Тайм сдавленно сглотнула, не прерывая ответного взгляда. Она готова была поклясться, что в тусклом свете бра перед ней сейчас сидел не тринадцатилетний мальчик, а уставший, измотанный Судьбой старик пятидесяти восьми лет. Пятый обнажил душевные терзания и позволил настоящему возрасту показать себя. Трудно быть героем, если тебе некому выговориться в жилетку. А он… Он слишком долго и слишком много держал в себе.

Инфинити была уверена, что сегодня утром он вновь превратится в противного парня, в которого сарказма было больше, чем слов, но сейчас… Сейчас он позволял ей посмотреть на его душевные шрамы, которые не видел никто. Таким она его и запомнила в тот день. Разочарованный, разбитый, утративший любую надежду на лучшее будущее и на то, что он вернётся к семье…

Порой она винила себя за то, что предала его, забрав шанс возвратиться домой, к тем, кто его любил и кого любил он, но с другой стороны — перед этим прошлым есть ещё прошлое, о котором он вряд ли жалел.

— Почему ты позволил себе это проживать? — Тихий вопрос прервал образовавшуюся тишину. Он непонятливо свёл брови, ожидая объяснения этого глупого, по его мнению, вопроса. — То есть, я имею в виду, что много кто на твоём бы месте совершил суицид и…

— Не знаю… — Ответ вырвался раньше, чем Ифи договорила вопрос. Карие глаза горели грустью и неким неверием, что он и вправду это пережил. — Я не знаю. — Его руки нервно теребили ручку чашки с чаем девушки, но это не так бросалось в глаза, как его открытость в этот момент. — Я очень много раз хотел закончить свои мучения, но каждый раз останавливался за секунду до фатальной ошибки… Словно я знал, что всё ещё впереди, что я вернусь к семье и… — Его взгляд поднялся на Тайм, которая лишь невольно нахмурилась на оборванную фразу. Он внимательно рассматривал сонную девушку, такую уютную в этой объёмной пижаме, скрывающей обнажённое тело.

— И?

— Без «и», — уверенно мотнул Пятый головой, как-то неловко поведя плечом.

Инфинити кратко и тихо хохотнула, опуская взгляд на свои руки, наполовину спрятанные в манжетах пижамной кофты. Мысленно она решила, что Пятый он Пятый и есть. И, скорее всего, его не исправит даже могила.

— А ты?

— Что «я»?

— Почему ты позволила себе жить в одиночестве? — Едва заметная улыбка Тайм исчезла, оставляя лишь грустное воздыхание. Пятый откинулся на спинку дивана и внимательно, даже лениво глядел на неё, ожидая ответа.

— Потому что я не могу наплевать на своё предназначение. — Ответ был слишком прост. — Если бы я куда-то уехала, многие бы пострадали, а моё задание, в отличии от твоего, их спасать. — Грязный намёк на прошлое одного из киллеров Комиссии, которых она презирала и которым был когда-то Пятый. Мальчик лишь хмуро хмыкнул. — Я должна помогать людям, как и каждый из моего рода. И, к сожалению, никто меня не спрашивает о моих желаниях.

Харгривз глядел на девушку и сейчас видел больше, чем старую знакомую из прошлого. Он видел маленькую девочку, родители которой слишком рано погибли; видел девушку, мечтам которой не суждено сбыться; видел представителя нейтральной стороны, которому нет покоя из-за постоянных нападок врагов; видел просто Инфинити Тайм, которая хотела обычного людского счастья.

Сейчас она уже и не казалась такой сукой, такой алчной стервой и тем более не казалась врагом. Простая уставшая от бытия душа. Наверное, единственная в этом большом и глупом мире, которая могла его понять.

— Тогда помоги мне, — тихо издал Пятый. — Сделай взрослым.

— Ты предлагаешь сделать это сейчас? — хмуро спросила Тайм, всё так же держа руки скрещёнными на груди. Пятый слегка сузил глаза, а после вскинул плечами в неоднозначном ответе.

— Если тебе позволит состояние. — В этом голосе не было ничего, кроме как спокойствия и некой даже безэмоциональности. Девушка только больше свела брови друг к другу, внимательно глядя на парня, а после как-то неверящее мотнула головой в отрицательном жесте.

— Ты никогда не задумывался, почему мы нормально говорим только ночью и только наедине друг с другом? — Вопрос сорвался с губ и эхом отдался в тишине зала. Харгривз пару секунд глядел в упор на ночную собеседницу, переваривая, что она только что сказала, а после приподнял правый уголок губ, как бы насмехаясь.

