От грустных мыслей его отвлёк звонок. Кто-то дёргал за верёвочку колокольчик, повешенный на забор ещё старыми хозяевами. Удивившись, Константин спустился вниз и вышел из дома. У калитки стояла его новая соседка, мама пятерых детей.

– Доброе утро! – весело поприветствовала его она. – А мы проснулись – видим, у вас машина стоит. Ну, и решили, что вы приехали с утра пораньше…

– Да, – кивнул Константин и тоже улыбнулся, ещё не очень понимая, к чему клонит соседка.

– Вы простите, пожалуйста, мою бесцеремонность, – тем временем продолжала та, – но мы подумали, что вы наверняка проголодались, а дом у вас пока ещё не обжитой и поесть вам толком негде. И поэтому мы взяли на себя смелость угостить вас блинами.

В этот же миг из кустов черноплодки, росших за забором, выскочили её трое сыновей с тарелкой, на которой невысокой горкой виднелись блины, и мисочкой с клубникой.

– Мальчишки, осторожно, не уроните, – попросила их мать.

А Константин изумлённо уставился на мальчиков, а потом посмотрел на неё.

– Вы знаете…

– Майя, – подсказала соседка.

– Вы знаете, Майя, – с улыбкой кивнул Константин. – Я вот только что мечтал о блинах.

– Не может быть! – весело обрадовалась соседка. – Вот и замечательно! Приятного аппетита! Ну, не будем вам мешать. Мальчики, за мной! – скомандовала она и тут же направилась к своей калитке.

– Приятного аппетита! – громко гаркнули её сыновья, сунули в руки Константину тарелки и послушно потянулись за матерью. Один из них, самый маленький, не выдержал, оглянулся и со сдерживаемым ликованием сообщил:

– А мы послезавтра на море уезжаем!

– Антош, не приставай, – нахмурилась обернувшаяся Майя, а Константин преувеличенно вытаращил глаза, изображая восторг, и показал малышу оттопыренный большой палец правой руки. Тот просиял и махнул ему рукой. Майя благодарно улыбнулась Константину, и вся процессия снова двинулась в сторону соседнего дома.

Константин посмотрел мальчикам и их матери вслед. Меньше всего Майя была похожа на многодетную мать, какими их обычно представляют себе. По траве в сопровождении скачущих за ней мальчишек шла молодая стройная невысокая женщина, хорошо одетая. Дети тоже были чистыми и опрятными. Константину, которому раньше почему-то казалось, что многодетные семьи – это всегда неблагополучие, бедность и неухоженность, стало даже неловко. Он вдохнул умопомрачительный аромат блинов и закрыл калитку.

Блины как-то незаметно были съедены все до одного. Клубничины – тоже. И на мгновение Константин позавидовал мужу Майи. И даже удивился, как при таком рационе тот выглядит вполне подтянутым и спортивным. Потому что, если бы у него, Константина, была жена, которая пекла такие тонкие, ажурные и невероятно вкусные блины, он бы ел только их и уже давно растолстел и обрюзг. А сосед ничего, держится. «Наверное, он не любит блины», – подумал Константин и сам себе не поверил: не любить такие блины было невозможно.

Убирая посуду после завтрака и размышляя, чем бы таким угостить в ответ славных соседей слева, поверх забора высокий Соколан увидел, как у соседей сзади на крыльцо вышла старшая из девушек и постояла в задумчивости. Константин старался не глазеть в открытую, но не мог. Соседка показалась ему невероятной красавицей. Настоящей русской красавицей. Она была высокая, светлокожая, с пшеничными волосами, собранными, видимо, в хвост, и совершенно не походила на современных засушенных красоток. Потому что была… Константин поискал определение и нашёл: статная, она была статная. Не упитанная, не худая, а… в самый раз. То, что надо…

В этот момент девушка повернулась, чтобы войти в дом, и Константин обомлел. Не было у неё никакого хвоста. Пшеничные волосы соседки были заплетены в простую косу невероятной длины и толщины. Таких кос он никогда в жизни не видел. Тут же вспомнился чудесный мультфильм про длинноволосую красавицу Василису Микулишну, который он обожал в детстве. Коса соседки, конечно, была не до пола, но спускалась значительно ниже бёдер, почти до колен. Константин поймал себя на том, что давно уже не моет посуду, а стоит, раскрыв рот, и совершенно неприлично таращится на соседскую девушку. Он рассердился на себя и принялся с утроенным усердием тереть тарелку.

