошла молодая девушка в жёлто-белом сари и жестами показала, где висит полотенце для рук. Как и остальные обитатели гостиницы, она относилась к нам приветливо и вместе с тем была как-то особенно далека от нас и нашего мира.

Совместный заказ избавил меня от судорожного изучения непонятного меню с ещё более непонятной едой. Я заранее спасла себя от экспериментов с напитками и попросила чай с лимоном.

Резкая перемена погоды от липкой жары и влажности к прохладе и сухому воздуху вынудила натянуть на себя рубашку, но вскоре я всё равно замёрзла. В процессе начавшейся между женщинами беседы я почувствовала, что начинаю съёживаться от холода. И волнения.

Во время первого совместного разговора быстро сформировалось правило, которое сопровождало нас всю дальнейшую поездку. Мы договорились не перебивать друг друга. Если кто-то высказывался, остальные внимательно слушали рассказчика и только потом задавали вопросы.

Правило хорошее, но сложное. Желание перебить слова собеседника своими проскальзывало в каждом из нас и нередко вырывалось наружу. Села я не очень удачно, знакомиться друг с другом решили по часовой стрелке – то есть с меня.

Я никогда не умела начинать разговор первой. Прежде чем говорить, мне нужно прочувствовать настроение собеседника или беседы в целом. Для меня это важно. Говорить я умею по-разному, и, главным счетом, эта «разность» связана с теми, кто меня слушает.

Смутившись, я перевела «стрелку» дальше, ругая себя за то, что теряюсь в общих разговорах и предпочитаю слушать рассказы остальных, а свои оставляю до лучших времён, которые, как правило, наступали крайне редко.

Зато, мысленно подбодрила я себя, каждый человек за столом обрёл не только знакомую внешность и движения, но и внутреннее содержание.

Каждая из нас была личностью со своей историей, ценностями и желаниями. Азат направлял течение нашего общения и создавал условия передвижения по нему. Он попросил не упоминать его имени в процессе повествования, но так или иначе оно время от времени звучало из уст каждой из нас, ведь благодаря ему мы оказались именно здесь и именно в таком составе.

Собравшись с духом, я тоже высказалась.

Пока женщины рассказывали о себе, в голову приходило много мыслей, но я поняла, что ни одну из них не готова выпустить наружу. Изначальные неточные причины поездки отклонялись мной из-за неуверенности – действительно ли я ищу через Индию то, о чём я думала в самом начале.

Нет.

Я поехала потому, что так было нужно. Будь я менее практичнее, то сказала бы, что меня «позвали». Позвало что-то, что больше, глубже и умнее меня.

Совсем не зная Индии, я почему-то думала о ней, как о стране, где есть Женщина. Конечно, женщина есть в любой стране и даже не одна, но я хотела найти не столько Её саму, сколько Её проявление в глубине природы, культуры и, возможно, в себе самой. Я нуждалась в женственности, мне не хватало её для себя, и я очень хотела увидеть Её хоть краешком глаза.

Я никому об этом не сказала, желая уберечь и защитить своё робкое желание от возможного недопонимания. Я не знала, что за люди рядом со мной, чего они ждут и чего хотят от Индии, но знала, что все мы что-то ищем.

За пеленой того, что «нужно», было много «хочу». Желание найти, понять и принять. В первую очередь себя. Подобное чувство я испытывала во время занятий йогой. Здесь моё занятие соприкасалось с чужими жизнями и длилось пятнадцать дней. У нас была возможность общаться и передавать друг другу знания, но пока каждая с головой погрузилась в свой внутренний неповторимый мир. После беседы мы «зацепились» друг за друга чуть прочнее и разошлись чуть более знакомые, чем прежде.

Я металась по номеру, не в способности определить, в чём нуждаюсь. Испытывая ложное чувство того, что сон мне не нужен, я вышла, чтобы прогуляться по окрестностям временного дома. Оказавшись на улице, ощутила немыслимую усталость. Тело нуждалось в отдыхе, а голова убеждала его в том, что отдохнуть оно успеет.