– Не понимаю…

– А чего тут понимать. Выздоравливай, приводи себя в порядок, изданию не должно быть стыдно за своего представителя. Улавливаешь мою мысль? И через неделю летишь в Милан. И чтоб никаких там… поняла? Этих своих закидонов и выкидонов. Работаешь вместе со всеми, в одном пуле, к знаменитостям под юбки не лезешь. Ну а если кто упадет или выкинет что-нибудь, а ты случайно окажешься рядом… То это, как говорится, у нас только приветствуется. Ну, ты и так сама все знаешь. Но чтоб специально кого-то провоцировать – ни-ни!! Поняла?

– Я? В Милан???

Вот как оно, оказывается, бывает. Здравствуй, Италия! Здравствуй, новая жизнь!…

… Кристина аккуратно расстегивает кофр и достает профессиональный фотоаппарат Кэнон. Сеньор Граве, антиквар и коллекционер, импозантный стареющий плей-бой с интересом наблюдает за тем, как Кристина умело готовит фотоаппарат к съемке:

– Мне этого грифона доставили случайно. То есть, не случайно. В оплату долга, так сказать. Но когда я разглядел клеймо, я понял, что его стоимость значительно выше той, которую мне задолжали.

– И вы, конечно, сразу же сообщили об этом вашему должнику?

– Даже и не подумал!

Граве смеется, но так, чтобы максимально сохранить привлекательность своего лица – чуть приоткрывая рот в белозубой улыбке и почти не морща брови.

– Привычка, ставшая второй натурой, – думает про него Кристина. Но вслух произносит деловым тоном: – Я готова.

Граве поднимает стеклянный колпак на постаменте за своей спиной, под которым стоит небольшая, сантиметров 10 в длину и сантиметров 6 в высоту бронзовая фигурка летающего льва.

– Он родом из Египта, – не скрывая своего восхищения, говорит Граве. – Там его нашли во время раскопок пару лет назад. Но я думаю, он был создан древними ассирийцами. Посмотрите, какой изгиб туловища, как лежит хвост, крылья чуть расправлены – лев явно готовится к прыжку. А египтяне всегда предпочитали статику в изображениях.

Кристина прищуривает один глаз, наклоняется, смотрит в объектив. Граве со стороны оценивает очертания ее фигуры в тугом бардовом платье.

– Замечательный изгиб.

– Я вижу, что вы мешаете мне работать. Пока я фотографирую, не могли бы вы принести мне холодного мохито.

– Вам с джином или тоником?

– Я предпочитаю безалкогольный.

– А, может, что-нибудь покрепче? Чисто символически. Чтобы сделка состоялась и все прошло удачно.

Кристина выпрямляется и смотрит на Граве спокойно и уверенно.

– Тогда просто воды.

– У… Какие строгие помощницы у старика Пиньона. Раньше, по молодости, он предпочитал работать совсем с другим контингентом.

Кристина молча, без улыбки, смотрит на Граве.

– Понимаю. Фамильярность в данный момент неуместна. Сейчас распоряжусь.

Граве уходит. Кристина слышит, как удаляются по анфиладе комнат его шаги, затем быстро достает из кофра упакованную в папирусную бумагу фигурку льва, точь-в точь как на постаменте, быстро меняет их местами, оригинал комкает в бумагу и запихивает в потайной карман кофра. После чего опять берет в руки фотоаппарат и не спеша начинает фотографировать.

– Так, на чем мы остановились?

Антиквар вошел тихо, но Кристина даже не вздрогнула от неожиданности – она его ждала. Она сделала финальный снимок и выпрямилась. Следом за антикваром шел официант в белой рубашке и в белом переднике поверх черных брюк. В его руках – круглый металлический поднос, на нем большой стеклянный графин, полный воды, два пустых бокала и нарезанный на дольки лимон на фарфоровом блюдце.

– Я закончила.

Кристина стала укладывать фотоаппарат в кофр, официант между тем поставил поднос на стол и вопросительно взглянул на Граве.

– Пока все. Можете идти, – ответил тот.

Официант почтительно склонился и вышел из комнаты. Граве проводил его взглядом и повернулся к Кристине.

– Выпьем?

– С удовольствием.

Граве разлил воду по стаканам и в каждый аккуратно положил металлическими щипчиками по две лимонных дольки. Взял себе стакан, второй протянул Кристине. Та взяла и с удовольствием сделала несколько глотков.

– Жарко сегодня, не правда ли? – улыбнулся ей Граве и приподнял стакан в честь приветствия, затем, едва пригубив его, поставил обратно на столик.

– Я привыкла. Да и климат в Италии мало чем отличается от южной Франции.

– Так вы француженка?

– Да.

– Nuit de juin ! Dix-sept ans ! – On se laisse griser. La sève est du champagne et vous monte à la tête… – читает Граве строчки из поэмы Рембо и, не закончив, вопросительно смотрит на девушку.

– On divague, on se sent aux lèvres un baiser. Qui palpite là, comme une petite bête… – подхватывает строфу Кристина.

Антиквар довольно улыбается:

– Как же он романтичен, этот ваш божественный соотечественник.

И полуприкрыв глаза, повторяет последнюю строфу по-итальянски:

– …Вы смотрите вокруг, шатаетесь один, а поцелуй у губ трепещет, как мышонок…

Кристина скептично усмехается, глядя на антиквара, но вдохновленный стихами Граве этого не замечает.

Она огляделась, прошлась со стаканом в руке по комнате, разглядывая висящие на стене картины. Антиквар уже открыл глаза и не без удовольствия следил за ее движениями.

– А у вас здесь красиво, – сказала Кристина.

– Это не для продажи. Я, знаете ли, люблю окружать себя редкими вещами, хотя и не большой любитель живописи. Мне нравится декоративное искусство.

Кристина повернулась к Граве.

– Я передам мэтру Пиньону все фотографии, после изучения которых он примет окончательное решение.

– Надеюсь, оно будет положительным.

Кристина улыбнулась, сделала несколько глотков воды, поставила стакан на стол.

– Мне пора.

– Очень рад был с вами познакомиться.

Граве галантно склонился, целуя руку Кристине. Затем выпрямился, не отпуская руки, и слегка ее пожал.

– Может, поужинаем сегодня вместе, синьорина Кристина?

Кристина рассмеялась, выдернув свою руку из цепких лап антиквара.

– Не хотите ли вы и меня сделать экспонатом вашей прекрасной коллекции?

– Вы заслуживаете большего.

– Сожалею, но мне придется вам отказать. Сегодняшний вечер у меня занят. А завтра с утра я отправляюсь обратно.

– Тогда мне остается надеяться на то, что это не последняя наша с вами встреча.

– Если у вас будут другие предложения, думаю, мэтр Пиньон их с удовольствием рассмотрит.

– Я приложу все усилия, чтобы его вновь заинтересовать. До встречи, Кристина.

– Всего доброго, синьор Граве.

Катя с кофром, висящим на плече, рюкзаком за плечами, с потрепанным чемоданом на колесиках, в куртке и любимых оранжевых кедах на босу ногу вышла из миланского аэропорта, оглядываясь в поисках таблички пресс-пула.