Ага… А если так?

Я быстро брал буквы, и складывал из них имя. Сначала свое, потом – имя Тани. Мое имя вспыхнуло серо-желтым светом. Потом переместилось в другой столбик с именами, ползущими наверх. А вот Танюшкино окрасилось оранжево-черным, и поползло куда-то вниз…

Стоять!

Я схватил строчки, живые, непослушные, связанные будто невидимой нитью, чувствуя, что сейчас отрублюсь от боли. Попытался вставить их в столбик негнущимися пальцами, где уже значилось мое имя, но не получилось. Буквы вспыхнули и растаяли в воздухе, но потом снова появились в другом ряду, окрасившись оранжево-чёрным.

Твою мать… Что я сейчас сделал?

Брарро с нескрываемым изумлением смотрел на мои дымящиеся пальцы, потом потрясенно произнес:

– А ты ведь и вправду умеешь читать Строки, Танго… Кто ты?

– Страшный и могучий Чингачгук, – криво усмехнулся я, стараясь унять растущую боль. – Бойся меня, ибо страшен я в гневе, как и мой томагавк, не знающий пощады к бледнолицым.

– Что?! – так же изумленно спросил второй. – Это Слова Пустынника?

– Сам ты… дурак… – ответил я, чувствуя, как почему-то слабею. – Опусти меня вниз.

Он послушно опустил меня на землю:

– Ты все видел сам, Танго. Твоё имя в Смутных списках. Ты ещё можешь вернуться. А ее забираем.

– Пожалуйста, нет… Меня возьми, – обессилено опустился я на землю. – У неё маленькая дочка, Брарро.

– Мне всё равно, – спокойно возразил он. – Мы выше этого. То, что осталось там, у вас, нам не интересно. Мы – Сопроводители. И наша задача – доставить вас в нужное место согласно Спискам. Ты не можешь ничего сделать.

Второй подхватил Таню и взмахнул крыльями. Я думал, что он сейчас неторопливо полетит, но он вдруг просто исчез.

– Отдай!!! – зарычал я. – Отдай ее!

– Нет. И теперь ты вообще не сможешь ее забрать. Никогда не думал, что так скажу, но я сожалею, человек. Из Мира Тишины никто не возвращается просто так…

– Сука ты. И он тоже, – кивнул я головой вслед второму. – А мне что делать? Или помнить ничего не буду?

– Не знаю. Возвращайся. Тебе еще есть что делать в твоем мире.

– Но… как? Шагнуть куда-то? Пальцами пощёлкать? Или посвистеть?

– На твоём ноже – дорога домой. Для этого он сделан. Надеюсь, мы больше не встретимся, Танго. Или не скоро. Живи.

И он исчез.

Я долго смотрел вслед, пытаясь хоть как-то мысленно заполнить пустоту внутри. Вот что мне делать? Ещё ощущалось присутствие Тани, ещё помнил её прикосновение, её дыхание, взгляд… Но пустота внутри начала медленно и неотвратимо забирать эти ощущения.

Я глубоко вдохнул и закрыл глаза. Что делать-то? Чего там этот крылатый ляпнул? На ноже? Дорога домой? Я обессилено опустился на землю, тупо глядя на свой нож. На простую, тяжелую рукоять с деревянными накладками. На мощное, чуть изогнутое лезвие, покрытое вычурной резьбой… Этот нож я купил на барахолке совершенно случайно. Шел по рынку, задумчиво разглядывая всякую чепуху, которую вынесли на продажу. И наткнулся взглядом на потрепанный кожаный чехол, валявшийся вперемешку с какими-то заржавевшими ключами и проводками. Что меня толкнуло – не знаю, но я взял чехол, выудил из него складной нож. Да так и не смог вернуть его продавцу, суетливому старичку со слезящимися глазами. Купил за совершенно смешную цену. И никак не мог оторвать взгляд от гравировки на лезвии… Непонятные значки, переплетенные узорами и причудливыми цветами, вязью идущие по верхней части клинка, над спусками заточки. Очень тонкая и красивая работа. А потом нож стал постоянным спутником и в городе, и в горах. Удобный, тяжелый, постоянно острый – я в нем души не чаял. А он словно благодарил за то, что вытащил его из кучи мусора и забрал к себе, выполняя всю работу, которую я ему подсовывал… Потом кто-то из знакомых мне сообщил, что на лезвии выгравированы руны. Старые и непонятные.