В этот момент штакетина в заборе сзади снова отодвинулась и в образовавшейся щели показалась уже знакомая круглая головка с короткой смешной чёлкой. Константин обрадовался гостье и пригласил:

– Заходи.

– Спасибо, – поблагодарила вежливая малышка и ловко протиснулась на его участок.

– Доброе утро, – поприветствовал её Константин.

– Здравствуй. Значит, ты и вправду участок купил. Не угадали мальчишки, – серьёзно изрекла девочка и спросила строго:

– А знаешь, что мы с тобой забыли?

– Что? – удивился он. Что такое они могли позабыть, если толком и знакомы-то не были?

– Мы с тобой познакомиться забыли.

– А-а… Да, действительно забыли – Константину было весело слушать её и смотреть на забавную умненькую мордашку.

– Давай навёрстывать, – не менее серьёзно продолжила девочка, – меня Мартиной зовут. Или просто Мартой. А тебя как?

– Костей, – в тон ей ответил Константин и протянул малышке раскрытую ладонь. Марта доверчиво сунула в неё свою не слишком чистую тёплую ладошку и улыбнулась:

– Ну, вот теперь правильно. А можно я у тебя пока побуду? А то мальчишки… – Она кивнула головой в сторону соседей слева. – … заняты. Тётя Майя с ними по утрам занимается, к школе готовит. А мне скучно.

– А ты что, не занимаешься?

– У мамы сегодня выходной, – обстоятельно начала объяснять Марта. – Обычно она меня читать в такие дни учит, а потом мы гуляем, играем. Но сейчас она дочке помогает её свидетельство о рождении искать. Пропало у нас свидетельство куда-то. Было и нет. А доче надо паспорт получать. И она волнуется. Вот они с мамой и делают эту, как её… гереральную уборку, вот!

– Генеральную, – поправил Константин и сел на крыльцо, чтобы не смотреть на Марту сверху вниз.

– Да, точно, гереральную, – согласилась девочка, но снова не смогла произнести слово правильно и сама засмеялась над своей неудачей.

Болтать с ней Константину было неожиданно интересно и легко. Он осторожно протянул руку и поправил растрепавшиеся легкие и мягкие, как пух кипрея, который ещё называют иван-чаем, волосики. В них застряли ошмётки сухой зелёной краски со штакетника. Наверное, зацепились, когда девочка пробиралась к нему в гости. Константин аккуратно вынул их. «Надо будет договориться с её родителями и сделать калитку, чтобы Марте было удобно ходить в гости», – подумалось почему-то. Вслух он спросил:

– А доча – это кто?

– Доча – это моя старшая сестра Мира.

– А, понятно. То есть одну твою сестру зовут Мирой? – уточнил он. – А вторую как?

– А никак, – сморщила загорелый носик Марта, – у меня только одна сестра.

– Подожди, как одна? – удивился Константин. – Я же видел сегодня двух девушек у вас на участке. А со зрением у меня всё в порядке. Вроде бы, – тут же усомнился он, глядя на маленькую соседку, которая смотрела на него, как ему показалось, с усмешкой.

– Одна девушка с косой, а вторая с распущенными волосами, рыженькая? – деловито поинтересовалась Марта, всё так же, с затаённым смехом, глядя на него.

– Ну да.

– Рыжая и лохматая – это Мира. А с косой – это наша мама.

– Не может быть! – невежливо удивился Константин. – Она же совсем молодая.

– Очень даже может. Ты что, не веришь мне? – возмутилась Марта.

– Верю, верю, – поспешил успокоить девочку Константин. Но удивляться не перестал. Правда, теперь молча.

– Дядя Костя, а можно я пойду иргу у тебя поем? – Марта резко сменила тему и затараторила: – У нас куст ещё маленький. Ягод на нём было три с половиной штуки, и я их уже оборвала. А я так люблю иргу! У тебя она уже созрела, а у мальчишек ещё нет пока. Мама говорит, что это потому, что твоя на солнце целый день. Можно, а?