— Сделаю вид, что я этого не слышал, Иф, — со смешком изрек он, отчего искренний и едва слышный смех вырвался из груди девушки. — Он ведь тебе нравится? — Его вопрос прозвучал слишком громко после длительного молчания.

— В этом и проблема, Клаус, — поджала она губы, изучая взглядом стенку. Инфинити пыталась игнорировать тот факт, что на её глазах была слезливая пелена, и что её сердце норовило покинуть пределы грудной клетки. — Я чувствую себя странно возле него, словно я…

— Влюблена?.. — скорлее утвердительно, чем вопросительно закончил номер Четыре, перебирая волосы подруги. Она ничего не сказала, лишь закивала головой, отчаянно пытаясь сдержать плач.

Тайм до последнего не хотела, чтобы это слово звучало вслух. Это было так неправильно и ужасно, словно она стала самым главным предателем рода. В человека, кровь которого должна была пролиться, она влюбилась.

Это походило на очередную чертову иронию Судьбы, которая любила играть человеческими судьбами. Впрочем, казалось, что вся жизнь Инфинити — ирония. Каждый день она боролась и борется за право существования, в попытках получить хоть капельку счастья.

Тайм нельзя было самой покидать границы кафетерия, Тайм не знала всех своих врагов в лицо, Тайм медленно умирала из-за своих сил, Тайм не справлялась с обязанностями своего рода.

Тайм не справлялась с жизнью.

В один момент ей так захотелось разреветься, чтобы слёзы залили не только лицо, но и все простыни, чтобы зубы сводило, а веки пекло. Она хотела выплеснуть всю свою боль и несправедливость, которой её каждый день одаривала Судьба.

Говорят, что за бедами всегда следует счастье, что за чёрным обязательно будет белое, что все страдания вознаграждаются, только вот уже прошло двадцать восемь лет, а счастья не было. Не было и дня, когда бы Инфинити могла понять, что вот оно — вознаграждение за все страдания.

Ей постоянно было больно…

— Слушай, я не специалист в этих любовных делах… — неожиданно начал Клаус, аккуратно перебирая её волосы. — Мой парень, если ты не знаешь, умер на Второй мировой. — Ифи хохотнула от того, каким расслабленным голосом проговорил это Клаус. — Но, может, тебе попробовать это отпустить? — Инфинити резко дёрнулась, пытаясь понять, что он имел ввиду. — В плане… Это прошлое, пусть и настолько ужасное, но… Тебе не отведено так много времени, и жизнь одна, чтобы отказываться от своей любви… — Последнюю фразу мужчина проговорил с невероятной тенью тоски и грусти, словно имея в виду, что он не успел стать счастливым.

— Это неправильно…

— Это правильно, — уверенно оборвал Харгривз жалкую попытку возразить. — Порой подсознание и душа знают лучше, что лучше для нас.

— Я не знаю, Клаус… — честно призналась она, пытаясь принять сказанное. Медленно она выпрямилась и взглянула в добрые, понимающие глаза друга. — Всё так запутанно…

— В любом случае, лучше дать шанс, чем потом жалеть, — улыбнулся он, кладя ладонь на её щеку и поглаживая большим пальцем, тем самым вытирая слёзы. Инфинити прикрыла глаза и прижалась ближе к тёплой руке, наслаждаясь этим. Она давно не ощущала такой поддержки.

— Спасибо…

Мужчина лишь улыбнулся уголком губ, а после вновь безмолвно раскрыл руки для объятий, в которые поспешила упасть Тайм. Она прижалась щекой к груди лучшего друга и с тенью облегчения выдохнула. Было так спокойно, тихо, а также невероятно тепло, в плане дружеского тепла.

Это было то, что она давно не ощущала.

Резко дверь открылась, и в них показалась Ваня. Ребята медленно повернули к ней взгляд, вопросительно поднимая бровь. Номер Семь и сама была озадачена увиденным.

— Эллисон расшифровала подсказки, — с мягкой улыбкой оповестила девушка, с неким подозрением косясь на их объятия. — Решил сменить ориентацию и предать наше сообщество?

— Нет, я его ещё возглавлю, сестрица, — слишком импульсивно воскликнул Клаус, вставая на ноги.

Не давая Инфинити раскиснуть, он уверенно схватил за руку и под её заливистый смех схватил также Ваню, направляясь к ступенькам, словно ребёнок. Девочки хохотали, едва поспевая.