— Это наша тайна. — Его низкий голос прозвучал слишком интимно в этой атмосфере нерассказанных тайн. — Фишка. — Инфинити медленно опустила глаза на его губы, наблюдая за их движением. Так прекрасно, манящее и запретно…

— У врагов нет тайн, Пятый, — только и силилась высказать свою точку зрения уставшая девушка. Зелье на плите негромко зашипело, что говорило о его готовности. Мальчик смешливо хмыкнул, бросая взгляд на её чашку ненавистного ему чая, а после проследил за тем, как она поднялась из-за стола, направляясь к снадобью.

Движения Тайм были лёгкие и очень плавные, словно она играла сцену в каком-то голливудском фильме пятидесятых годов. Сквозь полупрозрачную ткань её пижамы Пятый мог наблюдать молодое тело, которое только больше напоминало о желании и отсутствии женщины долгое время.

Но он даже не хотел думать об Инфинити в этом плане, только вот скудность выбора не давала другого варианта. Хотя нет, скорее всего, винить стоило отсутствие сна второй день. Пятый просто очень устал.

Взгляд вновь зацепился за её руки, которые поставили очередную порцию зелья. В этот момент он мог пошутить о её сущности ведьмы. Но почему-то слова застряли в горле комком, который нельзя было сглотнуть. Впрочем, если Инфинити и была ведьмой, то самой прекрасной ведьмой в мире.

— А мы враги? — Вопрос пронзил затянувшуюся тишину. Тайм резко обернулась к Пятому, застыв с двумя пузырьками зелья. — Честно говоря, я всегда называл тебя «старой знакомой». — Он медленно встал из-за стола и начал идти к ней. — Да и предпочитаю нас таковыми считать. Всё же не столько дерьма между нами было. Подумаешь, всего разок меня предала. — Сарказм выплескивался наружу даже сейчас, в минуту откровения и, наверное, примирения. Инфинити тоскливо хмыкнула, а после опустила взгляд вниз, поглаживая пальчиком ещё теплый пузырёк.

— У меня были на то причины, Пятый. — Голос не дрожал, его тон был тихим, практически бесцветным. Карие глаза блеснули огоньками интереса и некого потайного желания. Нависая над девушкой, Номер Пять уловил аромат её тела — ромашковый чай и апельсины (наверное, гель для душа или шампунь). Если бы не многолетний опыт, эта незначительная деталь точно бы вскружила парню голову.

— Какие, Инфинити? — Девушка сглотнула, ловя Пятого на том, что он впервые сказал её имя спокойно и без сарказма. Тайм медленно отвела взгляд в сторону, грустно, скорее тоскливо хмыкая. Неужели он вправду думал, что она просто так возьмёт и расскажет?

Это прошлое, которое всегда причиняет боль. Прошлое создано, чтобы это делать. Такой его удел.

У каждого есть ошибки, за которые стыдно, страшно, неловко и больно. Наверное, каждый из них друг у друга был той самой ошибкой, которая приносила боль и чувство вины. Ошибка, которую никто не хотел исправлять.

— Думаю, мы можем попробовать, — отставляя один пузырёк в сторону, ответила Инфинити, при этом откупоривая второй и тем самым переводя неприятную тему. Золотистая, ещё тёплая жидкость оказалась внутри и приятно согрела трахею, вызывая приступы лёгкого кашля. — Не обещаю, что сделаю пятидесятивосьмилетним стариком, но на двадцать меня хватит, — с иронией отшутилась Тайм, стойко выдерживая взгляд карих зениц.

Она не любила разговоры на откровенные темы, не любила копаться в прошлом, которое было её ахиллесовой пятой.

Медленно она положила свои руки ему на плечи, заглядывая в глаза цвета запоздалой осени. Они светились странными огоньками грусти, тоски и чего-то ещё, того, о чём не говорят и любят умалчивать. Аккуратно она закрыла глаза, настраиваясь на связь с лей-линиями, которые помогали ей руководить временем.

Пятый невольно вздрогнул, когда увидел, как ладони Тайм начали теплеть, а из-под закрытых век было видно голубое свечение. Он почувствовал энергию, которая начала проникать в каждую клеточку его тела, почувствовал необъяснимое воодушевление в районе рёбер и ощутил, как дрожало её тело.