Руны.

Руны?!

Медленно поднял руку, выставив лезвием вперед открытый нож. И начертил в воздухе один из знаков, первый, который уже просто знал наизусть. Что-то неуловимо изменилось, словно расколов воздух, как будто я разрезал его этим знаком. Я с недоумением посмотрел на блеснувший в воздухе почти прозрачный разрез, и сделал еще один, начертив другой знак, который был изображен следом за первым. Разрез стал шире. Так, кажется, понятно… Я быстро дорисовал руны и онемел.

Воздух прочертило яркое сияние. Потом на том месте, где я чертил знаки, замерцало темно-багровым цветом пятно. Осторожно сунул туда руку. И провалился внутрь, как будто меня что-то с силой втащило в пятно…

…Когда меня нашли, я сидел на камне совершенно голый и без единой царапины, сжимающий складной нож с почерневшим лезвием в скрюченных, обожженных пальцах. Так мне сказали, потому что совершенно ничего не помнил. Спасатель, который до меня добрался первым, никак потом не мог понять, как я выжил после падения с высоты в сорок с лишним метров. Причем на мне не обнаружили даже легкого синяка, кроме ожогов на пальцах. А тело Тани нашли в десятке метров от меня. Целой осталась только голова, которую я закрывал руками в попытке защитить ее. Все остальное было переломано…

Я не видел, как перекрестился один из спасателей, когда я опустился на колени и поцеловал Танюшку. А потом заплакал, прижав её к себе, и долго качал, словно убаюкивал…

…Мне тогда долго восстанавливали память. Она частично вернулась, с помощью специалистов-гипнотизеров.

Но я все вспомнил, когда отчистил черное лезвие ножа, который на целых двенадцать лет спрятал в шкаф.

*******

…Я сидел на лавочке, пытаясь раскурить сигарету на ветру. И увидел, как передо мной кто-то остановился.

– Простите…

Я поднял голову:

– Да?

– Мы знакомы?

Я его узнал. Это тот самый человек, с которым мы в последний раз чуть снова не сцепились с Брарро.

Странно, он что, помнит меня?

– Не думаю, – пожал плечами. – Вообще-то, я тихий человек, и у меня почти нет знакомых.

Человек вздохнул, продолжая пристально смотреть на меня. Потом присел рядом:

– Но все же у меня ощущение, что я вас знаю. Будто мы с вами встречались. Причем в таком месте, куда не каждому суждено попасть.

– Я не хожу по сомнительным местам. Думаю, вы просто ошиблись…

Он помолчал. И откинулся на скамейке, сунув руки в карманы:

– Вы знаете… Вам никогда не снились сны? Странные, пугающие? Мне приснился один раз. Будто я умер, и попал в странное место. И за мной пришли дьяволы. Или ангелы смерти, не знаю. Похожие на тех, что часто рисуют в разных книжках. И ощущение, что это конец, что уже все, не видать мне больше ничего этого… – обвел он рукой вокруг себя, – …не покидало меня. Я куда-то шел, вспоминая дорогу, но не мог найти. А потом пришли они, эти ангелы. Или как их там…

– Зачем? – Я с интересом уставился на него, ожидая его версию произошедшего.

– Не знаю, – пожал он плечами. – За мной? Может быть. И я понял, что это мой последний путь. Но тут появились вы… Вернее, не вы. Но он очень был похож на вас. Он даже говорит так же, с легкой хрипотцой, я это хорошо запомнил.

– И что я, вернее он, сделал?

Хорошая у него память, однако…

– Ничего. Вы просто забрали меня у них. Поспорив, что я не прожил свою жизнь сполна. Ангелы проиграли, насколько я понял. Потом мне стало больно. А потом ничего не помню…

Человек смолк. Долго смотрел куда-то вдаль, потом тихо произнес:

– А знаете, я и вправду не прошел до конца свою жизнь. Она только сейчас для меня начинается. Я ведь попал под машину, когда шел на очень важную встречу. И не был уверен в успехе, но теперь все выходит, как нельзя лучше.

Я опять закурил. Он тоже.

– Думаю, тот, который вытащил вас оттуда, был бы рад сейчас услышать ваши слова. И искренне надеюсь, что он не зря это сделал.

– Спасибо, – кивнул он головой. – Мне удалось убедить Министерство в том, что создание сети приютов для детей-бродяг – дело очень важное. И удалось добиться большего. В приютах будут школы.