Эти несколько секунд показались Тайм намного счастливее, чем весь последний год. Она налетела на номер Четыре, заставляя его поддаться законам физики и ступить пару шагов вперед.

Часы показывали три ночи, а всё семейство Харгривзов сидело вокруг барной стойки с нахмуренными бровями, что показывало задумчивость и напряженность. Ифи не поняла как, но сама оказалась на лестничном выступе, поскольку Клаус и Ваня успели занять свои привычные места.

Она поймала его взгляд.

Такой холодный, безэмоциональный, отчужденный. Пятый стоял у дальней стены, подпирая её. Руки были спрятаны в карманах серых штанов, чёлка спадала на глаза, а челюсти были крепко сцеплены.

Инфинити сделала ему больно, оттолкнув, отказав в поцелуе. В том, чего, видимо, они желали оба. По телу пробежали мурашки, и она тут же захотела вернуться в свою спальню, закрыться.

От мира. От всех. От него…

Но вместо этого лишь вяло улыбнулась и медленно спустилась по ступенькам, плотнее закутываясь в вязаную кофту. Нужно было в самом деле сделать вид, что она спит и не впускать Клауса в комнату, ведь теперь она здесь, среди тех людей, к которым не должна была привязываться, с головой, полной мыслей о том, что ей нужно отпустить прошлое и месть.

— Ты выглядишь уставшей, Ифи… — оглядывая синяки под глазами и припухшие глаза начала Эллисон. — Ты могла не приходить, — заботливо улыбнулась она, положив ей на спину ладонь. — Мы бы завтра тебе всё рассказали…

— Да нет, всё нормально, — с натянутой улыбкой кивнула девушка, скользнув взглядом по Пятому. Как назло, он пронзал её своими карими глазами. Она не могла утверждать, но ей показалось, словно некое переживание скользнуло в их глубине. — Диего, сделаешь травяной чай?

— Для тебя, милая, хоть звезду с неба, — подмигнул номер Два, разворачиваясь к полкам с множеством принадлежностей бармена и выбором алкоголя и продуктов. Он и близко понятия не имел, что где находилось и как что делать.

— Итак, ты расшифровала? — беря себя в руки и откидывая все чувства и обиды в этот момент, спросила Инфинити. Рядом стоящая Эллисон победно улыбнулась и кивнула. — И что же это? Не томи!

От того, каким радостным голосом с надеждой произнесла Тайм, все изумленно на неё взглянули и улыбнулись, словно понимая, что скоро её мечта сбудется. Не улыбались лишь Пятый и Клаус, первый из-за того, что чувствовал себя полным неудачником и кретином, который подумал, что ему что-то удастся.

Пятый Харгривз изначально и до конца одинок — это факт.

— «Чёрный квадрат» Малевича, — уверенно заявила номер Три, раскрывая книгу и кладя перед ней. — «Лишь с руки творца каждому видна его жизнь» — каждый, глядя на эту картину видит своё и…

Громкий грохот со стороны Диего заставил всех нахмуриться и уставиться на брата. Тот перевернул заварник, разлив в умывальник воду. Номер Два испуганно глядел перед собой, крепко сжимая в руке чайник. Инфинити хотела уже встать и самой приготовить, перед этим убраться, как Пятый молчаливо отодвинул брата, начиная убирать.

Заметив, что на него все смотрят, он вскинул бровью, тем самым давая понять, чтобы продолжали. Харгривзы вновь странно покосились на брата, но продолжили слушать номер Три. Женщина прочистила горло.

— Так вот, эта картина и есть полотно. — Она запнулась, чтобы прокашляться. В это время Инфинити тайком взглянула на Пятого, который уверенно стал заваривать травяной чай. — Поскольку Диего работал в Комиссии, а также сношался с очаровательной Лайлой, которая в своё время была приёмной дочерью Куратора, он узнал очень интересную историю о том, что проповедникам и другим подобным людям, которые хоть как-то повлияли на создание мира и его закономерностей, дают другие имена, а их предметы, что имеют власть, выдают под другим видом и применением…

— То есть Малевич — это… Три Мойры в одном?

— Нет, милая моя, — лукаво прищурился Диего, облокачиваясь о столешницу напротив неё, — ты никогда не слышала о «Битве негров в пещере глубокой ночью» и «Великой тьме»?